У меня к вам несколько вопросов

Молодой учитель английского, который советовал мне почитать Ширли Джексон, спросил, читала ли я ее. Я сказала, что читала, и мы стали восторгаться «Мы живем в замке», после чего он налил мне праздничный коктейль, хотя я уже держала бокал вина. Он сказал, что мне надо приехать в апреле на мюзикл, с постановкой которого он помогал.

— Может, это я слишком долго жил в лесу, но эти ребята просто экстраординарные, — сказал он.

Ко мне подошла Дэна Рэмос и обняла меня. Я сказала ей, что Сильви изучает формы листьев на уроках естествознания в четвертом классе, чем привела ее в восторг.

— Дети — зоошовинисты, вот что я хочу сказать. Животные — это да, но не растения. Было бы гораздо лучше, если бы они в первую очередь изучали растения!

Джефф рассказывал историю о парне, который целый год держал у себя в комнате в общаге необычный стеклянный кальян, просто вешая сверху маленький абажур; никто из учителей ничего не заподозрил. Петре это показалось уморительным, и она стала смеяться, запрокинув голову и выставив напоказ длинную шею.

На вечеринку прибыла Присцилла Мэнсио с пакетом чипсов. Я не знала, как она отнеслась к слушанию и продолжала ли еще общаться с вами. Если бы она приблизилась ко мне, я бы просто спросила о ее бульдожке. Но, едва увидев меня, Присцилла отложила чипсы, сказала что-то Оливеру, доставая телефон, и вышла. Срочный звонок. Ну и прекрасно, теперь мы могли съесть ее чипсы.

Энн представила меня новому директору по развитию; он сказал, что знаком с моей работой, и проследовал дальше.

Мне вдруг пришло на ум, что я могла портить людям веселье.

Мой телефон зажужжал сообщением от Майка Стайлза: «Не поверишь, где я». Затем пришло фото статуи Сэмюэла Грэнби. И: «Я зависал с племяшкой, а теперь брожу тут как в тумане».

Я задумалась, почему он написал мне, а не, скажем, Робби, но я не стала заморачиваться: это могло стать хорошим предлогом отчалить. Я написала ему: «Я тоже в кампусе!» и спросила, не хочет ли он встретиться во дворе нижнего кампуса через двадцать минут.

Я показала сообщение Фрэн, и она пришла в восторг. Она сказала:

— Даю тебе свой ключ от всех дверей! Оторвитесь по полной.

Словно мы с Майком собирались обжиматься в комнате отдыха. Но Фрэн была навеселе и не жалела сил, снимая ключ с кольца.

17

Майк стоял в круге света перед Старой часовней и дышал себе в ладони. Температура за последний час скакнула вниз, поэтому я передумала насчет прогулки и сразу достала ключ. Мы вступили в сумрачное святилище, ориентируясь благодаря дверной подсветке. По размерам Старая часовня, возведенная для школы из сотни недокормленных мальчишек, составляла четверть от Новой, и скамьи в ней были по-пуритански узкими и твердыми.

— Посмотрим на дощечки покойничков, — сказал Майк.

Я совсем о них забыла, а ведь там было порядка двадцати мемориальных табличек вдоль боковой стены, выгравированных по латуни в деревянных рамках. В память обо всех мальчишках, умерших в школе примерно до 1920-х. Майк включил фонарик в телефоне, чтобы видеть надписи. Трое погибли при пожаре в общежитии в 1840 году. Два мальчика с интервалом в пятьдесят с чем-то лет утонули в Тигровой Плети — и тот, и другой в выпускной вечер, вероятно приняв лишнего.

— Ты подумаешь, я с приветом, — сказал Майк, — но это первое, что я полюбил в Грэнби. Когда приехал сюда в восьмом классе.

— Ну, не с приветом, просто замечаешь всякое такое.

— Это смотрелось так внушительно. Я знал, что не попаду ни в Дирфилд, ни в Эксетер, но из-за них это место выглядело старым и солидным.

Я сказала:

— Я вообще не слышала ни о каком Эксетере или Дирфилде, когда попала сюда.

— А… из Айовы, да?

— Индианы.

— У меня батя и брат учились в Эксетере. Честно, меня могли бы зачислить только поэтому, но я побоялся рисковать. Оценки были дерьмовые.

— Серьезно?

— Дислексия. Потребовалось время, чтобы преодолеть. А вот этот парень, — сказал он, высветив табличку с именем Луис Стикни, который скончался в 1890 году, — дал дуба из-за ритуала посвящения. Ему на кровать лили холодную воду в течение недели, и он заболел воспалением легких.

— Посвящения во что?

— В очередное дурацкое общество.

— В тайное общество? Лола намекала, ты тоже в таком состоял.

Майк натужно хохотнул.

— Мы думали, что у нас тайное общество.

Я не ожидала услышать от него об этом, хотя, наверно, для него давно поблекло очарование юношеских забав.

— Какое именно, не скажу, — сказал он. — Но, честно, это было тупо, такая отрыжка Лиги плюща. Просто тебя посвящали — и все. Иногда мы все одевались в синее, но никто даже не замечал. Раз в год проводился такой День наследия, когда мы выбирались ночью из общаг. — Он взглянул на меня. — Это было не третьего марта, не подумай.

— Но ты приносил клятву верности?

— Ну да.

Если значительное число ребят в кампусе дали клятву прикрывать друг друга, это могло бы стать полезной информацией для команды защиты.

— А кто еще в нем состоял? — спросила я, и он рассмеялся.

— Не Серено, если ты на это намекаешь.

— Вовсе нет! Я… я надеюсь, ты не думаешь, что я думаю на Робби.

Я не стала уточнять, что это объяснялось элементарным несовпадением по времени и еще тем, что я знала о вас, а не моей особой верой в Робби, но сути это не меняло.

— Окей, — сказал он и заметно расслабился. — А многие думают. Он хлебнул дерьма. Я тебя вовсе не виню, но эти люди в интернете просто охренели. Ты знала, что его детям пришлось сменить школу?

Я покачала головой.

— Какой-то шизоид названивал в дирекцию школы. Это была такая маленькая частная школа без охраны, так что Робби и Джен забрали оттуда детей и перевели в государственную. То есть это могло быть связано и с финансами. Он потерял бизнес. В смысле, большую часть. Они только что купили этот дом и… не знаю.

— О господи, — сказала я. — Пиздец.

Джен в тот день проявила больше деликатности, чем я думала. Может быть, она хотела избавить меня от чувства вины.

Мне захотелось проблеваться, но вместо этого я предложила посмотреть, подойдет ли ключ Фрэн к часовой башне. Ключ подошел, и мы вскарабкались по крутой деревянной лестнице. Как-то раз я была там с подругами по гребле, и мы по очереди прикладывались к бутылочке из-под шампуня «Джонсон-бэби», в которую наша рулевая налила «Джим-бим». (Она хранила его на полочке для душа: учителям и в голову не придет нюхать твой шампунь.) И одна я туда тоже поднималась, включив в CD-плеере Radiohead — только их и можно было слушать на волне подростковой тоски в часовой башне.