Убей-городок 2

Анекдот, надо сказать, дурацкий. И придумали его люди, которые приличных слов для милиции не имеют. Вопрос милиционеру: на березе растет пять яблок. Как их достать, не залезая на дерево? Милиционер: трясти надо! А если подумать? А что тут думать, трясти надо!

В этом месте полагалось смеяться над глупой милицией. А в те дни нам было не до смеха. Мы все были готовы трясти: что угодно и кого угодно, лишь бы сняться с мёртвой точки отсутствия результатов. И дурацкий анекдот вовсе не казался смешным. При этом расскажи кто-нибудь его под горячую руку, мог и огрести каких-нибудь неприятностей.

Так что с учётом этих всех обстоятельств мой наставник учением моим не занимался нисколько, да мы почти и не виделись. Встреча произошла, когда я писал справку о проделанной работе. Когда Титан вошёл в кабинет и направился ко мне поздороваться, я привычно перевернул лист бумаги текстом вниз.

— О, коллега, поздравляю! — Тут же отреагировал Титан. — Вы уже освоили главный жест в деятельности оперсостава!

Он пожал мне руку и вольготно разместился за своим столом напротив, вытянув свои ходули так, что мне пришлось поджать ноги.

— Сам подсмотрел или научил кто? — спросил он, имея в виду перевёрнутый документ.

— С тебя пример взял. Ты же сам говоришь: делай, как я, — грубо польстил я наставнику.

Титан с удовольствием эту лесть принял.

— Молоток! Действуй и дальше так. Если будешь стараться, станешь таким же тощим и длинным, как я.

Он довольно заржал. А я только что осознал, что перевернул лист «на автомате», не особо задумываясь об этом. Видимо, не зря говорят: привычка — вторая натура. И никакие годы не властны, чтобы её искоренить. Речь здесь совершенно не о том, доверяешь ли ты коллеге, от которого ты закрыл содержание бумаги, или нет. Это только одно из проявлений базового правила о недопустимости чрезмерного распространения информации. Ибо иной раз его нарушение бывает очень чревато негативными последствиями. И вообще мне кажется, что присказку: «меньше знаешь — крепче спишь» придумали ещё древние инспектора уголовного розыска.

Новичку может даже показаться, что сыщики странно нелюбопытны. Как же работать в розыске без такого качества, подумает он по наивности. Сыщик никогда не заглянет через плечо коллеги, а что это он там читает или пишет? Он не будет капризничать, если от него закроют какой-нибудь текст, и рвать рубашку на груди с воплями: ты что, мне не доверяешь? Он не будет возражать, если напарник попросит его покинуть собственный кабинет, а скорее сам почувствует нужный момент и выйдет. Он никогда не скажет без необходимости, откуда и каким путём он раздобыл ценную информацию. И никто у него не спросит про это. Возникнет нужда — сам скажет. Или нет.

Всё это я вспомнил, пока Титан мне что-то горячо рассказывал, размахивая свежим журналом «Советская милиция». Нехорошо не слушать наставника. Но он явно говорил на какие-то отвлеченные темы, так что особых угрызений совести у меня не возникло. А он тем временем раскрыл журнал и голосом Юрия Левитана громко прочитал:

— Осмотром места происшествия установлено, что цепочка следов, похожих на гусиные, идёт к обрезу воды. Обратной цепочки следов не имеется, из чего следует сделать вывод о том, что гуси гражданки Тихоновой М. Г., числом восемь, зашли в пруд и там утонули. На основании изложенного и руководствуясь статьёй пятой пунктом первым УПК РСФСР в возбуждении уголовного дела отказать за отсутствием события преступления.

Титан перекинул журнал мне.

— Смотри рубрику «Филькина грамота». А участковый — молоток! Не растерялся. Использовал, так сказать, рельеф местности в качестве нетривиального обстоятельства и в целях достижения нужного результата. От глухаря избавился, как умел. Я, конечно, не знаю, как на его творчество посмотрит прокуратура, но в журнал он уже попал.

Да, не зря любимый журнал изобрёл такую рубрику — «Филькина грамота». Есть над чем посмеяться, а заодно и почерпнуть для себя что-то новое из области креативного мышления. Я с грустью вспомнил тупой юмор двадцать первого века — тот случай, когда диалектика не работает, и неимоверное количество никак не перейдёт в надлежащее качество.

Материалы для этой рубрики присылают с мест, и отказные материалы — очень щедрое место для подобных перлов. Но и мы здесь не лыком шиты и тоже умеем коряво блеснуть умом, когда к стенке прижмёт. В этом месте своих рассуждений мне пришлось честно признаться, что теперь я утратил возможность судить об этом со стороны, как привык за последние годы. Теперь тебе, дружок, сказал я себе, придётся самому выносить подобные постановления. Посмотрим ещё, насколько изощрён твой ум, чтобы прийти к нужному результату, не уподобляясь искателю гусей.

Я перелистал журнал. Одноцветная печать, цветные только обложки, некачественные фото газетного типа, заметки и статьи, несколько отдающие показушностью, но дающие представление о том, как работают твои коллеги в других регионах. Мы очень любили этот журнал и, честно говоря, немного бахвалились, что у нас в милиции есть специальное, недоступное для многих издание.

Вернув журнал Сергею, я посмотрел на перекидной календарь — неимоверный дефицит тех (или этих?) времён. Иногда за неимением нового приходилось запускать его на второй круг, понимая при этом, что дни недели сползут, а некоторых листочков, потраченных на записки, уже не будет.

На календаре стояла дата: 3 сентября 1976 года, пятница.

Глава тринадцатая Смерть учительницы

Город гудел уже неделю. Не в дудки дул и не на стакане сидел. Город обсуждал ужасную новость — странную смерть молодой учительницы, да ещё в самом начале учебного года. Самые разнообразные слухи клубились вокруг этого происшествия. Горожане располовинились по версиям. Кто-то считал, что это самое что ни на есть жестокое убийство. Вторая половина сходилась на суициде по причине любовных отношений. Вернее — краха этих отношений. Равнодушных не осталось. Стороны приводили самые невероятные доводы в пользу своей версии и категорически отрицали аргументы носителей противоположного мнения. Для расследования собрались лучшие умы сыска и криминалистики города и области. Меня в число таковых не взяли — молод ещё.

Происшествие было не на моей территории, и я занимался своими маленькими и не очень делами, потому как что бы ни случилось ужасного, текущая работа должна выполняться неукоснительно и в срок.

Что было известно нам, не входящим непосредственно в группу по раскрытию: третьего сентября одинокая женщина Вера Петровна Антонова, тридцати лет, обнаружена повесившейся в своей квартире, в ванной комнате. Обратило на себя внимание то, как были завязаны узлы на верёвке: и узел петли, и узел в месте привязки верёвки к трубе под потолком. Хорошо, что у обнаруживших тело людей хватило ума не повредить узлы. Обычный человек в своей жизни так завязывать верёвку вряд ли умеет. Информация к размышлению, так сказать.

Причиной для беспокойства стало то, что, выйдя на работу первого сентября весёлой и жизнерадостной, Вера Петровна вдруг ни с того ни с сего не появилась в школе ни второго, ни третьего. Второго числа, пока ещё школьное расписание не устоялось, без литературички обошлись, а третьего числа забили тревогу. После уроков домой к Вере отправилась завуч Светлана Михайловна при силовой поддержке трудовика и физкультурника. Не получив ничего вразумительного от соседей: не видели, не слышали, не знаем, поисковая бригада уже собиралась убираться восвояси. Решили только последний раз позвонить да постучать в дверь. На стук отозвались чуть слышные скребущие звуки. Ага, значит там кто-то есть!