У Великой реки. (Дилогия)

Думай, думай… Вечно мне за всех думать. Лари тоже вон умная, а сегодня в дурацкую дуэль полезла и до сих пор зла на меня, что не дал ей по законам чести самой сгинуть и всех нас в могилу свести. Поединок у нее, понимаешь. А какова первая заповедь разведчика, как Парамонов меня в свое время учил? «Приглашение к поединку осуществляется путем выстрела в затылок противнику, не подозревающему о твоем присутствии». И все тут. Зато сразу выигрываешь.

Так, матерясь про себя, я полез в открытую кабину «мула», переделанного в военный транспорт ГАЗ-63. Неплохо так, по уму переделано, нижегородская работа. Кузов с лавками, где сидят спиной друг к другу по оси машины, вместо бортов – стальные решетки на крючках, которые в грязи и под колеса можно бросить, кабина открытая, укрепленная дугами. Запаски как щиты дополнительные, за ними по ряду канистр с каждой стороны. Посредине турель пулеметная. А к ней широкий ремень с карабином приделан – пулеметчику пристегиваться, чтобы на кочках не вылететь.

Привод полный, колеса здоровенные, сидит высоко – не вдруг залезешь. Хорошая машина, хоть и небыстрая. Как моя «копейка», только побольше. Моя на тонну с небольшим рассчитана, а эта – на две.

К счастью, амулетов и ключей здесь не было, заводилась машина большой грибовидной красной кнопкой. И завелась с полтычка, после того как я хлопнул по этой самой кнопке. Дрогнули стрелки, посмотрел на уровень топлива – под пробку, как и положено в боевой машине. Ну в этом я и не сомневался: в замке явно порядок был, пока командиры не скончались. На тысячу с лишним верст хватит, если с канистрами считать.

Между тем Маша свою работу закончила, вздохнула тяжело, стерла пот со лба. Снаряд теперь просто светился убийственной магией. И где она всему этому научилась? Неужели талант самой заклятия составлять? Хотя верно, не раз уже доказывала… Гений у меня в постели, гений. А я, сиволапый…

Все это время Лари, присев на колено у колеса и положив карабин на массивный бампер, держала арочный проем под прицелом, готовая открыть огонь по первому, кто там появится. Но сюда никто не шел, зато с того двора доносилась отчаянная винтовочная трескотня, и даже раза три грохнули «фаусты». Шла война с пулеметом в каземате, у которого нас давно не было. Что значит неожиданно и кстати выступить с сольным номером! На пулемете в смысле.

Гномы лихо покатили небольшую пушку к воротам, ухватив ее за станины. Затолкали в арку, застопорили рессоры, дружно нажав на рычаги, раздвинули станины. Орри присел к прицелу, плавно вращая рукоятку. Балин, не дожидаясь команды, загнал снаряд, с чавканьем закрыв поворотом рукоятки поршневой затвор. Эк они слаженно – прямо расчет.

В замковом дворе что-то поняли, снова послышались крики и команды, несколько пуль звонко ударили в щит пушки, но было уже поздно. Орудие выбросило сноп огня, родило облако дыма, а гномы разом подскочили и заревели хором, подпрыгивая и размахивая руками. А где-то вдали грохнуло взрывом, полыхнуло Силой, послышался звон, словно нечто железное и очень тяжелое упало на камень. А они уже волокли пушку за станины обратно во двор, освобождая проезд. А я с водительского места полез в кузов, освобождая место за баранкой Орри, уже натягивающему на бегу свои любимые шоферские очки.

– Прям засовы сбили, они все завалились, – возрадовался он. – Только толкнуть теперь!

– Пулемет давай! – крикнул я ему, когда гном подбежал к машине.

Через секунды сумка с дисками висела у меня на животе, а я пристраивал «дегтяря» на некую рогульку с зажимами и на шарнире, которая заменяла здесь универсальную турель. Балин со своим пузатым «льюисом» плюхнулся справа от водителя, установив самоварную трубу пулемета на сошки, Лари в одно касание метнулась в кузов, пристроившись на колене за скамейкой и уложив карабин на спинку, а прямо за ней устроилась Маша, которая и скомандовала:

– Вперед! Я готова!

– Не сразу, а как из арки покажемся! – крикнул я в ответ, а Орри врубил первую передачу.

Мотор «газона» взревел, задранная вверх труба выбросила облако вонючего дыма, зубастые бронетранспортерные покрышки с хрустом вцепились в гальку, которой был посыпан двор у стоянки, и машина, решительно разгоняясь, покатила в арку. Маскироваться было уже поздно, поэтому я с большим удовольствием влепил по короткой очереди в радиаторы оставшейся на стоянке техники. Надо было раньше моторы раздолбить, да не успел – все в спешке, все в спешке.

Рев мотора ударил в арке по ушам, и, когда защитная решетка перед покатым капотом «газона» оказалась в замковом дворе, Маша сделала жест рукой, словно отгоняя муху, летавшую над ней. И нас накрыл прозрачный, искрящийся местами купол.

Ударили в нас со всех сторон – со стен, из-за углов, из окон, с боя и казематов Башни сеньора, с надвратного барбикана [83] – откуда угодно. Купол завыл под клевками пуль, расцвел яркими вспышками, как фейерверк, но ни одна пуля нас не задела. Ну и мы не стреляли, потому как щит двусторонний, можно и рикошетом получить.

83

Барбикан – башня, вынесенная за пределы крепостной стены или, как в данном случае, надвратная.

Машина лихо проскочила через просторный, мощенный каменными плитами двор, притормозила у ворот, прогрохотав колесами по валяющимся на земле железякам, бывшим раньше воротными запорами, уперлась могучим бампером с лебедкой в створки, как раз посредине, взревела… и створки со скрипом и стоном разошлись в стороны, щит мигнул и погас, тяжко вздохнула Маша, а мы, обдирая краску с бортов, протиснулись наружу и, наддав, рванули прочь из замка.

На второй шит у Маши сил не хватило уже – единственное, что она сделала, это бросила на башню темный комок «Болотного тумана», того самого, чем она прикрывала нас с Лари от буйствующей ракшасы. Там словно беззвучный взрыв раздался, башня скрылась с боя и до подошвы в мутном, сером облаке, а наша волшебница просто завалилась назад, подхваченная демонессой. Из носа у нее потекла тонкая струйка крови, которую Лари заботливо стерла непонятно откуда взявшимся у нее в руке носовым платком.

Я же, прижав приклад пулемета к плечу, старался удерживать в прицеле крепостные ворота. И не зря – через минуту оттуда вылетели два «виллиса», которые резво рванули в погоню за нами. В каждом тоже стояло по пулеметчику за турелью, и они сразу же открыли огонь. Пусть неточно: дорога-то ухабистая, – и у нас над головой засвистели воробьями пули. Ударила спарка пулеметов с башни, но наугад – и чуть не угодила по своим. Задняя машина даже вынуждена была так шарахнуться от очереди, что встала на два колеса и едва не перевернулась.

Слева замельтешили бревна деревенского частокола, немолодой бородатый караульный бросился с вышки вниз, выронив свою одностволку. Какая-то лошадь, впряженная в телегу, с отчаянным ржанием понеслась от нас, гора пустых корзин посыпалась на дорогу. Возница с криками побежал в сторону деревенских ворот, призывая себе в помощь всех светлых богов. Переходившая дорогу стайка гусей шарахнулась во все стороны. Лишь их вождь – огромный серый гусак с оранжевым клювом – погнался за нами, раскинув крылья, и погиб смертью храбрых, угодив под преследующую машину, лишь перья взлетели.

Справа открылся вид на поле, по которому бежала вдаль стайка сельских дев, визжа и сверкая голыми грязными пятками, затем какой-то мужик, до глаз заросший бородой, ведший в поводу лошадь, впряженную в телегу, груженную дровами, обложил нас последними словами – и тут же бросился в канаву, когда над головой у него прошла очередь из пулемета преследователей.

На дороге было людно – видать, население двух деревенек, прилегающих к замку, высыпало за частокол, привлеченное отчаянной пальбой во владениях их повелителя, и никак не ожидали нашей бешеной погони. Я даже боялся стрелять в ответ, опасаясь угодить в паникующих крестьян: уж они-то точно ни в чем не виноваты и к нашим разборкам никаким боком.