У смерти два лица

Какое-то мгновение мне видны только пышные зеленые деревья по правую руку и длинный ряд кустов по левую. Кусты усыпаны бледно-розовыми цветками, а за ними снова тянутся деревья. Мы разворачиваемся в конце длинной дорожки, засыпанной щебнем, и в поле зрения медленно появляется здание.

— Вот… — говорит Том. — Твой дом на это лето. Добро пожаловать в Кловелли-коттедж.

Здание перед нами трудно назвать коттеджем. Или даже домом. Кловелли-коттедж — самая настоящая усадьба. Я сразу понимаю, что имел в виду Том, когда говорил, что здание хорошо вписывается в более старую застройку района. Особняк явно в идеальном состоянии, но совсем не похоже, что его построили в 2011 году. В отличие от странного угловатого Сикреста в конце улицы, Кловелли-коттедж совершенно симметричен и величественен. В фасаде дома четко выделяются два крыла, соединенные между собой прямоугольной секцией с закругленным передним крыльцом. Дом окрашен в розовый цвет на один тон темнее, чем цветы на кустах, мимо которых мы проехали. Он неплохо смотрелся бы где-нибудь за городом в Англии в окружении продуваемых ветром пустошей и конных экипажей, в чем, как я понимаю, и состоял замысел. В традиционном стиле английских загородных особняков, как сказал Том.

Мы объезжаем каменный фонтан. Такой большой, что, наверное, любой ребенок мог бы осуществить мечту наплаваться вдоволь. Машина въезжает на круглую площадку, примыкающую к входу. Теперь дом оказался справа от меня, и я вижу, что за фонтаном деревья и цветущие кусты уступают место теннисному корту со свежим травяным газоном и сеткой, который совсем не виден с дороги. Ладони холодеют от пота, и я вдруг снова жалею, что у меня нет карманов, чтобы их спрятать.

— Ты играешь? — спрашивает Том, уловив мой взгляд.

Я качаю головой — нет. Волосы падают на лицо, и я поднимаю руку, чтобы убрать их, радуясь, что могу занять руки хоть чем-то. Я думала постричься после выпускного — новый образ для новой Анны. Но я слишком люблю свои волосы. Это самое красивое, что во мне есть.

— Ну, может, научишься. У нас хватает запасных ракеток. Уверен, Пейсли будет очень рада новому сопернику.

Я смело киваю, а сама думаю — хватит ли мне времени хоть чуть-чуть попрактиковаться, прежде чем восьмилетка разделает меня под орех? Я не говорю Тому, что в жизни не держала в руках теннисной ракетки.

— Идем, — говорит он, открывая дверцу, и выходит из машины. — Пейсли не терпится тебя увидеть. С самого утра тараторит без умолку. Одна из причин, почему я не имею привычки работать из дома.

Том объясняет, что с этого дня я, скорее всего, почти не буду его видеть в будние дни. С понедельника по четверг он живет в квартире в Финансовом квартале. Сегодня он остался дома только для того, чтобы встретить меня, а завтра уедет в город еще до того, как я проснусь.

Я тоже открываю дверь и подбираю с пола рюкзак, пока Том открывает багажник и совершенно без усилий достает из него моего лилового монстра. Солнце уже скрылось за домом, и я сдвигаю солнечные очки на лоб, чтобы приглядеться. Дом выглядит царственно. Наверное, это самое подходящее слово. Этот дом воплощает в себе смесь классической красоты и богатства, которые, кажется, так и исходят от Беллами.

— Эмилия не шутила, — говори! Том, вдруг оказавшийся рядом. — Ты действительно очень похожа на нее.

Не успеваю я спросить, на кого «нее», как передняя дверь распахивается. Пейсли с развевающимися светлыми волосами, одетая в зеленый узорчатый сарафан, выскакивает из дома и сбегает по трем каменным ступенькам на дорожку. Эмилия стоит в открытой двери в отглаженных льняных брюках, бледно-голубой блузке и льняном блейзере, подобранном к брюкам. Она улыбается и машет мне рукой. Пейсли вдруг останавливается передо мной и своим отцом, явно в замешательстве — кого из нас обнять первым.

— Привет, ангелочек, — говорит Том, присаживаясь и коротко обнимая дочь, а потом разворачивает ее ко мне. — Ты ведь помнишь Анну?

— Привет, Пейсли, — я тоже присаживаюсь и протягиваю ей руку.

Она с торжественным видом отвечает мне твердым рукопожатием.

— Очень рада тебя видеть, Анна, — ее голос звучит слишком высоко и оживленно для такого формального приветствия.

Мои губы расплываются в улыбке. Она такая же не по годам сообразительная и очаровательная, какой я ее запомнила. Ради этой девочки я постараюсь быть лучшей версией самой себя на все лето. Я дала такое обещание, когда согласилась на эту работу. Обещание не только Беллами, но и в первую очередь себе. Вот он — мой чистый лист. Дальше я обязана вести себя исключительно безупречно.

— Я i оже очень рала тебя видеть, — я слегка пожала ей руку и выпрямилась — Не покажешь мне дом?

Где-то через полчаса мы уже почти заканчиваем экскурсию по Кловелли-когтеджу, хотя Пейсли так быстро тащит меня из комнаты в комнату, что я наверняка почти ничего не запомнила. Эмилия пытается дополнять рассказ Пейсли — вот лучшая комната для игр, вот окно, в которое она однажды увидела сразу троих крольчат, — унылым перечислением дизайнерских решений, но не успевает она закончить, как Пейсли теряет терпение и тащит меня к следующей достопримечательности.

Я узнаю, что рабочая поверхность на кухне сделана из темно-синего аргиллита из местной камнетесной мастерской, подобранного под цвет темно-синего потолка. Краска на потолке глянцевая — Эмилия называет ее «блестящей» — и подчеркивает эффект нержавеющей стали и темно-синей отделки кухни. Мой взгляд чуть дольше, чем нужно, задерживается на застекленном шкафчике, в котором красуется впечатляющая коллекция дорогой выпивки. Кровь приливает к щекам, и я отвожу глаза в сторону, пока Том или Эмилия этого не заметили. Я на это надеюсь.

Гостиная у них «двойной высоты» — как я понимаю, это значит, что она занимает в высоту два этажа. Общая комната, в которой находится принадлежащая Пейсли полная коллекция дисков с мультфильмами про диснеевских принцесс, застелена «пляжным» ковром из натуральных волокон того же цвета, что и брюки и блейзер Эмили. Повсюду полы из дуба не самого лучшего качества, указывающие на то, что дом построен на рубеже веков. Том обращает мое внимание на дефекты досок в полу холла, когда мы поднимаемся по лестнице на второй этаж, и говорит, что они сохранены намеренно, чтобы придать полам более старинный вид. Господи… У богатых свои причуды.

В доме шесть спален и четыре больших ванных на верхнем этаже. А еще полностью оборудованный подвал с игровой комнатой и винным погребом, в котором стены отделаны белым глазурованным кирпичом, словно в каком-нибудь французском бистро в городе.

Снаружи, на участке в два с небольшим акра, которые Том считает «достаточной» площадью, располагаются теннисный корт, который мы уже видели, и пристроенный сбоку к дому гараж с отдельным входом. За домом устроен самый прекрасный плавательный бассейн из тех, что мне приходилось видеть. Пожалуй, Пейсли нет нужды плескаться в фонтане. Вода переливается через край бассейна с длинной стороны, обращенной к линии деревьев, придавая, как говорит Эмилия, «эффект бесконечности». У одного конца бассейна видна купель с горячей водой, а у другого — небольшой домик. Эмилия объясняет, что это полностью оборудованный гостевой дом с собственной спальней, туалетом и кухней, и именно в нем мне и предстоит провести лето.

— Конечно, ты можешь вместо этого занять одну из гостевых спален, — предлагает она. — Ты можешь сама выбирать, если хочешь жить в основном доме. Но мы подумали, что ты будешь не против иметь немного личного пространства.

— Чтобы разделить работу и личную жизнь хотя бы на ночь, — добавляет Том. — Мы знаем, что эта работа может немного…

…затягивать, — заканчивает за него Эмилия. — Линдси, наша прошлая аи pair [1] , провела с нами четыре лета. Работа ей нравилась, но она всегда ценила возможность уединиться здесь.

1

Au pair — от французского слова «обоюдный» или «на равных». Термин, применяемый для обозначения молодых людей, живущих в чужой стране в принявшей их семье и делающих определенную работу. Подразумевается, что семья и участник программы равны и получают обоюдную выгоду: семья — помощника по дому, участник — впечатления, деньги, практику и новый опыт.