У свободы цвет неба

– Мы сейчас едим вместе, - сказал он.
– Будешь ли ты есть со мной и завтра?

– Если хочешь, - ответила она.

– Хорошо, - кивнул он.
– Я буду читать наши молитвы сегодня вечером и завтра, когда встану, а потом в течение дня и вечером. Читать буду громко, учти и знай. Я буду зажигать свечи и молиться перед иконами за тебя. Если хочешь, можешь ко мне выйти и слушать.

Вечером нобили охраны не обратили внимания на его занятия. Но утром, когда он, едва поднявшись, вышел на галерею и принялся в полный голос читать "Отче наш", перебудив всю охрану, к нему выбежали впятером, чтобы спросить, чем он занят.

В ответ он торжественно и уверенно ответил им:

– Спасаю человека.

После недолгих выяснений, чем именно мистрис Бауэр могут быть полезны эти странные слова, нобили сдались. Энц Жехар постучал Полине в дверь, она выглянула, накинув шаль на сорочку.

– Мистрис, - вздохнул нобиль, - выходи спасаться.

Церковнославянский был Полине непривычен и не слишком удобен, но псалмы, знакомые с молодости, хоть и в переводе на современный русский, оказались и в этом прочтении если не живой водой, то по крайней мере свежим воздухом. И слушая мерный речитатив монаха, она понимала, что самой ей до этого окна уже не дотянуться.

Гавриил, так представился монах, пошел с подследственной на допрос и, поскольку не был допущен в допросную, остался в коридоре. Все то время, пока Полиной занимались следователи, он читал вслух псалтырь, озадачивая и пугая магов Академии. Когда следователь и маги отправились обедать, монах забрал Полину из допросной, отвел в столовую, под презрительной усмешкой Вейена прочел молитву и приступил к трапезе, следя, чтобы женщина ела тоже. После обеда следственная группа работала, постоянно слыша из коридора мерное распевное чтение. Исиана это скорее обрадовало, потому что уверенности у магов саалан поубавилось и они, кажется, даже начали вспоминать, что перед ними не вещь, а живой человек. Наконец, Итчи, хмыкнув, вызвал двух магов и поручил им проверить, "что происходит, когда он там это делает".

Через примерно час в допросную зашел маг из работавших в коридоре, положил на стол следователя дощечку с записями, глянул на большую доску в допросной и ахнул:

– Они усиливают друг друга, посмотрите на показатели!

Следующий день прошел так же. Мистрис Бауэр в допросной отвечала на вопросы Итчи, энц Гавриил в коридоре читал вслух свою книгу при зажженной свече, не замечая двух магов Академии, устроившихся с кристаллами и доской для записей в пяти шагах от него.

Через день за Гавриилом пришли во время завтрака и забрали его к магистру на беседу, пока Полина приводила себя в порядок. Кроме магистра, в кабинете присутствовала Хайшен и еще один дознаватель.

Эрве едва успел начать выяснять реальные цели этого странного парня, как Гавриил уже сориентировался в обстановке.

– Я вижу, вы спрашиваете меня обо мне, но разве я пришел на ваш суд? Где Полина? Я пришел не к вам, а к ней. Я не ваш, и отчет о себе давать вам не обязан.

Эрве хмыкнул и предложил дознавателям:

– Действительно, давайте посмотрим их вместе.
– Он повернулся к монаху.
– Сейчас пойдем к ней, не беспокойся.
– И действительно повел его и дознавателей в допросную, где с Полиной уже работал следователь.

В тот день женщине очередной раз задавали вопросы о ее браке и о том, как после развода складывались ее отношения с мужем.

Гавриил, послушав это все с четверть часа, покосился на следователя недобрым взором:

– Ты что, Богом себя возомнил?

Итчи, едва не подавившись вдохом от изумления, сумел сказать только одно слово:

– Почему?

Гавриил строго свел брови, и в его карих глазах, обычно задумчиво-печальных, появился суровый блеск:

– Ты спрашиваешь ее о том, в чем человек дает отчет только Богу. Ты ей не Бог, не князь и не муж, чтобы винить ее.

– Ап...
– сказал дознаватель.
– Но как же можно установить истину, если не спросить?

– Ты за помыслы судить собрался?
– уточнил Гавриил все с тем же суровым блеском в очах.

Полина повернула к нему голову и смотрела с неожиданным интересом.

– Ну хорошо, - рассердился Итчи.
– Если ты взялся спасать ее от нас, сперва посмотри на это.
– Он кивнул Гавриилу на стол, где были разложены амулеты Полининой работы. Монах уверенно подошел к столу, вгляделся и улыбнулся:

– Ох ты ж. Мощевики.
– Он повернулся к женщине.
– Сама делала?

– Да, - кивнула она, - я бы и целиком закрыла, но у меня металла было мало. Первые были закрытые полностью, - она печально улыбнулась, - все серебряные ложки в доме на них извела, и мельхиоровые тоже.

– Мельхиоровые? Что это?
– уточнил следователь.

– Мельхиор - сплав металлов, не окрашивающий кость при соприкосновении с нею, - ответила женщина.
– Из него делают посуду и утварь.

– То есть ваша вера позволяет хранить останки людей в доме?
– спросил дознаватель.

– И в доме, и в храме, - подтвердил Гавриил.

– Ты готов доказать это?
– очень мягко спросил магистр.

– Ну, знаешь, - стремительно обернулся к нему монах, - мощи я из храма ради вас сюда не потащу. Надо вам - сами пойдете и посмотрите. Это все-таки святыня, она общая.

Взгляд Гавриила упал на стеллаж, и он осекся. Осмотрев комнату целиком, монах вперил в магистра суровый взгляд.

– Вот это и вот это, - указал он рукой, - вы взяли в крае.

Монах указывал на две чаши. Одна, огромная, стояла на полу, была высотой со стол и содержала чистую воду для магических нужд. Во второй, небольшой, похожей на увеличенный сааланский кубок для вина с травами или фруктовых отваров, хранился запас кристаллов для записи.

Эрве поморщился.

Монах продолжил обличительную речь.

– Это, - указал он на большую чашу, - крестильная купель. Ты хоть знаешь, скольких детей вы лишили возможности получить защиту и утешение?
– Не дожидаясь ответа на вопрос, он продолжил, указывая на кубок.
– А это причастная чаша. Из нее причащают страждущих, в ней подают Святые Дары.

– Какие дары?
– не понял магистр.

Гавриил выпрямился, осенил себя крестным знамением и произнес:

– Господь Иисус в ту ночь, в которую предан был, взял хлеб и, возблагодарив, преломил и сказал: "приимите, ядите, сие есть Тело Мое, за вас ломимое; сие творите в Мое воспоминание". Также и чашу после вечери, и сказал: "сия чаша есть новый завет в Моей Крови; сие творите, когда только будете пить, в Мое воспоминание. Ибо всякий раз, когда вы едите хлеб сей и пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете, доколе Он придет".