У реки Смородины

– Ну, он так вот и упал на сук, – развел руками ефрейтор.

– Не повезло, – промямлил Иван.

– Во-во, – вздохнул Егор, думая о своем. – А так хотелось настоящий подвиг совершить!

Негоже оставлять врага не погребенным. Близнецы отыскали яму, перетащили дохлого Соловья, завалили камнями, присыпали землей. Чем не могила?

«Еханный бабай, я убийца, – размышлял Старшой. – Но, во-первых, он сам начал. Во-вторых, сам упал. В-третьих, либо он, либо мы. Лучше уж он».

– Покойся с миром, – сказал Иван, и братья зашагали дальше.

Каравай дулся и катился чуть поодаль, демонстративно игнорируя попытки Емельяновых помириться.

Вечером колобок устал корчить из себя обиженного и присоединился к близнецам.

– Завтра, я так думаю, мы протопаем весь день, а вечером будем в столице Легендоградского княжества, – промолвил каравай. – Я обещал рассказать вам об этом замечательном городе. Если вы поклянетесь, что никогда не будете больше меня пинать, то я сдержу свое обещание.

– Ну, я же извинился! – протянул Иван. – Я же понимаю, больно…

– Да ни пса мне не больно! – повысил голосок Хлеборобот. – Не чувствую я боли. Просто это… унизительно.

– А полетел высоко, – не смолчал Егор.

Старшой тюкнул его по ноге.

– Послушай, колобок. Ты мне очень помог тогда, в тереме Драндулецкого. И сегодня без тебя мы бы вряд ли справились. Фактически ты и заборол Соловья-то! Спасибо тебе. И прости еще раз. Я больше так не буду.

– И я, – поспешно добавил ефрейтор.

– Почему же я вам не верю? – спросил каравай. – Ладно, слушайте…

Жил старик со своею старухой у самого синего моря. Старик ловил рыбу, старуха пряла пряжу, в общем, тишь да гладь на многие версты вокруг. Сзади кисли болота и заросшие камышом озера. Впереди игралась волнами Раздолбалтика – море, получившее свое название за свою бескрайность, сиречь раздольность, а также за бесшабашность мореходов.

В один прекрасный день на берег пришел великий князь, поморщился, глядя на лачугу стариков, и сказал сопровождавшим его боярам и дружине:

– Здесь будет город заложен!

При этом пучеглазый князь пронзил волевым взором туманную даль, и расступились над Раздолбалтикой тучи, а на землю упали предвещающие удачу солнечные лучи.

Князь покрутил ус, потряс головой и широким шагом обошел лачугу. Запнувшись о лопнувшее деревянное корыто, великий вождь своего народа сказал слова, которые по понятным причинам в летописи не попали. Затем он простер длань над песчаным брегом и произнес:

– Нет, братия! Вот здесь будет город заложен!

– Почто именно тут, княже? – Старик упал на колени.

– Э… – Вершитель судеб явно растерялся, но быстро выкрутился: – А назло надменному соседу!

С того памятного дня погнали к указанному месту народ из всего княжества. Мужики тащили по болотам гранитные плиты, древесину и прочий стройматериал. Вскоре стало ясно, что приморский климат быстро разрушает бревенчатые здания, потому остановились на камне.

В считанные годы на месте болотистой пустоши вырос крепостной красавец. Речушки оделись в гранитные набережные, появились красивейшие мосты, дороги были замощены крепким булыжником. Князь велел строить дома не хуже, чем на Закате. Ему очень хотелось сделать свое княжество частью цивилизованной Закатии.

Не сдавались лишь старик со своею старухой. Они заломили за землю под своей лачугой такие непомерные деньги, что в конце концов сообразительные застройщики подпустили упрямым хозяевам красного петуха, и они остались с тем самым корытом, о которое исторически запнулся великий князь.

Так родился Легендоград.

О тысячах угробленных мужиков предпочитали не вспоминать, потому что важен результат, а не цена, тем более победителей не судят.

Все было сделано по немчурийскому и холландскому манеру. Улицы проектировались с немчурийской точностью, а от холланцев легендоградцы восприняли любовь к цветам и веселой траве. Веселую траву высаживали по периметру крепостных стен. Когда неприятель приходил осаждать город, он поджигал поля, норовя выкурить жителей, а те только смеялись.

Еще от Холландии некоторые легендоградские мужики восприняли обычай ходить ряженными в баб. Некоторым нравилось, другие их поколачивали.

Шли века, и Легендоград стал подлинным мостом между закатным миром и рассейскими княжествами. Кто-то находил в существовании этого города исключительную пользу, дескать, сие есть окно в Закатию. Другие полагали, что больно много плохого через это окно сквозит. За рубежом Легендоград тоже воспринимали неоднозначно.

Менялись времена и князья, и в суровый час упадка пришли темные силы во главе с самим Кощеем. В хладные осенние воды Раздолбалтики вошел наводящий ужас Летучий Холландец. С его борта грянул пушечный выстрел, возвещавший начало великого бунта. Город был захвачен за ночь. «Землю – крестьянам, вольеры – обезьянам! – кричали глашатаи. – Даешь княжества без княжеств, государства без государей, хозяйства без хозяев!»

Новую диковинную страну возглавил Кощей. Правда, он процарствовал недолго – неведомые колдуны с ним справились. Его не живое и не мертвое тело заключили в гробницу и поместили в столице Мозговского княжества.

С тех пор прошло немало лет, и нынешний князь был вполне себе самодержец, без всяких странных идей. Конечно, темное прошлое не отпускало славный город, зато жителям было чем гордиться. Например, небывалой по масштабам преступностью. А еще невероятной культурой. Хотя это вовсе не означало, что легендоградские преступники были очень культурны.

Остальное братьям Емельяновым предстояло узнать самим.

Глава вторая В коей героям не очень везет, зато кое-кому не везет еще больше

Очень могло это быть, потому что чего тогда не было?

Ф. М. Достоевский

День путешествия по заброшенной, но ныне освобожденной дороге был скучен и не заслуживает подробного описания. Главное, что вечером Иван да Егор топали по улицам Легендограда в поисках постоялого двора. Следом катился, ударяясь о булыжники, колобок.

Были, были гостиные дворы, но слишком уж дорогие. У дембелей денег почти не осталось: заработанные Шарапкой грошики подходили к концу.

Вечерело стремительно. Высокие каменные дома да дворы-колодцы сгущали темноту. Длинные тени ложились на черные мостовые, крысы шарились в мусорных кучах, изредка раздавались кошачьи вопли. Наверное, пасюки ловили зазевавшихся мурок.

– Куда-то мы не туда забрели, братан, – сказал Старшой.

– Вон старушка какая-то, давай у нее спросим дорогу, – предложил Егор.