Убежище. Книга седьмая

– Мам, ну, давай, я ему скажу! – пытался решить проблему Андрей. – Те же супы можно готовить хотя бы на два дня, полы… зачем их мыть во всём доме ежедневно? Зачем гладить всё, включая папины носки, постоянно стирать занавески, с мылом мыть подошвы его обуви каждый раз, когда он приходит с работы, даже если никакой грязи и в помине нет? Он же в доме её не носит, а завтра снова на улицу в ней отправится!

Андрей бы и не лез, но, когда видел уставшую, измученную маму, позволившую себе на пару минут прикрыть глаза, присев на краешек кухонного стула, или хватающуюся за спину, потому что потянула её из-за непомерной нагрузки, его прямо-таки поднимало и несло раздражение на дурацкие отцовские требования!

Правда, все его попытки облегчить её жизнь заканчивались одинаково:

– Андрюшенька, ну, как ты не понимаешь! У него чувствительное пищеварение, он не может так питаться, как мы. Его аллергия может обостриться, если в доме будет пыль, поэтому я мою полы и стираю занавески. А глажу для того, чтобы бы не было постельных клещей – они очень опасны для аллергиков, для нашего зрения неразличимы, но в одежде и постельном белье живут отлично! А обувь – ну, и мне нетрудно, и ему приятно! И, вообще, если ты хочешь мне помочь, то лучше поди и траву выкоси под яблонями, ты же знаешь, как отец любит там отдыхать… А! Ещё нужно наколоть дров, выполоть гряды и полить теплицы!

Когда отец уезжал в санаторий, мама изумлялась и даже как-то пугалась от обилия свободного времени. Правда, потом начинала возиться с сыном и дочерью, но хватало её ровно до возвращения супруга.

Одного его вкрадчивого уточнения, а почему, собственно, хлеб, поданный ему, недостаточно свежий – уже вчерашний, а яблоко не очищено, как он любит, хватало для возвращения прежних порядков в доме.

– Что значит, ты не успела? Ты просто неправильно распоряжаешься своим временем и не используешь помощь Андрея. А ты… Ты почему не помог матери? – строгий отцовский взгляд упирался в сына.

Почему-то всегда в сына, словно дочь никакие домашние хлопоты не касались.

– Что значит, он помог? Это что, помощь, раз она ничего не успевает и выматывается? – строгий тон и раздраженный непорядками взгляд были Андрею знакомы до мелочей.

Нет, разумеется, он регулярно пытался выяснить у отца, а почему, собственно, он сам не может помочь жене или хотя бы снизить планку своих требований, но отец демонстративно хватался за сердце, мама тут же начинала плакать, суетиться вокруг мужа, кричать на Андрея, что он довёл отца, а сестра бросала презрительные взгляды…

Собственно, вечерний разговор, дозвонившись до сына, мама тоже начала со слёз и упрёков.

– Как ты мог! Ты что? Ты почему не приехал?

– Мам, я был занят!

– Отец пошел тебе навстречу, отложил все свои дела, озаботился пристройством этой самой дурацкой собаки, а что в результате? Анна нас обругала, наговорила какой-то неописуемой ерунды, на твоего папу напали гуси, и сейчас он лежит с сердцебиением! А если у него будет сердечный приступ? А всё из-за тебя! Из-за того, что ты ставишь эту свою псину выше интересов родителей! И что это за ерунда с домом? Ты что, действительно его купил?

– Да, – сухо ответил Андрей.

– Отец был очень этим недоволен! Как ты мог не посоветоваться с ним, не спросить у него?

– Что именно?

– Как «что»? Стоит ли тебе его покупать, можно ли?

– Мам, я взрослый человек и сам разберусь, можно ли мне купить себе дом или нет. И да… в домах я уже понимаю значительно лучше, чем отец!

– Андрей! Как ты можешь так неуважительно!

– А в чём же тут неуважение? Я с шестнадцати лет практически полностью занимался вашим домом, ремонтами подрабатываю, а отец в руки ничего тяжелее ложки уже больше десяти лет не берет.

– Андрей! Прекрати так отзываться об отце! Он бы всё делал, если бы не его здоровье! А ты… Ты понимаешь, что вынуждаешь его рисковать сердцем? А эта твоя собака?! Ты даже не подумал, что у папы аллергия! Так, ручка у тебя есть? Ну, ручка, карандаш, что-то?

– Есть, а зачем? – Андрей подтянул к себе шариковую ручку.

– Пиши адрес Армена. Завтра же отвезёшь туда собаку и вернёшься домой! Я одна не справляюсь… Или ты хочешь нас обоих похоронить? – Алла Ивановна заплакала.

Сначала тихо, а потом в голос, со всхлипываниями и невнятными упрёками и мольбами.

Кто знает, как повернулось бы дело, если бы не Линда, поддержка тётушки и день, проведённый в семье, абсолютно непохожей на его собственную. Там, в семье Лены, было всё по-другому. Там был Максим, который напоминал немного неуклюжего медведя, но любил своих «девочек», заботился, волновался и переживал за них.

– А ведь он даже не отец Лене – отчим. Да ещё и не с младенчества её воспитывает. Вот просто это его семья и всё тут. Да, ворчит потихоньку, суетится, но за них любого порвёт на кусочки. Просто потому, что у него есть, ради кого жить… А Ленина мама? Она же не пользуется этим, не навешивает на него всё новые и новые требования и обязанности, не садится ему на шею. Она же ровно, как и сам Максим, любит мужа и дочь, готова защищать их и помогать им. Это и правильно, и по-настоящему, тогда… что же не так с нами? Что? Может быть, то, что отец взобрался на пьедестал, а мама радостно бегает вокруг и приносит ему всё новые и новые жертвы? Нет, всё было бы правильно и понятно, если бы он был болен по-настоящему. Но ведь он здоров, как бык, а она не просто не видит этого, но и слышать не желает, когда ей говорят правду.

– Андрей! Приезжай немедленно! – прорвались членораздельные слова в потоке слёз.

– Мам, вы оба совсем не старые, нормальные здоровые люди. Нет, мам, только не надо мне про его сердце и аллергию, я же видел его медкарту…

– Да что эти врачи понимают! – взвилась Алла Ивановна.

– Может, и не всё, но побольше обычного человека, – твёрдо ответил Андрей. – Так вот, я тоже взрослый и прислуживать в доме отца больше не буду. Он имеет право жить так, как считает нужным, и ты тоже. Если ты ХОЧЕШЬ так жить, конечно. А я так не могу и не хочу. Одно дело – помочь, когда это действительно нужно, а другое дело – ковриком расстелиться и чтобы о тебя ноги вытирали. Нет, мама, я не пожалею! Я буду жить в своём доме со своей собакой! А потом, мам, я семью хочу. Да, представляешь? Нет, Лиля здесь точно ни при чём!

От такой новости у Аллы Ивановны рыдания выключились как по волшебству.

– Андрей, так это же замечательно! А кто эта девушка? Мы с папой будем так рады! Он так хочет, чтобы ты скорее женился и привёл жену в дом!

– Если это и случится, то я приведу жену в СВОЙ ДОМ, а не в качестве бесплатной прислуги отцу. Всё, мам, не начинай снова. Если ты устала, приезжай ко мне, поживи, отдохни. Я только рад буду. Но сам я не вернусь.

Андрей отключил смартфон, покосился на послушно погасший экран и вытер пот со лба. Даже перетаскивание валуна его так не вымотало… «Ничего себе, я заявку сделал, – усмехнулся он… – Аж жениться собрался! Смешно, честное слово! Мне бы с собой разобраться сначала, а потом уже жену искать».

Правда, он почему-то сразу подумал, что сказала бы об этом Лена, а потом расхохотался.

«Представляю, что будет с отцом, когда он узрит Крушиголова во всей его красе! Ой, Линда, не надо меня зализывать и спасать, я просто смеюсь!»

***

Именно Полине досталось сомнительное счастье узреть прибытие мужа и сына скандальной «выжматери». Произошло это потому, что она ходила к соседям отнести Глафиру.

Соседка Татьяна позвонила Мишкиной бабушке с обычным вопросом:

– Людочка, а наш кошковертолёт, случайно, не у вас? Ой, у вас? Небось, опять к Фёдору пристает? Ну, так я и знала! Поля может принести? Вот спасибо огромное! А то у нас Крок и Дил переживают у забора – подкоп-то я им рыть запретила, а если их через калитку запустить к вам на поиски, огорода у вас уже не будет… У нас-то они расположение грядок выучили, но чужие грядки как что-то неприкосновенное пока воспринимать не научились, к сожалению.