Убежище

И снова все согласились.

– Джерри, - обратился Марти Вайс.
– Ты знаешь его лучше, чем любой из нас. Ты его лучший друг. Почему бы тебе снова не спуститься туда? Попробуй его уговорить. Умоляй его. Скажи ему, пусть выберет одну семью - бросит жребий или что-нибудь в этом роде.

Гендерсон большими шагами приблизился к Марти.

– Одну семью, ты о своей говоришь, Вайс, не так ли?

Марти повернулся к нему.

– Ну а почему бы и нет? Почему, черт возьми, и нет? У нас трехмесячный ребенок...

– Какая разница?
– вступилась жена Гендерсона.
– Разве его жизнь имеет большую ценность, чем жизнь наших детей?

Марти Вайс обратился к ней.

– Этого я не говорил. Если вы собираетесь спорить о том, кто более достоин жить...

– Почему бы тебе не заткнуться, Вайс?
– крикнул Гендерсон и в диком, безумном гневе обратился к остальным: - Вот что выходит, когда здесь селятся иностранцы. Настырные, загребущие полукровки!

Лицо Марти побелело.

– Ты - идиот с мусором вместо мозгов, ты... Всегда найдется один такой гнилой, безмозглый кретин, которому вдруг захочется стать большим начальником и решать, какое происхождение модно в этом году...

Сзади к нему обратился мужчина.

– Так и есть, Вайс. Если мы начнем искать того, кого признать негодным, то ты и твоя семья будут первыми в списке!

– О, Марти!
– зарыдала Ребекка, чувствуя, как на нее накатывает страх иного рода.

Вайс оттолкнул ее сдерживающие руки и начал проталкиваться сквозь людей к тому, кто это сказал. Джерри Харлоу встал между ними.

Он напряженно произнес: - Продолжайте, вы, оба! Просто продолжайте, и мы обойдемся без бомбы. Мы сможем поубивать друг друга.

– Марти!
– Ребекка в темноте подошла к крыльцу.
– Пожалуйста, сходи туда еще раз. Попроси его.

Марти ответил ей: - Я уже просил его. Это бесполезно!

Снова раздался звук сирены, на этот раз ближе, и далеко вдали ночное небо пронзил луч прожектора. Приемник вновь заработал, и они еще раз услышали объявление Желтой Тревоги.

– Мамочка! Мамочка!
– дрожащим голоском сказала маленькая девочка.
– Я не хочу умирать! Мама, я не хочу умирать!

Гендерсон посмотрел на ребенка и пошел к гаражу. Один за другим за ним последовали все соседи.

– Спущусь туда и заставлю его открыть дверь, - говорил он по пути. Мне нет дела до того, что вы все думаете. Больше нам ничего не остается.

– Он прав, - поддержал его другой мужчина.
– Давайте так и сделаем!

Они уже не шли. Теперь они бежали и толкались, объединенные одним делом. И Джерри Харло, смотревший, как они проносятся мимо, неожиданно подметил, что в лунном свете их лица были похожие - дикими глазами, жесткими, мрачно сжатыми ртами, их объединяла аура свирепости.

Они пробежали через гараж, и Гендерсон пинком раскрыл дверь, ведущую .в погреб. Они продирались через нее как толпа фанатиков.

Гендерсон двинул кулаком в дверь убежища.

– Билл? Билл Стоктон! Тут ждет компания твоих .друзей; которые хотят остаться в живых. Сейчас ты можешь открыть дверь, потолковать с нами и решить, сколько человек из нас поместится в убежище, но если ты продолжишь делать то, что делаешь, мы просто ворвемся внутрь!

Все одобрительно загомонили.

В убежище Грейс Стоктон обняла своего сына и крепко прижала к себе. Стоктон стоял близко к двери, впервые чувствуя себя неуверенным и испуганным. Тут снова раздались удары в дверь. Теперь к Гендерсону присоединились остальные соседи.

– Давай, открывай, Стоктон!
– раздалось за дверью.

Потом послышался знакомый голос Джерри Харлоу.

– Билл, это я, Джерри. Они говорят дело.

Стоктон облизнулся.

– И я здесь говорю дело! Я уже говорил тебе, Джерри, вы тратите свое время. Вы тратите время, которое -можно потратить на что-то другое, например, на обсуждение того, как вам лучше выжить.

Тяжелый кулак Гендерсона вновь ударил по двериг обитой металлом. Гендерсон обернулся к своим соседям.

– Почему бы нам не найти какой-нибудь таран?

– Верно, - отозвался другой голос.
– Мы можем дойти до Беннет Авеню. У Фина Клайна в подвале целая куча толстенных досок. Я сам их видел:

Вмешался женский протестующий голос, какой-то неприятный и безобразный.

– Он тоже начнет действовать, - сказала oна.
– А кто собирается спасать его? В ту минуту, когда мы придем туда, все те люди узнают, что на нашей улице есть убежище. Нам придется драться с целой толпой. С целой толпой посторонних.

– Конечно, - согласился Гендерсон.
– А какое они имеют право приходить сюда? Это не ИХ улица. Это не их убежище.

Джерри Харлоу наблюдал то за одним, то за другим силуэтом и дивился той больной логике, которая завладела ими всеми.

– Так значит, это наше убежище, да?
– свирепо крикнул он.
– А на соседней улице - другое государство! Разделяй и властвуй! Вы идиоты. Вы богом проклятые дураки! Вы все больные - все вы!

– Может быть, ты не хочешь жить, - крикнула Ребекка Вайс, - может быть, тебе все равно, Джерри!

– Мне не все равно, - ответил ей Харлоу.
– Поверь, мне не все равно. Мне тоже хочется встретить завтрашнее утро. Но вы превратились в толпу. А у толпы нет мозгов, и вы это подтверждаете. Именно это вы и доказываете - что у вас нет мозгов.

Гендерсон сказал резко и громко:

– Говорю я вам, давайте искать таран.
– Этот крик выражал всеобщее настроение.
– А Клайну мы велим держать язык за зубами!

– Я согласен с Джерри, - неуверенно и робко сказал Марти Вайс. Давайте возьмем себя в руки. Давайте остановимся и задумаемся хоть на минуту.

Гендерсон повернулся лицом к хрупкой фигуре Марти.

– Никому нет дела до того, что думаешь ты, - выдавил он.
– Ты и тебе подобные. Я думал, мы выяснили это наверху. Мне кажется, первое, что следует сделать, это вышибить тебя отсюда!

Он двинулся на Марти и с силой двух сотен фунтов напал на него.

Его кулак двинул Марти по скуле. Тот упал навзничь на женщину, потом натолкнулся на ребенка и наконец приземлился на спину. Его жена вскрикнула и заспешила к нему. В темноте раздавались голоса, эхо вторило испуганным и злобным крикам, которые перекрывались истерически криком смертельно напуганного ребенка.