Убили Гангрену

– Мальчики, – возмутилась Наташка, – дверь балконную откройте! Человек с улицы задохнется. Давайте, так! – затараторила она, – вы все пока посидите на кухне, там всем хватит места, а я здесь проветрю и наведу порядок.

Первым поднялся с дивана бородатый парень неопределенного возраста с болезненной желтизной на лице. Он криво улыбался, держа в руках гитару. За ним потянулся высокий, неряшливо одетый очкарик, сутулясь и прихрамывая.

Этих двух Ирина уже раза два видела. Тот, что с гитарой, писал какие-то заумные стихи про канализацию, раздавленных автомобилями собак и черных тараканов.

Ирина такую поэзию не понимала и гениальности в ней не ощущала. Второй был художником. Его картины она тоже понять не могла, но с ним не спорила. Просто Левитан был ей ближе и приносил больше наслаждения.

Лицо третьего парня было ей, явно, знакомо, но кто это, она никак не могла припомнить.

– Так, – щебетала Наташка, – с Женькой и Вадько ты уже знакома. А вот и наш Паша. Знакомься, Ирэн. Это Шаров Паша. Поэт. Пишет потрясные стихи!

Шаров смущенно встал с дивана и поклонился. Теперь она вспомнила его. Это то самый поэт, которого они с Игорем совсем недавно слушали. Его стихи доставили ей огромное удовольствие, и она долго была под впечатлением встречи с поэтом.

– Я вас уже знаю, – Ирина протянула поэту руку. – Мы с мужем ходили в библиотеку и слушали ваше выступление. Нам очень понравились ваши стихи.

– Спасибо, – Шаров пожал не очень сильно ей руку и на несколько секунд задержал дольше положенного. – Я очень рад, что стихи понравились…

В комнате воцарилось молчание. Что еще могла сказать Ирина незнакомому человеку? Он тоже не находил нужных слов для продолжения разговора.

– Чего стоите? – влетела в комнату Наташка. – Идите на кухню, там ребята пьют шампанское.

– Я не хочу шампанского, – ответил поэт. – Я предпочитаю пиво.

– Твой любимый «Портер» в холодильнике. Открывай и пей.

– Как вы относитесь к «Портеру»? – спросил Ирину Шаров.

– Никак. Я его никогда не пила.

– Тогда нужно попробовать.

Они сели за стол в уголке, стали пить пиво прямо из бутылок. Женька, певец канализации и тараканов, читал нараспев новые стихи, но они не отличались от старых ни темой, ни размером, ни рифмой. Ирине скучно было его слушать. Вадим цедил из фужера шампанское и в такт кивал головой, периодически восклицая:

– Здорово, Женюр! Здорово!

Шаров не слушал, он просто сидел, пил пиво и смотрел на новую знакомую.

– Вам нравятся стихи Жени? – спросила Ирина тихо.

– Мне нравится «Портер», – Шаров опустошил бутылку и поставил ее в угол. – И нравится смотреть на вас. А вы давно знаете Наташу?

– Вместе учились в школе?

– Понятно. А то я все думал, каким шальным ветром вас занесло в это притон.

– А вы?

– Меня привел Женя. Мы с ним давно познакомились на почве поэзии. Я тогда еще и стихов толком писать не умел.

– Может быть вы мне что-нибудь прочтете?

– Не здесь.

– Комнат много, можно читать в любой, – ляпнула вдруг Ирина и покраснела.

– Согласен. Мои стихи Жене не нравятся и я не хочу его раздражать.

– Мне его стихи тоже не по душе. Может быть я ничего в поэзии не смыслю?

– Вы Ахматову понимаете?

– Конечно.

– А Бродского?

– И его тоже. Но не все принимаю.

– Значит у вас полный контакт с поэзией. Главное, что до вашего сердца доходит настоящее поэтическое слово.

Появилась Наташка, заявила, что можно переселяться в диванную комнату. Женька и Вадим сразу ушли, а Наташка уселась рядом и с тала упрашивать Шарова почитать стихи. Она выставила на стол еще три бутылки «Портера», порезала отливающего золотом душистого леща, разложила куски на тарелки. К лещу и пиву уже никто не прикасался. Женщины завороженно слушали стихи.

Ирина поймала себя на мы с ли, что с автором этих стихов ей расставаться не хочется, она бы сидела так вот за этим кухонным столом, смотрела бы на удивительно нежное и одновременно мужественное, одухотворенное лицо читающего поэта и бесконечно слушала бы его голос, проникающий в самую душу и затрагивающ и й потаенные желания, о которых она в себе даже не подозревала. И даже слова были не нужны, звучал бы голос, как музыка, далекая и неведомая.

Шаров замолчал, Наташка глубоко вздохнула, потянулась, будто ленивая кошка:

– Ребята, как здорово, что мы собрались вместе. Ирэн, ты почему стала редко меня навещать?

– Некогда.

– Ну ж, так и некогда! Знаю я тебя. Как Игорек?

– С ним все в порядке.

– А как это понять? Он дома, а ты здесь!

– Просто у меня сегодня день рождения. И я решила погулять одна, что здесь плохого?

– Ой! – воскликнула Наташка. – Прости, Ирэн! У меня совсем вылетело из головы. Я хотела тебя сегодня навестить, но потеряла твой новый адрес. Но подарок я тебе приготовила, – она метнулась из кухни и вскоре вернулась с двухтомником мифов и легенд, – вот! Сокровище! Ты, помнишь, искала?

– Спасибо, – рассмеялась Ирина. – Только мне Игорь тоже самое преподнес…

– Да? – Наташка на мгновение растерялась. – Ничего, дело поправимое. Одну минутку, – и снова умчалась из кухни. – Вот это тебе подойдет. Серебряный век русской поэзии!

– Да, этого у меня нет, – Ирина бережно взяла в руки томик и полистала, – спасибо.

– Паша, у тебя есть мифы? – спросила Наташка и положила ему на колени книгу. – Думаю, нет. Дарю в счет будущего дня твоего рождения.

– Это очень дорогое издание, – смутился Паша.

– Я не из бедных. Могу себе кое-что позволить. А ты мне в альбом сочинишь стихи.

– С удовольствием.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Шаров проводил Ирину до самого дома. Всю дорогу он запоем читал ей стихи, она слушала и восхищалась силой и красотой образов. Дал же бог человеку дар! А она что? Зачем живет на земле? Что после себя оставит? Стихов писать не умеет, к рисованию ее тоже не тянет, хотя в школьные годы ее рисунки украшали даже районную выставку детского творчества. Единственное, на что она способна – это оценить по достоинству творчество других.

Но оценить – это всякий сможет, а создать – единицы. Ирина посмотрела на шагавшего рядом Павла, такого большого и надежного, и ей стало хорошо. У нее появился новый друг, который может ее понять, с которым ей не скучно и приятно вести беседу. Шаров перехватил ее взгляд и замолчал. Некоторое время они шли молча, потом Павел спросил чуть хрипловатым баском:

– А чем занимается ваш муж?

– Он юрист. Сейчас решил заняться частным сыском.

– Интересно, – обронил Павел.