У. Е. Откровенный роман…
Шрифт:
Я усмехнулся:
– Глен, тебе сколько исполнилось?
– Тридцать три.
– Знаешь, мне кажется, ты похож на эту бутылку. Если чуть-чуть сдвинуть пробку…
– О да! – открыто улыбнулся он. – Я чувствую в себе столько шампанского! Ох!.. Давай выпьем. За жизнь!
– Давай, – согласился я. И вспомнил, что уже слышал этот тост от Пачевского в Праге.
Русский магазин оказался моим спасением.
То есть я и до этого жил, прямо скажем, недурно, закупая в «Пабликс» и фрукты, и овощи, и мясо, и молоко, и все прочее. Американские супермаркеты типа «Пабликс» раз в пять больше, чем московский «Седьмой континент», и кажется, что вы можете найти здесь абсолютно все – от поздравительных открыток и жидкости для дезинфекции воды в плавательном бассейне до норвежского лосося и бараньего мяса на ребрышках. Но только когда я попал в русский магазин, я
Оказывается, во Флориде тьма русских эмигрантов – во всяком случае, столько, что только в Майами есть с десяток русских магазинов и ресторанов. Правда, не в самом Майами, а на север от него, в Норс-Майами-Бич, Авентуре, Санни-Айлс и Холливуде – веренице курортных пригородов, которые узкой полоской вытянулись вдоль океанского побережья на севере от Майами.
И теперь, с открытием этого русского магазина, у меня тут не жизнь, а житуха, я вгрызаюсь в свою книгу по десять часов кряду, как шахтер или метропроходчик. Глен и Семента уезжают с пацаном в восемь утра – Глен на своем «торусе» в «Фёст-Юнион Банк», где он заведует департаментом займов для домовладельцев и бизнесов, а Семента и Ив отбывают на «лексусе» в реабилитационный центр для детей-инвалидов, и я, практически до вечера, остаюсь тут один на весь квартал.
Правда, трижды в неделю за окнами с утра начинает трещать травокосилка, это мексиканцы – рабочие фирмы «Тропикал Саус Лзндскейп» стригут траву. Наверное, в Москве, привыкнув к нашему постоянному уличному шуму и грохоту, я бы на этот треск и ухом не повел. Но когда здесь, среди полнейшей тишины, вдруг врубается эта гребаная косилка, меня выбивает из колеи. Или портативная бензопила, с помощью которой эти рабочие подстригают кусты на манер кирпичной прически наших криминальных быков и американских десантников. Или пыле-листьеуборщики с легкими ранцами «блоуэрс», механическими сдувателями, – представьте себе эту картину: человек с таким ревущим, как мотоцикл, ранцем за спиной и со шлангом в руке идет по улице, его сдуватель гонит из шланга мощную струю воздуха и сметает ею с тротуаров всю пыль и листья на мостовую. А по мостовой катит огромная машина-пылесос, которая все это подметает и всасывает в свое чрево.
Я, конечно, не против такой замечательной уборки, а также стрижки травы и кустов, но зачем это делать трижды в неделю?! Ведь тут по улицам вообще никто не ходит, не сорит, не бросает окурки, не плюет и не гадит. Тут можно неделю проходить в белых носках, не стирая их. И пальмы, которые тут насажали и продолжают сажать, это не тополя, они не мусорят пухом…
Впрочем, все остальное время я могу стучать на своем новеньком ноутбуке (это, не скрою, затягивает как наркотик!), или плавать в бассейне, или слоняться по дому, изучая его конструкцию – устройство камина, сеть крохотных и автономных, на батарейках, сенсоров дыма в каждой комнате, схему подключения этой торпеды «FFE» к системе sprinklers… Или просто шастать по Интернету, поскольку, в ожидании результатов анализа из Гамбурга и вестей из Москвы, делать все равно нечего.
Между тем в мире происходят оглушительные события: вопреки всем предсказаниям наших военных обозревателей о том, что янки увязнут в Афганистане, как мы в свое время, американцы и англичане буквально за месяц расколошматили талибов – еще до того как нога первого американского солдата ступила на афганскую землю. Правда, расколошматили, я думаю, во многом как раз потому, что уже 13 сентября первая группа американских военных полетела в Москву за консультациями, а сколько таких групп без всякой рекламы побывало потом в нашем Генштабе, никто, конечно, не знает. Зато вместо нашей, времен феодализма, методы держать в каждом горном районе по гарнизону-крепости они применили куда более эффективный метод массированных высокоточных бомбовых ударов по штабам, аэродромам и армейским складам талибов, а затем и по их боевым позициям.
И я не без зависти смотрел по телику ежедневные пресс-конференции Дональда Рамсфельда и начальника объединенных штабов Пентагона о ходе этой операции «Возмездие». Они не только отвечали на каверзные вопросы дотошных журналистов (в том числе арабских), но и демонстрировали кинокадры самых последних, буквально сегодняшних бомбовых «зачисток». Впрочем, узкие стальные глаза Рамсфельда и его прямые сабельные
ответы журналистам говорили мне больше, чем эти кинокадры…Во всяком случае, уже через месяц после того, как американцы и англичане с воздуха раздолбали все талибские тылы, а мы подбросили вооружение и военных экспертов войскам Северного Альянса, режим талибов пал, и они десятками тысяч стали сдаваться в плен.
Правда, бен Ладена американцам достать не удалось.
И даже моего «друга» Хаттаба, который, как сообщила пресса, по просьбе бен Ладена перебрался из Чечни в Афганистан и возглавил оборону Кундуза, последний оплот талибов на севере страны, они тоже не смогли уничтожить. Хотя пришедшие туда с Хаттабом 60 чеченских боевиков вместо того, чтобы сдаться в плен, покончили жизнь самоубийством, сам Хаттаб опять выскочил из окружения – к моему и полковника Ш-ова огорчению. Ладно, так и быть, я вам открою секрет: еще с тех пор, как в апреле 1996 года Хаттаб расстрелял в Аргунском ущелье колонну наших войск, убив и ранив больше ста наших парней, в нашей конторе, в Управлении по борьбе с терроризмом, была сформирована группа по захвату или ликвидации Хаттаба, и полковник Ш-ов – ее руководитель. Как Буш сказал 11 сентября, что он хочет бен Ладена «dead or alive», живым или мертвым, так и нам нужны Басаев и Черный араб Амир Хаттаб, который со всего мусульманского мира собирает деньги на подготовку боевиков и минеров, убивающих наших ребят в Чечне, и диверсантов, взрывающих наши дома в России. Да, Хаттаб – это наш бен Ладен: последний заплатил 500 тысяч долларов за 11 сентября, а Хаттаб потратил 2 миллиона долларов на организацию взрывов в Москве, Волгодонске и Буйнакске.
Интересно, если за голову бен Ладена Коллин Пауэлл предлагает 25 миллионов долларов, то сколько Игорь Иванов даст за голову Хаттаба?
Я переключил свой ноутбук на e-mail, вошел в электронную почту и написал:
Petya@mail.ru.
Ребята, очень скучаю по новостям. Пол.
И в эту минуту раздался дверной звонок. Думая, что это соседи – Глен, Семента или профессор, – я, на ходу дожевывая бутерброд, подошел к двери. Нужно сказать, что в американских домах двери – на наш российский взгляд – совершенно нелепые: деревянные в своей нижней половине и стеклянные в верхней. То есть простым ударом молотка или даже локтя вы можете высадить верхнее стекло и открыть внутреннюю защелку. Впрочем, что вы хотите от этих американцев, тридцать лет назад они, я читал, вообще двери не запирали. Вот и донезапирались – до 11 сентября!
Поглядев через стекло, я увидел на крыльце плечистого веснушчатого парня в сером пиджаке и белой рубашке с галстуком, а на улице, возле моего почтового ящика – его серый «форд». Конечно, этот парень мог быть кем угодно – страховым агентом, пожарным инспектором или проповедником какой-нибудь новой религии из тех, что нередко стучатся тут в двери, предлагая спасение от неминуемого завтрашнего Апокалипсиса. Но что-то в спортивной фигуре этого парня говорило о другой профессии. Интересно, кто на меня настучал – Стилшоу, профессор или Зелма Лупрано? Я открыл дверь.
– Доброе утро. Мистер Чернобыльски? – сказал он по-русски, но с тем дубово не нашим произношением, что я сразу понял: нет, я не ошибся, этого гостя я ждал давно.
– Good morning, – ответил я, облегчая ему жизнь.
Он достал из пиджачного кармана «корочки», развернул их и показал мне.
– Я из ФБР, мое имя Патрик Барнс. Можно с вами поговорить?
– Sure. Come in. Do you speak English? [49]
Он невольно улыбнулся:
– Of course, I speak English. [50]
49
Конечно. Заходи. Ты говоришь по-английски? (англ.)
50
Конечно, я говорю по-английски (англ.).
– Тогда заходи, come in.
– Нет, я не могу. – Он с явным облегчением перешел на английский. – Вы можете выйти наружу?
– Там жара, а тут кондиционер. Почему ты не можешь зайти?
– Ну… – замялся он. И признался вынужденно: – Мы не имеем права вторгаться на частную территорию.
Я усмехнулся:
– Это старые правила. Они скоро изменятся.
Он удивился:
– Откуда вы знаете?
– Я читаю прессу. У тебя включен магнитофон?
Теперь он окончательно смешался и даже покраснел: