У подножия Саян

— Янмаа Даваевна знает, что надо, — весело сказал Дозур-оол, — в дальней поездке да на морозе!

Чанмаа извлекла из сумы бутылку, поставила на стол. Токпак-оол тут же наполнил стаканы, опустил кончик мизинца в свой стакан, брызнул по капле на четыре стороны и выпил первым.

— Э, а хозяйка что же? Так не пойдет, — Докур-оол отодвинул свой стакан.

— Правильно, — поддержал Дозур-оол, — и Достак уже не ребенок.

— Зачем на малого тратить и без того малое? — Токпак-оол посмотрел на бутылку.

Все жевали душистое мясо, и его становилось меньше, а разговоров больше.

— Как на малого? Я слышал, свататься собирается, невесту из соседнего аала присмотрел. Верно это? — заступился за Достака председатель.

— Значит, взрослый. Да смотрите — настоящий мужчина, подмога вам, старикам, — вставил Дозур-оол.

— Какая там подмога! — В разговор вступила мать Достака, Чанмаа. — Все время пропадает у Санданов. Сено косит, дрова возит — не знаю, что у него выйдет.

— Не волнуйтесь, мать, не волнуйтесь. Молодые сами договорятся. Правда, Достак? — улыбнулся Дозур-оол и подмигнул парню.

Тот усмехнулся только.

— Вот и посоветуйте доброе, мы ведь все свои здесь, — продолжала мать, будто только и ждала случая. — Зашли бы к Санданам, поговорили бы, — наступала на зятьев Чанмаа. — Или сын наш плохой для них?!

— Слыхал, свояк? — Дозур-оол толкнул в бок председателя.

Долго еще слышались голоса в юрте Токпак-оола: «свояк, свояченица, сватать, свадьба». А рано утром председатель и бригадир снова были на конях. Они держали путь к чабанам в верховье Сенека. И в этот день побывали на двух стоянках. В сумерки подъехали к юрте Сандана. Их встретил хозяин и... Достак. Он был уже там. Опять разговоры.

Анай-кыс ушла спать раньше всех, сказав, что у нее болит голова. Гости не могли упросить ее посидеть с ними подольше.

Но Анай-кыс не спала. Она лежала не шелохнувшись.

До нее долетали слова, касавшиеся ее и Достак-оола. Летом Токпак-оола и ее отца, Сандана, переведут на один чайлаг — летнее пастбище близ Шивилига, авось не перепутаются овцы с бычками. А молодые тем временем лучше узнают друг друга. Настанет пора летней араки — глядишь, и свадьбу сыграют. «Подыщем им работу подходящую», — говорил председатель. «А чего ее искать? Пусть идут на ферму, будут хорошими животноводами», — заключил бригадир за всех.

Анай-кыс слушала, и внутри у нее все сжималось. До утра не сомкнула глаз. Тревожные мысли не давали покоя, гнали сон. Сначала она бросила учебу из-за того, что родители нуждались в ее помощи, а теперь о свадьбе какой-то заговорили. «Что скажет Эрес, если узнает?» Несколько месяцев осталось всего до его возвращения. Написать ему сейчас? Нет, зачем тревожить зря человека, который далеко, на военной службе. Именно — зря, ведь это родители чего-то там надумали. Она тут ни при чем. Эрес должен ей верить...

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

В тот год весна была ранняя. Уже в марте на равнине по обе стороны Улуг-Хема сошел снег. Держался он у подножия, в тайге, а склоны гор полысели, освобождаясь от зимней шубы. Чабаны оставляли зимовья, перекочевывали на весенние стоянки, выбирая, чтобы быть поближе к реке.

В конце марта на заседании бюро райкома об итогах зимовки скота, куда были приглашены председатели колхозов и секретари парткомов, колхоз «Шивилиг» назвали в числе лучших хозяйств, где сохранили поголовье, хорошо приняли и сберегли молодняк. Докур-оол и бровью не повел, к похвалам он давно привык, «Шивилиг» был одним из передовых, экономически крепких колхозов-ветеранов, созданных еще до присоединения Тувинской республики к Союзу. Зато, когда ему как председателю передового колхоза вручали переходящее Красное знамя, он брал слово и чуть ли не часовой доклад делал перед собравшимися.

После подведения итогов говорили об очередных задачах — о весеннем севе, о том, как подготовились колхозы, приводились цифры. После бюро Докур-оол и парторг Илюшкин зашли в МТС, уточняли графики работы тракторов на полях колхоза и, не задерживаясь больше, выехали из Шагонара.

Докур-оол — на своем Сером, Илюшкин сидел на высоком таврированном коне черной масти. У устья Шивилига начинались поля колхоза, они решили объехать их еще раз, посмотреть, куда сразу посылать тракторы, где надо очистить поля от камней, караганника.

— Да, Александр Петрович, план-то в этом году побольше дали. Только, я думаю, мы сможем выполнить его на этих же землях.

— Сможем, — нехотя согласился Илюшкин.

— А что? Мы не должники какие-нибудь, МТС нам не отказывает ни в чем. — И, не видя поддержки со стороны парторга, продолжал: — Что-то ты сомневаешься, прямо как наш завфермой Сергей Петренко. Колхоз каждый год расширяет посевы, для его фермы корма заготавливает, а он все свое: дайте людей ему да волов, корм коровам нужен, и когда? Летом!

— Петренко далеко видит, — отозвался Александр Петрович, прутиком погоняя лошадь. — Он хочет заготовить корма у фермы — стоимость им совсем другая выйдет. Сколько мы заплатили прошлый год МТС? Каждый килограмм сена обошелся нам в копеечку.

— Это верно, только не такие уж мы бедные, чтоб на волах тянуться, — горячился председатель. — Я рассказывал, что видел в прошлом году на Алтае.

— Не бедные, — спокойно ответил Илюшкин, — но деньги у нас тоже не лишние. Да, на Алтае уже сев полностью механизирован — хорошо! Подожди немного — и мы сдадим в музей конные плуги и сбрую.

— Жди, жди! — председатель пришпорил коня.

— Вот план спустят, тогда не жди — знай пришпоривай!

— Двадцать процентов уже прибавили!

— Ну и что? При наших-то возможностях? На волах мы вперед едем, а могли бы на добром рысаке.

— Вот я и говорю, — обрадовался председатель. — Тракторы нам нужны.

— План у нас мал, тарга, вот что, — усмехнулся Илюшкин.

— Так мы ж его всегда перевыполняем! Всегда в передовиках ходим!

— Удвоить посевную площадь надо! И поголовье скота — тоже! — В голосе парторга звучали решительность и твердость.

— Ну-у, ты уж совсем, — развел руками Докур-оол... — Хочешь колхоз и знамени и чести лишить. А разве легко они нам достались?

— Нелегко, тарга. Но возможности у нас сейчас есть, чтобы быстрее двигаться вперед.

Не заметили, как подъехали к селу. Придерживая коней и как бы подводя итог разговора, решили обсудить все на общем собрании, не откладывая.

«Дела, оказывается, можно решать не только за столом в правлении», — подумал Илюшкин.

С началом сева вся сила двинулась в степь, к устью Шивилига. Заведующий фермой Петренко несколько раз побывал у председателя и парторга, добиваясь, чтоб ему дали несколько человек и лошадей посеять кормовые культуры вокруг фермы.