Убежище

– Где он? Внизу? Он в убежище?

Марти прошел через столовую в кухню, увидел открытую дверь погреба и заговорил:

– Билл? Билл, это Марти. С нами малышка.

Спустился, повторил:

– Билл? Билл?

Свет в погребе начал тускнеть, и Марти прошел догреб до самой двери убежища, теперь закрытой.

Позади него в темноте раздался голос его жены.

– Марти? Марти? Где ты? Свет погас. Марти, пожалуйста, вернись за нами.

Ребенок захныкал, и снова завыла сирена.

Марти ударил по двери убежища.

– Билл, пожалуйста, Билл... впусти нас!

Из-за двери раздался приглушенный голос Стоктона.

– Марти, если бы я мог, то впустил бы. Понимаешь? Я открыл бы, если это не подвергало бы опасности жизнь моей семьи. Клянусь тебе, впустил бы.

Последние слова потонули в звуке сирены и в резком крике ребенка.

Марти охватила паника, он обеими руками заколотил в дверь.

– Билл, - кричал он.
– Ты обязан впустить нас! У нас нет времени! Пожалуйста, Билл!

В убежище загудел генератор, и две большие лампы, по 100 ватт каждая, осветили его.

Билл Стоктон прислонился к железной двери и закрыл глаза. Он качал головой.

– Я не могу, Марта. Не стой там и не проси. Я не могу.
– Он плотно сомкнул губы, его голос дрогнул.
– Не могу и не впущу.

Марти Вайс понял, что дверь останется закрытой. Он обернулся и посмотрел на фигуру, стоящую на ступеньках. Он почувствовал прилив нежности. Любви. И потери, в этот момент окончательной и бесповоротной. Он повернулся и глянул на закрытую дверь.

– Мне жаль тебя, Билл, - тихо, но отчетливо сказал он.
– Правда. Ты выживешь. Ты переживешь все это.
– Он заговорил громче: - Но на твоих руках будет кровь. Ты слышишь меня, Билл? На твоих руках будет кровь.

Стоктон смотрел на жену. Та пыталась что-то ему сказать, но не смогла. Стоктон слышал шаги Марти Вайса, уходящего по подвалу к Ступенькам. Руки доктора дрожали, и ему пришлось сжать их, чтобы унять дрожь.

– Ничего не поделаешь, - шептал он.
– Или мы, или они. Всю мою жизнь... Bсю мою жизнь я был занят одним делом. Прекращал страдания. Облегчал боль. Лечил. Но теперь другие правила. Правила, время и место. Теперь, Грейс, у нас одна цель - выжить. Остальное не имеет смысла. И мы не можем допустить, чтобы это имело значение.

Он резко повернулся к двери.

– Марта! Джерри!
– заорал он.
– Все вы! Каждый! Убирайтесь отсюда! Не стойте в моем доме!

Он услышал, что за его спиной плачет его сын.

– Черт возьми! Черт возьми! Если на моих руках и есть кровь, вы сами в этом виноваты!

Тут его охватила дрожь. Усталость мгновенно поразила его. Он чувствовал, что больше не в силах стоять, и сел на кровать.

Где-то вдали звучала сирена. Билл Стоктон закрыл глаза и постарался ни о чем не думать. Но сирена выла, и он чувствовал сильную боль.

Перед домом Стоктонов собрались соседи. Кто-то принес портативный приемник, и голос диктора тревожно сопровождал шепотом задаваемые вопросы и всхлипы детей и женщин.

Харлоу вышел от Стоктонов и стоял на крыльце. За ним появились Марти Вайс и его жена.

Марта Харлоу, крепко держа детей за руки, протолкнулась сквозь толпу.

– Джерри, - донеслось до крыльца, - что произошло?

Харлоу покачал головой.

– Ничего особенного. Я думаю, нам лучше разойтись по домам и укреплять погреба.

– Это безумие!
– сказал кто-то из мужчин.
– На это нет времени. У Билла самое приспособленное место, где будет толк.

Какая-то женщина зарыдала.

– Бомба может упасть в любую минуту!
– Ее голос был безумным.
– Я знаю, она упадет в любую минуту!

– Говорит радиостанция "Конелрад", - говорили по радио.
– Говорит радиостанция "Конелрад". Мы по-прежнему в состоянии Желтой Тревоги! Если вы - государственный служащий или работник отряда спецназначения, а также сотрудник ГО, вам необходимо немедленно явиться на свой пост. Если вы государственный служащий или работник. Дальнейшее потонуло в потоке голосов.

Крупный, дородный мужчина, живший на углу, пошел на крыльцо Стоктонов. У него на пути стоял Джерри Харлоу.

– Не тратьте время, - сказал Харлоу.
– Он никого не впустит.

Мужчина беспомощно повернулся к своей жене, стоящей у самого крыльца.

– Что мы будем делать?
– сказала она панически.
– Что же нам делать?

– Может, нам выбрать чей-нибудь погреб и начать там работать? предложил Марти Вайс.
– Принести туда все наши запасы - еду, воду и прочее.

– Это несправедливо, - сказала Марта Харлоу и указала на дом Стоктона.
– Он там внизу, в бомбоубежище. В абсолютной безопасности. А наши дети должны ждать, когда упадет бомба!

Ее девятилетняя дочь начала плакать, и Марта, обняв ее, опустилась на колени.

Крупный мужчина на ступеньках крыльца обернулся и посмотрел на соседей.

– Я думаю, будет лучше спуститься в погреб и ломать дверь!

В неожиданной тишине вновь раздался вой сирены, и десять или двенадцать человек теснее прижались друг к другу.

Из толпы вышел другой мужчина.

– Гендерсон прав, - сказал он.
– Нет времени на споры и прочее. Мы Должны спуститься и войти в убежище!

Ему ответил дружный хор голосов. Гендерсон спустился с крыльца и пошел через двор к гаражу. Харлоу крикнул ему вслед:

– Одну минуту!
– Он сбежал по ступенькам.
– Черт возьми! Подождите! Все мы там не уместимся!

Раздался скорбный голос Марти Вайса:

– Почему бы нам не бросить жребий и не выбрать одну семью?

– Какая разница? Он никого не впустит, - отозвался Харлоу.

Гендерсон потерял уверенность в себе.

– Мы можем спуститься туда и сказать ему, что против него вся улица. Это нам по силам.

И слова его были встречены одобрительными возгласами. К Гендерсону протолкался Харлоу.

– Какого черта нам это даст? Повторяю вам. Даже если мы высадим дверь, места на всех не хватит. Мы все пропадем ни за что.

Миссис Гендерсон сказала:

– Если это поможет спасти хотя бы одного из наших детей, я буду считать это важным.