У меня живет жирафа
Шрифт:
– Юпитер, ты сердишься! – улыбнулась старуха. – Только, Влад, вы сердитесь не потому, что я лезу, как вам кажется, не в свое дело. Нет, вас взбесило то, что возник еще этот Миша…
– Что за чепуха! Знаете, Мария Евграфовна, я, пожалуй, пойду, а то, чего доброго, черт знает до чего могу договориться! Простите великодушно!
И он почти бегом покинул квартиру, сопровождаемый истошным лаем Уинстона.
– Марусенька, чего он так разошелся? – испуганно спросила Кира.
– Да потому что любит он эту девочку, но сам себе боится в этом признаться. Мужчины вообще трусы, боятся любви. И этот не исключение. Что ж, посмотрим, как все будет развиваться.
– А зачем ты в это лезешь?
– А потому что оба они мне очень нравятся. И я желаю
– Но как ты можешь знать, будут ли они счастливы вместе?
Мария Евграфовна иронически вздернула бровь.
– Ах, Кирочка, если б я не умела интуитивно распознавать такие вещи, я бы просто не дожила до таких лет.
– Ох уж эта твоя интуиция!
Владислав Александрович был вне себя. Что она во все лезет! Какое мне дело до личной жизни Ии? Да никакого! Зачем мне знать, что она, видите ли, «прислонилась к деверю»? Интересно, каким местом прислонилась? При чем тут вообще я? Она молодая особа, пусть прислоняется к кому хочет! Ее бросил муж? Прискорбно, конечно, но она тут же прислонилась к его брату, который очень интересный мужчина… Хрен знает что! Он подошел к своей машине и что было сил пнул ногой колесо. Сел за руль, но руки у него дрожали. К черту это все! Буду делать свою работу и сведу общение со старухой к минимуму. И знать ничего не хочу об этой жирафе! И тут он ясно увидел, как она слезала со скутера и сквозь прорехи в модных джинсах просвечивала смуглая кожа… Дыхание прервалось. Нет, не на того напали! Он схватил мобильник.
– Алло, Нина! Это Голубев. Что делаешь?
Она запнулась.
– А что, Влад?
– Может, поужинаем вместе?
– Можно. Заезжай за мной на студию часов в девять, раньше не получится.
– Договорились.
Вот и хорошо, вот и славно. Клин клином!
Владислав Александрович спешил в аэропорт встречать родителей и сына. Как я по нему соскучился! Мы так сблизились во время берлинских каникул. Мама говорит, что за полтора месяца в Испании он здорово вырос и загорел. Отец, наверное, затаскал парня по музеям, со смехом подумал он. Ну ничего, это не страшно. Сам он пребывал в прекрасном настроении. Его программа была принята на ура, ее поставили в сетку на октябрь. Нина, с которой сложились приятные, необременительные отношения, напросилась в гости к Марии Евграфовне, пришла в восторг от ее воспоминаний и уговорила все-таки издать их. Сама отдала издателю, тот сперва испугался, потом, похоже, связался с кем-то из ГРУ и, видимо, получил добро, потому что самолично примчался к Марии Евграфовне, кое-что, конечно, пришлось вымарать из текста, но на общую картину это не повлияло. За тем, чтобы старуху не облапошили, Владислав Александрович проследил, и она получила очень неплохие деньги. Книга в эффектном оформлении должна появиться тоже в конце октября, после выхода программы. Нина старухе понравилась, и она больше не заговаривала с ним об Ие. И он ее больше не видел. Знал только, что с квартирой у нее все уладилось. И слава богу!
Ия тоже успокоилась. Они быстро и тихо развелись с Романом. Он действительно перевел квартиру на ее имя и больше не появлялся. А Миша регулярно звонил, но вырваться в Москву никак не мог, страшное наводнение на Дальнем Востоке требовало участия всех опытных спасателей края. Она прекрасно это понимала, как и то, что, в сущности, это была не любовь… Они отдалялись друг от друга с каждым его звонком. Наверное, это правильно, думала Ия. Его толкнула ко мне жалость, а меня к нему отчаяние… А любовь… разве она вообще есть? По-моему, нет. Просто люди что-то придумывают, облекают в красивые одежки всякие не слишком красивые чувства – похоть, корысть, слабость… и жалость и отчаяние… Но если это осознать, не будешь ждать этой самой любви, и жить станет легче. Вот я работаю с утра до глубокой ночи, и слава богу. Мне хорошо. Ну, бросил меня якобы любимый муж… Но он элементарно продался, и эта мысль тоже приносит облегчение. Так что все нетрагично.
Жить можно.– Папа! – бросился к нему сын. Он и в самом деле подрос и здорово загорел. Синие глаза на загорелом лице светились неподдельной радостью. – Папочка, как я соскучился!
– И я! Мама, выглядишь прекрасно! Папа, а ты похудел, помолодел, здорово, я рад. И план такой – сейчас забросим вещи домой и все едем обедать.
– Владя, что за глупости, – возмутилась мать.
– Мамочка, ты еще успеешь настояться у плиты, а сегодня будет по-моему.
– Люда, соглашайся, – со смехом проговорил Александр Данилович, – что за дурацкое стремление поскорее впрячься в будничную лямку. Успеешь еще.
– Ладно, уговорили, – проворчала Людмила Васильевна, – просто мне жутко надоела ресторанная еда.
– А нам с дедом нет! – заявил Санька. – Правда, дед?
– Скоты вы неблагодарные! Готовишь вам, стараешься, а вы…
– Бабушка, мы очень все ценим, но сейчас уже время обеда, а дома ничего нет, значит, ты все равно нас нормально не накормишь.
– Ох и хитер парень! – засмеялась Людмила Васильевна. – Но после обеда, Владя, ты завезешь меня в какой-нибудь супермаркет.
– Затариваться будем? – спросил Санька.
– Скупляться! – заявил дед, родившийся на Украине.
– Пап, а можно я сегодня к тебе поеду? Переночую, поболтаем, а?
– Конечно, можно! Превосходная идея! – обрадовался Владислав Александрович.
– Вечно ты что-то придумаешь! – проворчала Людмила Васильевна.
– Бабушка, ну в школу же еще только через неделю, а я так по папе соскучился!
– Да ладно, делайте, что хотите! Владя, он тебе не помешает?
– Да что ты, мама, как он может мне помешать!
– Ну, сын, рассказывай! – сказал Владислав Александрович, оставшись наедине с мальчиком.
– Ой, пап, так все клево было! Там такое море, и песочек прямо золотой…
– Не зря же курорт называется Коста-Дорада.
– Ну да, да… И мы столько видели! В Барселону сколько раз ездили! Это круто!
– Дед затаскал по музеям?
– Ой, пап! Я один раз сказал: дед, у меня уже в котелке каша. Но он же упертый… А бабушка отказалась. Но зато мы в разных зоопарках были, и я тебе покажу, я там наснимал… Хочешь, сейчас посмотрим?
– Давай!
– Вот, это наша гостиница, видишь, от пляжа только велосипедная дорожка отделяет…
А это мы купаемся, а это Лиза. Она из Питера, классная девчонка, мы с ней все конкурсы выигрывали!
– Какие конкурсы?
– Ну там в отеле аниматорша была, кстати, русская, очень клевая тетка, и для детей устраивала всякие конкурсы, так она нас с Лизой сладкой парочкой прозвала, «опять эта сладкая парочка все выигрывает!»
– А ты там не скучал?
– Что ты, пап!
Вот сын уже и влюбился. Как летит время…
– А ты, кстати, хорошо снимаешь, молодец! И камера у тебя почти не дрожит. Здорово!
– Это Лизкин папа, он кинооператор, он мне показывал, как надо снимать, и даже сказал, что у меня талант!
– Так уж прямо и талант? – улыбнулся Владислав Александрович.
– Ага! И еще сказал, чтобы я поступал на операторский, во ВГИК. Это такой киношный институт.
– И как тебе эта идея?
– По-моему, суперская!
– Ну, если не передумаешь…
– Пап, смотри, это я специально для тебя снял!
На экране он увидел… жирафье семейство, где детеныш был еще меньше берлинского.
– Ты же любишь жирафов! Смотри, какой хорошенький…
Жирафенок был снят крупным планом.
У Владислава Александровича вдруг заболело сердце. Что я делаю со своей жизнью? Мне же никто не нужен, кроме Ии, а я? Сошелся с Ниной, совершенно не любя… а она, кажется, меня любит… Нехорошо это, неправильно. Это можно, когда душа пуста… А у меня в душе эта дивная и еще такая молодая женщина… Слишком молодая для меня… Мы с ней не совпали во времени… Да почему слишком молодая? Ей, что называется, под тридцать, а мне за сорок, ну и что тут такого? А зачем ты ей нужен?