У рифа Армагеддон

Он отвернулся от этого зрелища только для того, чтобы увидеть, как еще одна из его пока еще неповрежденных галер отправляется в путь. Но не на сближение с врагом, а на веслах к западному берегу якорной стоянки. Прямо на его глазах она всем корпусом выехала на каменистый пляж, и ее команда перехлестнула через борта, шлепаясь на мелководье, спотыкаясь о берег, убегая в темноту.

Часть его хотела проклясть их за трусость, но он не мог. Чего еще можно было ожидать? Разрушение обрушилось на них всех, появившись из ночи, как творение какого-то демона, и разве они не бросили якорь в водах самого рифа Армагеддон?

Это было последней каплей, - подумал он.

– Сама эта земля была проклята. Каждый из его людей знал историю монументального зла, которое родилось здесь так давно, и ужасных разрушений, которые обрушились на него, и этого было достаточно, добавляясь к ужасу от совершенно неожиданного нападения, внезапного взрыва насилия и их совершенно неподготовленного состояния.

Загорелась еще одна галера, подожженная собственной командой, а вторая начала двигаться к пляжу. И третья. А за этим, вырисовываясь силуэтами на фоне дымного сияния их горящих сестер, он увидел другие галеры, спускающие свои флаги, меняющие цвета в знак капитуляции.

Он смотрел на них еще мгновение, затем отвернулся. Он медленно, как старый-престарый человек, спустился по кормовому трапу, открыл дверь своей каюты и шагнул в нее.

III

КЕВ "Дреднот",

Крэг-Рич,

риф Армагеддон

– Граф Тирск здесь, ваше высочество, - объявил Арналд Фэлхан с необычной официальностью, открывая дверь в флагманскую каюту корабля его величества "Дреднот".

Кэйлеб отвернулся от вида белой воды за иллюминаторами на корме и повернулся лицом к двери, когда его старший телохранитель из морской пехоты проводил доларского адмирала через нее.

– Ваше высочество, - сказал Тирск, склонив голову.

– Милорд, - ответил Кэйлеб.

Доларец выпрямился, и Кэйлеб задумчиво изучал его лицо. Пожилой мужчина был насквозь мокрым после трудного плавания в открытой лодке, и выглядел измученным, но в его чертах было написано нечто большее, чем усталость. В его темных глазах - глазах, которые обычно, как подозревал Кэйлеб, были уверенными, даже высокомерными, - была тень поражения. Но это было еще не все, и наследный принц решил, что Мерлин снова был прав, когда объяснил Кэйлебу, что он имел в виду. Даже этот человек, каким бы уверенным и волевым он ни был, не был застрахован от репутации и ауры рифа Армагеддон.

Что должно было сделать этот утренний разговор еще более интересным.

– Я пришел сдать свой меч, ваше высочество, - тяжело произнес Тирск, как будто каждое слово причиняло ему физическую боль.

Он потянулся вниз левой рукой, сжимая не эфес, а гарду меча, висевшего в ножнах у его бедра. Он вытащил его из ножен, не обращая внимания на орлиный взгляд, которым Фэлхан и Мерлин наблюдали за ним, и протянул Кэйлебу рукоятью вперед.

– Ни один другой человек никогда не забирал у меня мой меч, принц Кэйлеб, - сказал доларец, когда пальцы Кэйлеба сомкнулись на рукояти.

– Это меч человека, который заслуживал лучшего дела, - спокойно ответил Кэйлеб. Он на мгновение опустил взгляд на оружие в своей руке, затем передал его Фэлхану, который, в свою очередь, аккуратно положил его на стол Кэйлеба.

Кронпринц внимательно наблюдал за лицом Тирска, ожидая какой-либо реакции на его комментарий. Ему показалось, что он увидел, как губы доларца слегка сжались, но он не мог быть уверен. Через мгновение он указал на один из двух стульев, расставленных по разные стороны обеденного стола.

– Пожалуйста, садитесь, милорд, - пригласил он.

Он подождал, пока Тирск устроится на указанном стуле, прежде чем сесть с противоположной стороны стола, и Мерлин, в своей роли телохранителя, переместился, чтобы встать позади него. На льняной скатерти стоял графин с бренди, и принц лично налил по маленькой порции в каждый из двух бокалов, затем предложил один Тирску.

Доларский командир принял бокал, подождал, пока Кэйлеб поднимет свой, и затем отпил. Он выпил совсем немного, прежде чем поставить бокал обратно на стол, и Кэйлеб криво улыбнулся, ставя свой рядом с ним.

– Я также прибыл, как, уверен, ваше высочество уже догадались, чтобы выяснить, каких условий капитуляции может ожидать остальная часть моего флота, - сказал Тирск сдавленным голосом.

Кэйлеб кивнул и откинулся на спинку стула.

Девятнадцать галер Тирска были потоплены или сожжены. Еще три были разбиты вдребезги в тонущие обломки, с которых экипажам едва удалось выбраться на берег, прежде чем они пошли ко дну. Еще одиннадцать галер спустили свои флаги, а восемь добрались до берега целыми и невредимыми, прежде чем их экипажи покинули их. Тем не менее, вместе со всеми его кораблями снабжения осталась целой треть всех боевых кораблей Тирска, и Кэйлеб заплатил свою цену за эту победу.

КЕВ "Дрэгон" оказался на пути одной из горящих галер после того, как на доларском корабле перегорел якорный трос. Пылающие обломки обрушились на галеон, и хотя "Дрэгон" перерезал свой собственный трос и попытался уклониться, у него ничего не вышло. Два корабля встретились в огненном объятии, и оба были поглощены плавающим, ревущим адом, который в конечном итоге поглотил еще два соседних корабля Тирска, стоявших на якоре.

Более двух третей экипажа "Дрэгон", включая его капитана и всех лейтенантов, кроме одного, были потеряны убитыми при взрыве корабельного погреба или утонувшими, прежде чем их удалось вытащить из вод Крэг-Рич.

Несмотря на это, оставшиеся двадцать один военный корабль Тирска были беспомощны. Уцелевшие двенадцать галеонов Кэйлеба стояли на якоре несколько неровной линией между ними и любой надеждой на спасение. После того, что уже сделали пушки этих галеонов, ни у кого из экипажей этих галер - или у адмирала, командовавшего ими - не было никаких иллюзий относительно того, что произойдет, если они попытаются атаковать чарисийцев или прорваться мимо них в открытое море.

– Мои условия очень просты, милорд, - наконец сказал наследный принц.
– Я буду ожидать безоговорочной капитуляции каждого корабля на этой якорной стоянке.

Тирск вздрогнул, не столько от удивления, сколько от боли.

– Я мог бы указать, ваше высочество, - сказал он в следующую минуту, - что у вас на борту недостаточно людей, чтобы захватить мои корабли в качестве призов.

– Верно, - признал Кэйлеб, невозмутимо кивая.
– С другой стороны, я не собираюсь брать их с собой.

– Нет?
– Тирск мгновение пристально смотрел на него, затем склонил голову набок.
– Должен ли я тогда предположить, что вы намерены освободить их и моих оставшихся в живых людей условно-досрочно?