Убей-городок 2

Уже и городские власти недовольны, и областные коллеги на выручку приезжают, а от их выручки нам только забот больше. И всё равно, никаких перспектив к раскрытию. Эксперты-криминалисты изымают с мест происшествия кучу отпечатков пальцев, а при отсутствии машинной обработки это адов труд, но никаких совпадений, подтвердивших бы, что вот эти пальчики, вероятно, принадлежат злодею.

На одной из краж, где я оказался в составе опергруппы, Валя Белова, эксперт-криминалист, заявила:

— Ну нет, я так больше не могу.

Все предметы, на которых преступник мог оставить свои следы, уже были безжалостно испачканы белыми и чёрными порошками. Квартира выглядела так, будто по ней прошлись в обнимку пьяные трубочист с мельником, задевая косяки и хватаясь чёрно-белыми руками за что попало. Заявители, супруги лет сорока, с ужасом глядели на произведённый урон, заодно безуспешно пытаясь отчистить руки от типографской краски. Их-то испачкали первым делом, чтобы отделить хозяйские отпечатки от остальных следов. В глазах потерпевших читалось раскаяние в содеянном: похоже, зря они вызвали милицию! И только нескольким присутствующим было просто любопытно следить за происходящим: соседям — понятым да хозяйскому чаду лет пятнадцати, ни капли сочувствия своим родителям не демонстрирующему.

А Валя продолжила, не щадя хозяйских чувств:

— Ну вот, смотрите, следы вора могли бы быть вот здесь, здесь и здесь.

Она сопроводила свои слова жестами.

— А какие у нас здесь следы? Ваши и только ваши! — Валя направила обличающий перст на потерпевших. — И никаких других следов нет.

Последняя фраза была уже совсем лишней. Супруги совсем поникли.

— Но ведь мы же не могли предполагать… — начал было хозяин, но только удручённо махнул рукой и замолчал.

Да и Валентина вроде поняла, что зря наехала на несчастных потерпевших.

— У вас помидоры есть? — вполне миролюбиво спросила она у хозяйки.

— Есть немного. Кажется… — в полном недоумении ответила женщина.

— Хозяйственное мыло и помидорная сочная мякоть — лучшее средство от типографской краски, которой мы вас измазали.

— Спасибо! А то я думаю, как завтра перед коллегами появлюсь. У нас, видите ли, чисто женский коллектив…

Фразу женщина не закончила, видимо, посчитав, что и этого вполне достаточно для понимания.

Я уже достаточно адаптировался, как мне казалось, в атмосфере середины семидесятых и восстановил представление о явных признаках благосостояния средней советской семьи: ковёр (может не один) на стене, хрусталь в стенке (наличие стенки тоже важно) и золото на хозяйке. В этой семье всё соответствовало негласным канонам, разве что золотыми украшениями было теперь не похвастаться. Злоумышленник их благополучно для себя нашёл и умыкнул. Остались только серёжки, цепочка да колечко, да и то потому что были на хозяйке.

Ничего особо полезного мы с этой кражи не привезли. Полный тупик. А когда тупик, того и жди «войсковых операций».

И они, эти операции — тут как тут. Для участковых — поквартирный обход с предупреждением людей, информирование домоуправлений, выступление в трудовых коллективах. Выходные — побоку, рабочий день — двенадцать часов. У кого на участке кража произойдёт — сразу кары небесные, вплоть до неполного служебного соответствия. Сыщики все разогнаны по своим тайным мероприятиям. Из остальных подразделений все сотрудники вычищены на скрытное патрулирование по городу.

Я бы отдал месячную зарплату тому, кто смог бы мне объяснить, как посредством патрулирования можно изловить квартирного вора, специализирующегося на деньгах и золоте? Конечно, в жизни я такой бонус никому не предлагал из опасения прослыть несознательным элементом, дискредитирующим звание советского милиционера. Но другую инициативу на свою беду, я всё-таки умудрился проявить.

Ежедневно по утрам и вечерам мы собирались в отделении на неутешительный доклад о результатах работы. Результаты были в основном такие: сколько сотрудников работало, да какой массив охвачен, да сколько профилактических бесед проведено. Пустовала только главная графа — раскрыто краж личного имущества, для заполнения которой и спасения ситуации дежурный добавлял сюда преступления, раскрытые за сутки в процессе текущей работы.

Утром нас собирал сам Семёнов, вечером — кто-нибудь из его замов. В один из дней поутру начальник отделения раздал нам ценные указания, дежурный ознакомил с ориентировками, всех распределили по маршрутам — можно расходиться. На финише инструктажа Семёнов спросил чисто для проформы, и как я понял впоследствии, на свою голову:

— Какие будут предложения?

И тут чёрт дёрнул меня за язык.

— Товарищ майор, а почему бы не дать информацию в СМИ?

Семёнов воззрился на меня:

— Куда, куда?

Ну вот, опять лопухнулся! Какие к чёрту СМИ?

— Ну, в газеты, в «Коммунист», в «Череповецкий металлург», в остальные.

Я впопыхах забыл, какие ещё газеты в городе выходили в это время.

— По телевизору, в городские новости. Мол, так и так, серия краж. Граждане, будьте бдительны, укрепите запоры, замки, не оставляйте ключи в укромных местах. При первом подозрении звоните в милицию.

Семёнов задумался. Было видно, что идея его зацепила, и он разглядывал меня с каким-то новым интересом.

— А это что за фигню ты сначала-то назвал, Воронцов? Сми, что ли? Это ещё что за птица?

Ну вот, выцарапывайся теперь.

— А это я среди молодёжи услышал. Они же всё привыкли сокращать. Вот как ВЛКСМ, например. А СМИ — это средства массовой информации.

Семёнов ещё немного попереваривал услышанное и, наконец, произнёс:

— А что, идея интересная. Только вот с горкомом и с горисполкомом согласовать придётся. Ну, это мы потом обмозгуем.

И мы разошлись исполнять порученные задания.

Вот интересное дело: каким образом разлетаются сплетни в обществе с таким низким уровнем коммуникации? Ни тебе Интернета с его сетями, ни смартфона с мессенджерами, а все всё знают. На следующий день до меня докатилось известие о том, что наш Николай Павлович получил по шапке на пару с начальником горотдела. Началось с того, что наш секретарь Тамара Гавриловна, стоило мне открыть дверь в её кабинет, набросилась на меня. Сделала она это достаточно деликатно, но всё равно обидно.

— Что ж это ты, Алексей, нашему начальнику-то так подкузьмил?

Я удивился. Майор Семёнов был всенародно уважаемым человеком в нашем небольшом коллективе, и «кузьмить» ему ни у кого рука бы не поднялась. А секретарь продолжила:

— Что делаешь вид, будто не знаешь ничего?

А я и в самом деле не понимал, в чём меня обвиняют. Однако Тамара Гавриловна развеивать моё недоумение не стала, а весьма холодно выдала причитающиеся мне материалы и выставила за дверь.

Пришлось поспрошать товарищей по службе, и вот что оказалось. Начальник отделения, понятное дело, сам выходить с размещением информации о кражах никуда не стал, не его уровень. А оговорил этот вопрос с Горюновым. И тому вроде, идея тоже «зашла» (вот опять несвоевременное словечко). А дальше, будто бы, дело так развивалось: Горюнов решил прокачать вопрос в горкоме КПСС. Без этого ведь ни одна чувствительная информация в газете не появится. И вот тут началось!