У рифа Армагеддон

Он не знал, что произошло. Скорее всего, один из тех зажженных фонарей под палубами был разбит вдребезги, разлив горящее масло по палубам. Или это мог быть несчастный случай, когда одна из пороховых обезьян пыталась донести боеприпасы к пушкам. Возможно, это даже был пылающий пыж, выпущенный из одной из чарисийских пушек.

На самом деле не имело значения, как это началось. Злейшим врагом деревянных кораблей было не море, а огонь. Построенные из выдержанных бревен, выкрашенные внутри и снаружи, пропитанные смолой, обмотанные просмоленной веревкой, они были трутницами, ожидающими искры даже в такую погоду, и искра к "Ройял Бедар" была доставлена.

При других обстоятельствах с пожаром можно было бы бороться, его можно было бы локализовать и потушить. Но не при таких обстоятельствах. Не в то время, как снаряды продолжали пробивать корпус корабля, калеча и потроша перепуганный экипаж, чьи измученные мозги все еще пытались вырваться из сна в кошмар.

– Покинуть корабль! Покинуть корабль!

Блейдин не знал, кто крикнул это первым, но бороться с паникой, которую это вызвало, было невозможно. Если уж на то пошло, бороться с этим не было смысла, и он с трудом преодолел остаток пути вверх по трапу и перебрался на левый фальшборт. Он посмотрел на них сверху, и его челюсти сжались. Шлюпки галеры были спущены, когда она встала на якорь, и люди бросались за борт, продираясь сквозь воду, пытаясь добраться до этого хотя бы временного убежища.

Блейдин повернулся к фальшборту. Один из орудийных расчетов все еще пытался зарядить свое оружие, и он, прихрамывая, вернулся, чтобы схватить ближайшего человека за руку.

– Забудь об этом!
– крикнул он.
– У нас нет времени! За борт, ребята!

Остальная часть орудийного расчета на мгновение уставилась на него дикими глазами. Затем они исчезли, перелезая через фальшборт. Блейдин проводил их взглядом, затем повернулся, чтобы в последний раз оглядеть палубу и убедиться, что все ушли или собираются уходить.

Пламя начало вырываться из люка. Он чувствовал его жар на своем лице отсюда, даже сквозь дождь, и попытался закрыть уши, чтобы не слышать мучительных криков людей, запертых внизу в этом пылающем аду.

Больше он ничего не мог сделать и повернулся, чтобы последовать за орудийным расчетом... как раз в тот момент, когда одиночное ядро последнего оглушительного бортового залпа поразило его прямо в грудь.

Четырнадцать минут спустя пламя добралось до корабельного погреба.

* * *

По крайней мере, три из стоящих на якоре галер теперь были в огне, ярко освещая якорную стоянку, несмотря на дождь. Мерлин стоял рядом с Кэйлебом на юте "Дреднота", в то время как орудия галеона продолжали обстреливать свои цели, и дикая картина разрушения вокруг него затмевала все, что когда-либо видела своими глазами Нимуэ Элбан, которая сражалась с силой самого ядерного синтеза.

Корабль больше не двигался. Он был неподвижен - возможно, не так устойчив, как береговая крепость в этих покрытых белыми шапками водах, но достаточно близко к этому для артиллеристов, привыкших к качке корабля в море. В этих условиях попадание по таким же закрепленным целям было для них детской забавой, и их скорострельность была намного выше, чем это было бы с палубы движущегося корабля. Они заряжали и стреляли, заряжали и стреляли, как автоматы, превращая свои цели в разбитые вдребезги обломки.

Пар вился из горячих орудийных стволов между выстрелами, с шипением поднимаясь вверх, как завитки тумана, которые уносит ветер. Вонь порохового дыма, пылающего дерева, горящей смолы и снастей неслась по волнам в виде омываемых брызгами столбов дыма, скрученных и изломанных над белыми шапками, четко вырисовываясь на фоне вспышек орудий и пылающих кораблей.

Одна из пылающих галер дрейфовала свободно, когда ее якорный трос сгорел напрочь. Ветер медленно направил ее в направлении "Дреднота" - не прямо к нему, но достаточно близко - окутанную огненной короной ее собственного разрушения. Капитан Мэнтир заметил ее, и по его приказу трос развернулся, натягивая шпринг до тех пор, пока правый борт галеона не обрушил залп на пылающие обломки.

Он был готов перерезать свой собственный трос и поднять паруса, если потребуется, но хватило трех быстрых, оглушительных залпов, чтобы покончить с уже тонущей галерой. Она осела на бок в огромном шипящем облаке пара, когда вода погасила пламя, в ста пятидесяти ярдах от его корабля, и его артиллеристы издали еще один победный клич.

* * *

"Ройял Бедар" взорвалась.

Оглушительный взрыв, когда пламя добралось до ее погреба, затмил все остальные звуки, даже наглые голоса чарисийских пушек. Чудовищная вспышка, казалось, на мгновение испепелила брызги и дождь. Она осветила брюхо облаков над головой, отразилась от вертикального западного склона Крэг-Хук и выбросила пылающие осколки высоко в ветреную ночь, словно тоскующие по дому метеоры, возвращающиеся в небеса.

Огненные обломки взметнулись дугой вверх, затем рухнули обратно, с шипением исчезая при ударе о воду, или обрушились каскадами искр на палубы близлежащих галер и галеонов. Члены экипажей бросились сбрасывать горящие обломки за борт, и тут и там вспыхивали небольшие пожары, но проливной дождь и приносимые ветром брызги так основательно пропитали верхние борта судов обеих сторон, что ни одному кораблю не угрожала серьезная опасность.

И все же яростное сражение приостановилось, как будто впечатляющий, ужасающий распад галеры поверг обе стороны во временное состояние шока.

Пауза длилась две или три минуты, а затем она растворилась в возобновившемся хаосе, когда артиллеристы Кэйлеба снова открыли огонь.

* * *

Граф Тирск беспомощно уставился на адскую панораму.

Он понятия не имел, как долго стоял на кормовой надстройке "Горэт бей". Казалось, прошла вечность, хотя на самом деле прошло не больше двух часов, возможно, чуть больше. Кто-то набросил ему на плечи плащ - он понятия не имел, кто именно, - и он закутался в него, прижимая к себе, пока смотрел на окончательное крушение своего командования.

Чарисийцы разделились по крайней мере на две колонны, а может быть, и на три. Они были глубоко внутри его укрепленного строя, безжалостно стреляя, и куда бы он ни посмотрел, дождь был похож на листы окровавленного стекла, освещенные отблесками горящих галер и сверкающей артиллерии.

Он недооценил своего врага. Он и представить себе не мог, что у Кэйлеба хватит безумной дерзости повести целый флот галеонов в Крэг-Рич ночью, несмотря на ярость близкой бури. Он все еще не мог в это поверить, даже несмотря на то, что разрушительные улики горели дотла прямо у него на глазах.

"Ройял Бедар" исчезла, забрав с собой свое пламя, но полдюжины других его кораблей ярко пылали, и пока он смотрел на бойню, загорелся еще один. Он наблюдал, как языки пламени вырываются из его трюмов, лижут его просмоленную обшивку, и на фоне света он увидел силуэты переполненных лодок, решительно удаляющихся от ада. Насколько он мог судить, ни один чарисиец даже не стрелял по пылающему кораблю, и его зубы заболели от напряжения мышц челюсти, когда он понял, что команда намеренно подожгла свое судно, а затем покинула корабль, вместо того, чтобы встретиться лицом к лицу с врагом.