У последней черты

Сэмми Ки в первый раз улыбнулся. Все образуется. Мысленно он уже снова видел Сан-Франциско и мост «Золотые ворота».

Глава 8

Последний плот, пробившись сквозь леденящий холод бухты Синанджу, возвратился на борт «Дартера». Римо Уильямс стоял на скалистом берегу между Пиками гостеприимства, которые в хрониках Синанджу именовались также Пиками предостережения.

Римо огляделся. Их никто не встречал, хотя, впрочем, никто и не ожидал их прибытия.

Римо поправил байковое одеяло, укрывавшее ноги Мастера Синанджу, тщательно подоткнув его со всех сторон.

— Не волнуйся, папочка, — ласково произнес он. — Я схожу за народом, чтобы перетаскать золото.

— Нет, — возразил Чиун. — Они не должны видеть меня таким. Помоги мне встать, Римо.

— Не надо тебе вставать, — ответил Римо. — Ты ведь нездоров!

— Я, может, и нездоров, но я все еще Мастер Синанджу. И я не хочу, чтобы мои односельчане застали меня в таком виде. Это лишит их присутствия духа. Помоги мне подняться!

Римо нехотя снял с него одеяло.

Чиун с трудом встал. Римо поддерживал его под локоть.

— Выбрось эту штуковину, — сказал Чиун. — Глаза бы мои ее не видели!

Римо пожал плечами.

— Как скажешь, папочка.

Он обеими руками поднял каталку и, едва заметно двинув корпусом, запустил высоко в усеянное звездами небо. Кресло шлепнулось в воду далеко от берега.

Чиун стоял на нетвердых ногах, кутая руки в кимоно. Он осторожно втягивал ноздрями воздух.

— Я дома, — пропел Чиун. — Чую запахи своего детства, которые наполняют сердце старика радостью!

— По-моему, дохлой рыбой несет, — мрачно бросил Римо.

— Тихо! — скомандовал Мастер Синанджу. — Не отравляй мне радость возвращения домой своими циничными замечаниями.

— Прости, папочка, — кающимся голосом ответил Римо. — Мне прямо сейчас их позвать?

— Сами придут, — сказал Чиун.

— Но ведь теперь ночь! Готов поклясться, они уже видят десятый сон.

— Они придут, — упорствовал Чиун.

Однако никто не появлялся. На Римо все еще была водолазка, закрывающая синяк на шее. Обжигающий ветер с залива продувал ее насквозь. Тогда Римо поднял температуру своего тела, словно окружив себя волной тепла.

Он моментально согрелся, но тревога за Чиуна не покидала его. Старик стоял в горделивой позе. Ноги его были босы.

— Папочка... — начал было Римо, но Чиун остановил его нетерпеливым жестом.

— Слушай!

— Ничего не слышу, — ответил Римо.

— У тебя уши есть? — возмутился Чиун. — Слушай, как она кричит!

Римо заметил в лунном свете взмах белых крыльев и понял, что имеет в виду Чиун.

— Обыкновенная чайка, — констатировал он.

— Эта чайка встречает нас, — объявил Чиун и, сложив губы вместе, пронзительно свистнул. Потом повернулся к Римо и пояснил:

— Я поприветствовал ее в ответ.

Не прошло и минуты, как из-за замшелого валуна показалась фигура. За ней другие. Они медленно, робко приближались.

— Видал? — сказал Чиун. — Что я тебе говорил?

— По-моему, их заинтересовал твой разговор с чайкой.

— Чепуха! Они просто ощутили почтительное благоговение, которое внушает им Мастер Синанджу, и это чувство подняло их из теплых постелей.

— Тебе видней.

Первым подошел пожилой мужчина — старик, но все же помоложе Чиуна. Он был высок и широколиц.

— Приветствую тебя, — начал старик ритуальное приветствие, — о Мастер Синанджу, который поддерживает благосостояние нашего селения и твердо верен кодексу чести. Сердца наши преисполнены любовью и восхищением! Радость переполняет нас при мысли о том, что нас вновь посетил тот, кому подвластна сама Вселенная!

В ответ Чиун отвесил поклон и прошептал по-английски, обращаясь к Римо:

— Вот как надо оказывать почтение.

— А мне кажется, он страшно огорчен, что его разбудили среди ночи, — съязвил Римо.

Чиун обратился к сельчанам.

— Отныне знайте, что солнце наконец снизошло на мою жизнь, полную тяжких забот и трудов! — произнес он в ответ на приветствие. — Я вернулся домой, дабы впитать в себя вид родного селения, вновь насладиться звуками моей юности и провести здесь остаток дней.

Послышались сонные голоса одобрения.

— И я привез с собой моего приемного сына Римо, дабы он продолжал дело наших великих предков! — с чувством возвестил Чиун.

Воцарилась тишина.

— Смотрите, какие трофеи доставил я из страны круглоглазых варваров! — громко воскликнул Чиун.

Толпа оживилась. Люди набросились на ящики с золотом и, как жадная саранча, потащили их прочь.

— Принесите паланкин Мастера! — прокричал старик — хранитель сокровищ, которого, как оказалось, звали Пульян.

Мигом принесли паланкин розового дерева и слоновой кости, подобный тем, на каких носили египетских фараонов. Его опустили у ног Чиуна.

— Не похоже, чтобы их отношение ко мне изменилось к лучшему с прошлого раза, — шепнул Римо по-английски.

— Они слишком взволнованы моим неожиданным возвращением. Не беспокойся, Римо. Я уже все им про тебя рассказал.

— Тогда неудивительно, что они меня ненавидят, — проворчал Римо.

— Они переменились. Вот увидишь!

Римо хотел было тоже залезть в паланкин, но старик Пульян помешал ему и сделал знак носильщикам.

Паланкин подняли и быстро понесли в поселок.

— А как же я? — спросил Римо, на сей раз по-корейски.

— Можешь пока таскать лаковые сундуки Мастера, — пренебрежительно бросил Пульян и поспешил вслед за Чиуном.

— Благодарю покорно, — ответил Римо.

Он повернулся к водам залива. Америка лежала за тысячи миль за горизонтом. Интересно, когда я еще ее увижу, подумал Римо, и что я при этом буду чувствовать?

Чиун вернулся домой. А Римо? Где его дом? Дом Римо Уильямса, у которого никогда не было ни дома, ни семьи и который вот-вот лишится единственного близкого человека?

Не желая бросать пожитки Чиуна на берегу, Римо покорно перетаскал сундуки один за другим в деревню.

— Мне нужно его видеть! — прорычал Римо по-корейски.

Было уже утро. Ночь Римо пришлось провести на холодной земле, рядом с загоном для свиней. Чиуна доставили в дом, где хранились сокровища Синанджу, — величественное сооружение из редких пород древесины и камня, построенное еще египетскими архитекторами во времена фараона Тутанхамона в дар Синанджу. Там он и должен был спать.