У свободы цвет неба

Полина задумчиво кивнула:

– Еще пара лет таких развлечений - и живых не останется...

Белый философски пожал плечами:

– Война - это продолжение политики другими средствами, как сказал один немецкий генерал ровно две сотни лет назад или около того, а политика - это концентрированная экономика, как добавил другой немец полусотней лет позже. Этот второй был экономистом, но считают его почему-то политиком.

– Георгий, - вздохнула Полина, - и фон Клаузевиц, и Маркс были великими людьми своего времени, это правда. Но нам бы с актуальными реалиями разобраться.

– А с актуальными реалиями все почти ясно. Кажется, мы прыгнули выше головы, - медленно и мрачно произнес Белый.
– И приземление на копчик крайне нежелательно. А старшой ставит вопрос, как всегда, ребром: говорить ли в лоб нашим дорого обошедшимся друзьям, что мы их сделали, и если нет, то как объяснять своим, что мы не прогнулись?

– А если на копчик приходить нежелательно, - резюмировала Полина, - тогда, мальчики, вам ни в коем случае не стоит открывать свои намерения и даже на них намекать.

– Почему, Поля?
– удивился Валентин.

Полина вздохнула.

– Витычу это было объяснить проще простого, а вот как тебе, даже и не знаю. Ты не по той части всю жизнь был.

– Ну ты уж постарайся как-нибудь, - попросил Валентин.
– Слишком много для нас на кону стоит, аж тебя дернуть решились, хоть и не особенно нам хотелось так делать.

Полина потерла пальцами висок, поморщилась...

– Ну представь себе игру в наперстки, что ли. Наперстки, наперсточник и лох.

– Ну, - кивнул Валентин.

Валькирыч с повышенным интересом следил за беседой.

– Как по-твоему, наперсточник понимает, что делает?
– спросила Полина.

– Конечно, - удивился Валентин.
– Как он иначе-то... Бля. Спасибо, Поля. Не напрягли мы тебя?

– С чего бы?
– Полина скупо шевельнула плечом.

– Ну мало ли у тебя планы были, или тебе вообще не до нас...

– Ну ты сказал, - улыбка Полины без привычки была тускловатой и слабенькой, но настоящей, как раньше.
– Я, как всегда, с вами. Куда я денусь-то?

Исиан, перейдя порталом в дом подруги, по обыкновению, не очень ранним вечером, увидев в гостиной толпу, тихо ушел на кухню и занялся своим обычным делом в этом доме - готовкой ужина. По гостям не было заметно, что они хотят остаться, он и готовил только на двоих, зная, что Поля-младшая предпочтет переночевать у своего сааланского брата и получить себе его сны, а вернется только утром. К самому Исиану она еще с подобной просьбой не подходила, но он не особенно надеялся, что обойдется.

Пока он готовил сырники, глядя в надвигающуюся чернильную сентябрьскую полночь, Полина проводила гостей, пришла к нему, присела на кухонный жесткий диванчик, поставила локти на стол и опустила лицо в ладони.

– Устала?
– спросил Исиан, нажимая кнопку термопота.

Повернулся и замер, встретив ясный и пристальный взгляд человека, полностью сознающего себя и свою жизнь и готового ею управлять.

– Скорее, наоборот, - услышал он.
– То ли отдохнула, то ли в себя пришла. Осталось привести в порядок все остальное.

Исиан присел на табурет напротив женщины, заглянул ей в глаза. На лице его появилась странная улыбка.

– А зачем?
– спросил он легко.
– Все остальное, мне кажется, и так благополучно. Впрочем, если это тебя развлечет...

– Развлечет?
– переспросила Полина. И вдруг усмехнулась.
– А хорошая идея.

Через день прямо с утра Дейвин да Айгит получил в личную почту приглашение "заехать на разговор" в резиденцию клуба. Увидев там, кроме ожидаемого состава, еще и маркиза да Юна, он приподнял бровь:

– Разговор планируется официальный?

– Зависит от твоих намерений, - услышал он в ответ.

Дейвин глянул на сказавшего:

– Поясни.

Перец ответил таким же коротким и острым взглядом:

– Никакой интриги, Ведьмак. Некоторые организационные сложности.

– У вас?
– уточнил граф.
– Я могу чем-то быть полезен?

– У нас, - подтвердил Перец.
– И именно с тобой. Только будь так добр, присядь, не нависай сверху, пока я косоглазие не заработал.

Дейвин огляделся, без церемоний подтянул взглядом какой-то стул из угла, сел.

– И какие же со мной сложности?

– Ты можешь сейчас прямо сказать, тебе с нами надо всерьез, до цветов на куртку и соблюдения всех правил клуба с полным членством, или просто покататься?

– А вам?
– прищурился да Айгит.

– Ты на вопрос ответить можешь?

Дейвин улыбнулся Перцу, одарив его еще одним взглядом вприщур.

– Такие вопросы, Яр, у меня на родине называются хаатскими фокусами, а у вас, насколько я понял, это определяется как "гнилая разводка". Если я сейчас скажу "да, надо", вы будете вправе выставить мне любое условие, и я же окажусь треплом, если вы потребуете неприемлемого.

Перец, выслушав эту тираду, с каменной мордой чуть наклонил голову вбок:

– Ты так не пугайся, пока тебя никто не разводит и даже намерений таких тут ни у кого нет. Просто хотелось знать, предлагать тебе членство в клубе, или тебе неинтересно.

Дейвин схватился за лицо обеими руками:

– Ты не понимаешь. Ты совсем не понимаешь. Если я даю честное слово вам, то должен забрать назад обещание, данное князю. И лучше сделать это до того, как вам что-то обещать.

Перец приподнял бровь.

– Дэн, салфетки на подоконнике, Глюк оставила. Зеркало на лестнице.

Да Айгит, шипя сааланские проклятия, протянул руку, поймал в ладонь прыгнувшую лягушечкой с подоконника пачку влажных салфеток и вышел на лестницу убирать размазанный мейк. Оттуда граф, конечно, слышал, как Айриль, пытаясь донести Валентину и Перцу его позицию, объяснял, что вассальные клятвы мага чем-то сродни земным брачным, и если у вассала появляется другой авторитет, за которым он готов идти, он должен просить сюзерена освободить его. Но возвращаться, чтобы принять участие в разговоре, не стал, а продолжал сосредоточенно удалять мейк с физиономии. Потратив почти десяток минут и не менее половины пачки салфеток, он встал на пороге лофта и сказал: