Убить Герострата

– Ты хорошо спрятала диск?
– трагическим шепотом спросил Герострат.

– Хватит шептать!
– раздраженно ответила я.
– Никто ничего не услышит. Нашел о чем думать! Лучше подумай, как мы отсюда будем выбираться. Если вернется хозяин, будет немного неловко.

– Ничего себе! Миллион баксов! Ты предлагаешь об этом не думать?!

– Я предпочитаю жить бедно, но долго.

– А я - долго и богато. Если уж я влез в это, то грех не воспользоваться.

Я села на мягкий зеленый пуфик у трюмо и посмотрела на себя в зеркало. Физиономия пунцовая, волосы растрепаны, водолазка под мышкой лопнула по шву. Осторожно пригладив шевелюру, я повернулась к Андрею. Открыла рот, чтобы сказать что-то, и тут до меня дошло.

– Ты хочешь сказать?!.

– А почему бы и нет? Нам надо спрятаться и переждать какое-то время, пока все не уляжется. А потом можно и за денежками.

– Нам?
– переспросила я, все еще не веря своим ушам. Хотя чему удивляться? Это же Герострат!

– Разве ты не со мной? Или тебе не нужны деньги?
– в свою очередь удивился Андрей.

– А если диск нашли?

– Значит, ты его плохо спрятала.
– Корнилов смотрел на меня, зло прищурив глаза.
– И тогда нам останется только спасать свою шкуру.

Вот так. Я еще и виновата.

Что-то громыхнуло под ногой. Я нагнулась и увидела под трюмо пол-литровую стеклянную банку. Видимо, Алиса забыла ее, когда собиралась на дачу.

Когда-то в пионерском лагере после отбоя мы подслушивали, что делается в соседней мальчишечьей палате. Брали стакан, приставляли к стене и пожалуйста, максимум информации. Я выбрала место поудобнее и прижалась ухом к донышку.

Какой-то гул, словно нырнула в воду - кровь шумит, что ли? Грохот. Жуткий грохот. То ли двигают, то ли ломают мебель, что-то швыряют. О Господи, только бы компьютер не разбили! Компьютер? Да гори он синим пламенем, компьютер! Нехай все разнесут, уроды! Все равно ни фига не найдут!

Во мне кипело какое-то мрачное злорадство. И тут я с неприятным удивлением поняла, что мне безразлично, во что превратится квартира из-за... миллиона зеленых?!

Нет, не могу сказать, что к деньгам отношусь с презрением или даже безразлично. Живя с Мишкой, я привыкла к определенному достатку. Но все же первые курсы института и период Верхнего тупика не забылись. Да и последние пару месяцев мне жилось более чем скромно. Скажем так, пусть с трудом, но я научила себя довольствоваться тем, что есть. А вот дурных денег, в смысле свалившихся с неба (Островский именно их назвал бешеными), я всегда опасалась. Даже выигрышей в лотерею. Бабушка Света всегда говорила, что дурацкие деньги приходят и уходят, а неприятности остаются. И вот я раскатываю губу на миллион, из-за которого уже убили четверых человек. И мы с Корниловым вполне можем к ним присоединиться. Невероятно!

– Вот ведь суки в ботах!
– гавкнуло прямо в ухо. Я вздрогнула и чуть не уронила банку.
– Надо же, как заховали!

– Плинтус отдери!
– сказал другой голос. Видимо, его хозяин стоял далеко от стены, и слова я разбирала с большим трудом.

Раздался треск. Потом звон разбитой посуды. И еще какой-то грохот. Похоже, об пол расколотили часы с кукушкой.

– Слушай, - почти совсем невнятно, - а ты уверен, что он здесь? Может, с собой забрали, когда когти рвали?

– Я ни в чем не уверен, но эта...
– тут я слов не разобрала, но, судя по интонации, это было ругательство, - сказала, что диск должен быть в квартире.

“Эта”?! В Сочи в машине была женщина. Она убила Комиссарова. Если, конечно, Герострат не врет. Впрочем, зачем ему врать?

– Слушай, я все-таки не понимаю, как они могли смыться? Кошель божится, что с подъезда глаз не спускал, муха не пролетала.

– Эта сука в ботах кого хочешь обведет. Вишь придумала, хахаля в коробку от холодильника сунула и в подъезд затащила. Если бы...

Тут опять раздался грохот, и я так и не узнала, каким образом моя военная хитрость выплыла наружу. Шея затекла от неудобной позы, ухо ломило, но я боялась оторваться от банки и пропустить что-нибудь важное.

* * *

Обыск продолжался в общей сложности часа два. Я измаялась. Голова представлялась похожей на чугунное ведро, шея задеревенела. Кошмарно хотелось в туалет. Впрочем, ничего интересного, кроме “комплиментов” в свой адрес, я больше не услышала. Квартиру разнесли в хлам. Похоже, диск не нашли. Впрочем, я бы удивилась, если б нашли.

Вычурные настенные часы с дурацкими цветочками вместо цифр показывали начало десятого. Если Саша не в загуле и не уехал к семейству на дачу, то он мог вернуться в любую минуту.

Когда за стеной все затихло и лязгнула входная дверь, я повернулась к Корнилову, который все это время молча сидел на кровати и смотрел в одну точку, вытаскивая перышки из подушки.

– Нашли?
– тусклым голосом спросил он.

– Не знаю.

– Куда ты его спрятала?

– В такое место, куда ни одни нормальный мужик не заглянет.

– А если там была баба?
– не сдавался Герострат.

– Я слышала только мужские голоса.

Андрей вцепился в подушку. Мне показалось, что сейчас он швырнет ее в меня. От него исходила горячая волна едва сдерживаемой ярости.

– Нам надо узнать!
– сквозь зубы процедил он.

– Ты предлагаешь вернуться?
– поразилась я.
– У тебя с головой все в порядке? Если они нашли диск, то будут искать нас, чтобы убрать. А если не нашли, то тем более будут следить за квартирой. Надо сматываться. И побыстрее.

К счастью, на двери стояли два обычных английских замка, которые изнутри можно было открыть без ключа. Тихонько прищелкнув дверь, чтобы не привлекать внимание соседей, мы вышли из квартиры и поднялись на лифте на двенадцатый этаж.

Месяца три назад у нас было собрание жильцов, на котором стояла жуткая ругань на тему не закрытых на замок чердаков и подвалов. Теперь все боятся террористов. Домоуправление требовало скинуться, мы орали, что это их забота, иначе зачем мы платим бешеные бабки за содержание дома. Консенсуса не получилось. На это и была надежда.

Но, как выяснилось зря. Чердачная дверь оказалась обитой жестью и была заперта на новенький, еще не успевший заржаветь замок. Вот так всегда, когда не надо... Оставалось идти напролом.

К сожалению, из окна на площадке разглядеть то, что творилось внизу, не удалось. Наш дом строился для какого-то учреждения, то ли для академического института, то ли еще для чего-то, и его архитектура просто потрясает своей глупостью. Потолки низкие, коридоры с неожиданными загогулинами, окна разных размеров и на разных уровнях. Лестничные колодцы в одних подъездах выдаются вперед, в других наоборот заглублены до безобразия. Не дом, а длинный муравейник. Очень длинный, на целую трамвайную остановку. Поэтому, даже сильно напрягаясь и вытягивая шею, я могла рассмотреть только пятачок перед входом и кирпичные стены слева и справа.