У тебя есть сын

Пройдя несколько десятков метров, я останавливаюсь и смотрю на дом. Издалека его лучше видно, забор не так мешает. И я с любопытством его разглядываю. 

Дом далеко не новый, но крепкий. Бежевый фасад, крыша из красной черепицы. На одном из окон второго этажа яркие цветные занавески, как в детской. Может, это старая комната Яны? Та, где она выросла. 

Я знаю, что у ее семьи свой дом, и что ее отец погиб в аварии, когда она училась в школе. Они жили вдвоем с мамой. 

Я никогда не видел маму Яны, хотя мы общались с ней по телефону. Пару раз за то время, что мы были вместе, Яна летала домой. Но как раз в эти моменты я либо сдавал экзамены, либо писал дисер, поэтому не мог с ней поехать.

Интересно, с кем она тут теперь живет? С мамой? Или еще и с этим своим Матвеем? Стремно для мужика переезжать к девушке. Тем более, в дом ее мамы. 

В другой комнате окно открыто, и на подоконнике лежит летняя шляпа с большими полями. Черная. Я сразу понимаю: ее носит Яна. Это ее стиль - королевский. 

Ее вещи всегда какие-то особенные...

Я вдруг вспоминаю, как по прилету на Кипр разбирал свою сумку и нашел футболку Яны. Случайно прихватил, когда впопыхах собирал вещи. 

Я долго смотрел нее. Просто сидел, держал ее в руках и чувствовал… Ничего не чувствовал. Внутри все как будто окаменело.

А потом я уронил футболку на кровать, упал в нее лицом и, неожиданно для самого себя, взвыл. Как раненый зверь. 

Это был первый и единственный раз в жизни, когда я во взрослом возрасте ревел. Да, это было оно, хотя я не хотел себе признаваться. 

По щекам текли слезы, из груди рвался стон. А внутри что-то рвалось на части… наверное, сердце. 

Оно до сих пор рваное и больное. 

Я тогда выбросил эту футболку. И постарался снова окаменеть и ничего не чувствовать. 

А сейчас...

Я не могу просто так уехать. Не смог бы в любом случае. Даже если бы вчера ничего не было…

А ничего и не было! 

Только безумные поцелуи. Почти как когда-то на крыше. 

Нет, совсем не так. Тогда это была невыносимая нежность, летучее вдохновение и юношеская ненасытность. 

А сейчас - дикая, сжигающая, больная страсть…

А вот и пиццерия. 

Я заглядываю вовнутрь. Сердце учащенно бьется, а кулаки сжимаются. Нет, я не собираюсь бить морду этому Матвею. Если он сам не полезет. Я просто хочу его увидеть…

Но вижу Яну. 

Она рядом со мной.

Необычайно взволнованная - раскраснелась, глаза сверкают, ноздри раздуваются. Наступает на меня, выталкивая из пиццерии. 

Но я не хочу уходить! Я хочу увидеть ее мужика. 

Яна

Я действовала быстро и точно. Как будто заранее репетировала! 

Видно, сработал инстинкт матери, которой нужно увести опасность от своего детеныша.

В пиццерии мы с Матвеем встретили знакомых мам с малышами. Ребятня наелась пиццы и побежала играть в детский уголок. А мы с девчонками сидели за столиком, наблюдали за ними. 

Я была безмятежна и расслаблена. 

Но вдруг меня как будто кто-то толкнул. Я подняла глаза и через большое окно увидела Кира. Он приближался к дверям…

– Ален, присмотри, пожалуйста, за Матвеем. Я отойду ненадолго, - выпалила я. 

И вскочила с места. 

– Ты куда?
– услышала за своей спиной. 

– Я на пять минут! 

Я подлетаю к Киру. 

Стараюсь встать так, чтобы оказаться между ним и детским уголком. Он заглядывает через мое плечо, как будто кого-то ищет. 

– Что ты тут делаешь? Ты же должен был улететь! 

– Я остался. 

– Зачем ты пришел? 

– Познакомишь меня с Матвеем?
– выдает он. 

Я застываю с открытым ртом. Ноги подкашиваются. Я едва не падаю. 

Что?! Он знает? Не может быть...

– С кем?
– лепечу я. 

– С Матвеем. Твоим новым мужчиной. 

Ах, вот что он думает… Еще со вчерашнего дня, когда услышал имя “Матвей” по телефону.

– Его здесь нет, - с трудом шевеля губами, произношу я. 

– А твоя соседка сказала, что вы вместе пошли в пиццерию. 

Ох уж эта тетя Лена! Вечно ей до всего есть дело. 

– Она ошиблась, - выдаю я.
– Он проводил меня и ушел. Я тут с девочками. 

Я машу девчонкам. Алена смотрит удивленно, но машет мне в ответ. 

Надо срочно увести Кира отсюда! 

Мы стоим у дверей. Я не вижу Матвея. Не дай бог он сейчас подбежит ко мне с криком: “Мама!” 

– Давай выйдем, - говорю я. 

И тесню Кира к дверям. 

– А я хотел поесть пиццы... 

– Обойдешься! 

– Почему ты меня толкаешь? 

– Тут душно. Хочу на улицу. 

– Тут кондиционер работает, - удивленно произносит Кир. 

Мы все-таки выходим. 

На самом деле душно на улице. В пиццерии было прохладно. 

Я направляюсь к скамейке неподалеку. Не потому, что мечтаю посидеть поболтать с Киром. А чтобы увести его подальше от Матвея. 

Я сажусь. Он садится рядом. 

– У тебя три минуты, - резко произношу я.
– Что тебе от меня нужно? 

– Вчера… - начинает он. 

– Ничего не было, - обрываю его я. 

– Мы так и не поговорили, - заканчивает он. 

– Нам не о чем говорить. 

– Почему ты вернула деньги?

– Они мне не нужны. 

– А твоей маме? 

– Что?

– Что с ней? Чем она болеет? Я могу перевезти ее в Москву, подключить лучших специалистов. 

Блин. Как ужасно было наврать, что моя мама больна! Я очень жалею об этом. Но изменить уже не могу. 

– С ней уже все хорошо, - вру я.
– Было плохо, но… сейчас все наладилось. 

– То есть она выздоровела?

– Да.

– Тогда почему ты все еще здесь, а не в Москве? Разве ты не хочешь вернуться? Продолжить карьеру пиарщика? Ты же всегда была амбициозной и очень любила свою работу. То, чем ты занимаешься здесь… это не для тебя!