У меня к вам несколько вопросов

Мы могли бы просто неловко переминаться в темноте, но я решила сесть на пол возле большого редуктора, и Майк последовал моему примеру. На нас смотрели задние стороны всех четырех часов высотой по пять футов; снаружи их матовые стекла бликовали от фонарей и луны. Кинорежиссер, ищущий локации в кампусе, умер бы от радости. Но пол был пыльным и жутко холодным. Я подумала о летучих мышах. И пожалела, что у нас нет выпивки. Бутылочки старого доброго детского шампуня. Мы с Майком сидели, обхватив свои колени.

Майк сказал:

— Так кто смотрит за твоими детьми? Они ведь еще довольно маленькие?

— Я оставила их с телевизором, консервами и перцовым баллончиком.

Это его озадачило.

— Ты ведь шутишь, да?

— Возможно.

Он сказал:

— Я хотел сказать тебе, что поменял свое мнение кое о чем. Когда мы говорили первый раз, я сказал, что у меня претензии к самому процессу. Изначально я считал, что, возможно, это сделал Омар, но они наломали дров с расследованием, с обвинением, не обеспечили ему нормальную защиту. Это мое профессиональное мнение. Кажется, я даже говорил тебе, что почти уверен, что это он.

— Что-то подобное говорил.

— А потом, когда он появился в подкасте… я не знаю. Я переслушал тот выпуск пять раз. Я нутром понял, что полностью верю ему. Это мое личное отношение, то есть я слушаю его и думаю: «Боже, да ведь он не делал этого». Либо он самый умелый актер на свете, либо он никак не связан с той ночью.

— Отрадно слышать.

Он сказал:

— У тебя нет травы?

— С собой?

— Ну, не знаю, ты ж из Калифорнии.

— Точно. И прилетела на самолете.

— Ясен пень. Но мало ли.

— Ты поэтому написал мне?

Судя по его смущенному виду, это было недалеко от правды. Он сказал:

— У нас в Коннектикуте легализовали в прошлом году. Теперь уже не так прикольно. Не хватает этого азарта, когда шаришься туда-сюда.

Я сказала:

— И зачем было Омару встречаться с ней в сарае?

— А?

Я поняла, что сказала некстати. У меня еще не выветрился хмель, и от холода мозги скукожились.

— Омар ведь взрослый, у него свой кабинет, машина и квартира. Если Талия пришла к нему для секса, зачем им идти в такое пыльное место со старым спортивным инвентарем? Там были мыши, помнишь?

Если ты встречаешься с кем-то особенным, вы идете туда, где тепло и уютно или как минимум романтично, как здесь.

Майк покраснел — даже если я не очень различала цвет его щек, я поняла это по его глазам, по внезапному наклону головы, — и хотя я могла бы сказать, что я, разумеется, не это имела в виду, что я говорила не о нас, не об этом моменте, я продолжила развивать свою мысль.

— Единственное, почему Омар, у которого был кабинет с диваном, мог бы отвести ее в сарай, это если бы он заранее все решил. Но это ни с чем не сходится. Ни с тем, что ее бросили в бассейн (явно из-за паники), ни с теорией обвинения о том, что это был какой-то приступ ярости.

Майк сказал:

— Хорошо бы они выяснили, как открывался этот выход, каким ключом и все такое. Я поражаюсь, что они не обследовали каждый дюйм этой двери в девяносто пятом.

Еще кое-что стало меня беспокоить: зачем понадобилось вам вести ее туда? Ваш дом отпадает, это понятно. Но почему не в свой класс? Не в хоровую комнату? И у вас была машина, как и у Омара. Сарай ведь грязный. Я уже не впервые поразилась несуразности этой картины: вы в ваших отглаженных брючках расчищаете себе дорогу через паутину и сломанные барьеры. Или это Талия отвела вас туда? Показала вам как открыть дверь? В темноте и в пыли. Она не понимала, как облегчила вам задачу.

Я сказала:

— Я пиздец как замерзла. Давай я отведу тебя на эту вечеринку. У них хорошая выпивка.

18

Похмелье плюс предупреждение от Гектора были достаточными причинами, чтобы я все утро провалялась в номере. Я только спустилась за завтраком на вынос (холодный неразрезанный бейгл, пакетик сливочного сыра, хлипкий пластиковый ножик), после чего вернулась в постель и стала смотреть канал «Дом и сад». Была суббота — в суде никто не выступал, ждать было нечего, кроме шумихи по поводу видео Дэйна. Пока что все комментарии под ним были от фанатов Дэйна, которые с ним соглашались или не соглашались и обсуждали то немногое, что им удалось найти в интернете. Они были взволнованы, но там не было ничего от людей, знавших вас.

Я снова заснула, но меня разбудил стук в дверь, несмотря на табличку «Не беспокоить». Был час дня. Я увидела в глазок Ольху и захотела закричать, чтобы он уходил, и все же кричать я не хотела, поэтому открыла дверь и втянула его за руку. Я сказала:

— Ты рехнулся.

— Меня тут вообще нет!

Ольха был в спортивной куртке поверх футболки со словами «Purple Rain» [74] и казался даже выше, чем мне запомнилось. Я вечно забываю, как долго растут мальчики. Он сказал:

74

«Purple Rain» (Пурпурный дождь (англ.)) — название альбома и заглавной песни Принса, хит 1984 года.

— Вы должны это увидеть. — И присел на край моей кровати, достав телефон.

Я сказала:

— Надеюсь, это котики с «Ютьюба».

— Это главный следователь полиции штата из отдела по особо тяжким. Вчерашний последний свидетель.

— Дуайт Будро?

Я взглянула на видео на паузе. Это был древний старик. Я прикинула, что в 1995-м, когда я разговаривала с ним за кухонным столом мисс Вогел, он должен был вот-вот выйти на пенсию. Я сказала:

— Тебе нельзя показывать мне это.

— Поэтому я это не прислал! Поэтому пришел сюда!

— А в двух словах не можешь рассказать?

— В основном могу, но есть один момент, который вам надо услышать, потому что это ржака. Окей, Эми шаг за шагом разбирает расследование, начиная с того, как с ним связался судмедэксперт. В основном скучища адская. Та же бюрократия, только вслух. А потом разбирает стенограммы допросов, все эти вещи, до которых ему не было дела. Кто-то из учителей сказал, что успеваемость Талии резко ухудшилась, и она такая: «Вы достали ее дневник успеваемости?» Не достал. И все в таком роде. Миллион всего такого — чем дальше, тем больше. Судья такой, наверно: «Вот черт». В общем, я сейчас включу это видео с котиками, и если вы случайно что-нибудь услышите, то это просто неудачное стечение обстоятельств.

Он нажал плей и положил телефон на кровать. Я стояла, опираясь о комод, в трех футах от кровати, словно какой-то ярд мог гарантировать мою законопослушность. [75]

Голос Эми Марч:

— Восьмого марта тысяча девятьсот девяносто пятого года, в среду, у вас была встреча с доктором Мэри Эллен Калахан, директрисой школы Грэнби — все верно?

Старческий голос, хриплый и вялый:

— М-да.

— А это — ваши заметки с той встречи, так?

— Да.

75

3 фута ? 1 ярд ? 1 м.