У любви есть время

Аэлита сначала улыбнулась в сторону, а потом посмотрела матери в глаза и сказала:

– Нет, мама, мне живётся не хорошо, – она сделала секундную паузу. – Я просто счастлива и всё.

– Дорогая моя, я так рада, – Изабелл подошла к дочери и крепко обняла её.

– Приезжай к нам почаще, – в улыбке растягивая слова, сказала Аэлита, качая в объятиях мать из стороны в сторону. – Мы будем рады. И Эмма от тебя в восторге.

– Хорошо. Но и вы ко мне заглядывайте.

– Обязательно! Как у тебя вообще дела? Как на работе?

– В работе я просто растворена, – Изабелл взяла Аэлиту за руку и, они обе расположились на мягком матрасе двуспальной кровати. – Живу ей, хотя сейчас весь мир кричит о том, что так жить нельзя. Но поверь, я тоже счастлива. А если вы с внучкой будете чаще меня навещать, то моя жизнь вообще станет приторно сладкой. Ну, хватит обо мне! Ты лучше расскажи, как случилось, что ты обнаружила себя счастливой?

– Мама… – Аэлита закатила глаза к потолку, – я пережила многое. И Павел тоже. Но сейчас нам так хорошо вдвоём. И у нас есть Эмма.

Изабелл улыбнулась, убрав за уши кончики своих чёрных волос.

– Не обращай внимания на то, что давно имело для тебя значение. Время идёт и всё меняется. Но за настоящее счастье всегда надо платить. Ты не хотела, но я заставила тебя заплатить за него. Я не могу просить у тебя прощения. Я ни о чём не жалею, несмотря на то, что отлично знаю, что заставила тебя страдать.

Аэлите пришлось признать, что она испытала протест после слов Изабелл. Ей разу захотелось высказать свою, совершенно другую, точку зрения, но она быстро передумала. Какой смысл был спорить о прошлом? Значение имело только настоящее, которое было прекрасным.

– Мама я, наверное, никогда не смогу понять логики твоих поступков. Но, как и ты не можешь сказать мне «прости», так и я не могу сказать тебе «спасибо». Но сейчас уже ничего не важно. Я так рада тебя видеть!

Они ещё раз крепко обняли друг друга. Аэлита не захотела затягивать этот разговор. Самым главным было то, что она сумела отпустить старые обиды и теперь надеялась, что они с мамой больше никогда не будут вспоминать прошлое.

– Знаешь, – произнесла Аэлита, – я так и занимаюсь переводом книг.

– Тебе это по-прежнему нравится?

– Да!

– Это очень хорошо! Любимое занятие должно быть у каждого.

– Согласна! Кроме того, ты же знаешь, как мне нравилось учиться… нравились языки. Но это не совсем то, чего я хочу. Это работа на дому. Я бы еще хотела устроиться экскурсоводом для иностранных туристов. Я узнавала, но для того чтобы там работать мне нужно закончить курсы разговорного английского. Как оказалось у меня с этим… проблемы. Но этим я займусь после возвращения из Испании…

– Я очень хотела поговорить с тобой об этом! – перебила её Изабелл, подняв указательный палец вверх. Её чёрные глаза уставились на неё, не моргая. – Если ты задумала эту поездку, чтобы разыскать своих родственников…

***

В тот вечер они ещё долго разговаривали. Аэлите еле-еле удалось заставить маму поверить в то, что цель их с Павлом поездки в Испанию – побыть вдвоём. Конечно, Аэлита мечтала хотя бы издалека взглянуть на родных со стороны матери. Но Изабелл ни за что бы не сказала о них ни слова. Она давно вычеркнула свою семью из жизни и не собиралась менять своё мнение. Аэлита решила, что не будет на этом зацикливаться. Ведь у неё была фотография. «Волшебная» фотография с адресом!

Поговорив с мамой, Аэлита испытала облегчение и освобождение. Теперь она была готова для разговора с Максимом. Она посмотрела на часы. Восемь часов вечера. Нет, она не сбежит к нему одна. Она обещала Павлу, что поедет только с ним. И она сдержит слово.

Когда она вошла в спальню, то увидела, как он разбирает свои бумаги на подоконнике. Он не обратил на неё внимания, но Аэлита знала, что он слышал как она вошла.

Она медленно подошла к нему и обняла со спины.

– Паш, если ты не захочешь, чтобы я с ним встречалась, я не буду. Скажи, что ты думаешь?

На секунду он замер, а потом продолжил заниматься своим делом. Аэлита стала терпеливо ждать его ответа, время от времени касаясь губами его шеи.

– Ты говоришь, что хочешь убедиться, что с ним всё в порядке, – наконец сказал он, продолжая перебирать бумаги. – А если он будет не в порядке, что ты будешь делать?

– Я буду переживать и… буду переживать до тех пор пока не увижу, что с ним всё в порядке.

– Но он взрослый человек и должен сам о себе заботиться. Я верю, что он тебя действительно любит, но ты не в силах помочь ему забыть о тебе. – Павел развернулся к ней лицом. – Что за чувство у тебя к нему?

– Мне жаль его. У меня есть ты и Эмма, а у него… У него тоже есть семья, но они нуждаются в ещё большем внимании. Когда-то этот человек был центром моей жизни. Я не могу с ним вот так расстаться…

Его лицо выражало противоречие: он водил глазами туда-сюда, прикладывал руки к голове, тяжело вздыхал. Это была борьба.

Но когда он всё-таки взял ключи от машины и сказал, что будет ждать её на улице, она ещё раз убедилась, что у неё лучший муж на свете.

***

По дороге Аэлита молила Бога, чтобы Максим оказался дома. Павел всё это время хранил молчание.

Когда они подъехали к многоквартирному дому, Аэлита убедилась, что Бог услышал её молитвы: на скамейке возле подъезда сидел Максим. Он не двигался, а его голова была опущена вниз. Аэлита почувствовала, как от этой картины сжалось её сердце.

– Паш, он здесь. Я подойду к нему.

Павел ответил, смотря в сторону:

– Хорошо.

Аэлита вышла из машины и направилась к Максиму. Погода всё ещё стояла тёплая, но под вечер заметно похолодало – Аэлита поправила воротник своей вязаной кофты.

Когда Максим заметил её, то подскочил со скамейки как ошпаренный кипятком.

– Лита… Ты пришла!

Она подошла к нему. Свет фонарей оттенял его белую одежду, из-за чего она казалась желтоватой. Его вид был измученным, а взгляд – мутным. Но в глазах начал разгораться огонёк, как в костре, в который перед затуханием успели подкинуть дров.

– Лита… – Максим хотел подойти к ней ещё ближе, но она сделала шаг назад.

– Максим… Я так рада, что смогла застать тебя… Я боялась, что ты уже уехал из Москвы.