Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Неловкое молчание.

Или Медынцев принес неприятность? Какая могла быть неприятность?

— Вас послал Вяликов? Я больше не нужен рейдеру? Моя вакансия занята? Что вы мнетесь, говорите же, черт побери!

Комендор, наконец, решился.

— Да, командор просил меня зайти к вам, но совсем по другому делу, Виктор. Рейдеру вы не нужны, это точно. Рейдеру теперь никто не нужен, поскольку его самого больше не существует.

— Продолжайте.

— Мы смогли увеличить наш счет еще на один «приз». А потом «буйные» взялись за нас всерьез. Вяликов отбивался, маневрировал… Потом отбиваться было уже нечем, и он только уворачивался, уворачивался, уворачивался, как мог. Упрямый человек. Вытащил нас из-под самого носа у старухи с косой. То ли Бог его любит, то ли он гениален, то ли и то, и другое сразу…

— Корабль?

— То,

что пришло на базу, восстановлению не подлежит. Это лом. Добрались-то чудом, против всех законов физики.

— Я понял. Сейчас, Петр, вы передадите, что велел сказать Вяликов. Только сначала несколько фамилий, хорошо?

Медынцев кивнул.

— Торрес?

— Мертва.

— Гойзенбант?

— Мертв.

— Жалко, учится должен был парень… Ампудия?

— Мертв.

— Макарычев?

— Мертв.

— Яковлев?

— Ни единой царапины.

— Слава Богу! Я знал, что хоть кто-то… должен… А Рыбаченок?

— Мертв.

— Марков?

— Мертв.

— Как же так, он ведь совсем молодой…

Комендор пожал плечами.

— Шленьский?

— Не помню. Может, и жив.

— Деев?

— Мертв.

Он назвал фамилии двух техников, новобранцев. Медынцев по поводу одного из них высказался, мол, ранен, скорее, просто ушиблен, сотрясение мозга у него и так, по мелочи, но в целом будет здоров; а второму — конец. Тогда Сомов спросил то, что вертелось у него на языке с самого начала:

— Вяликов просил зайти… Значит, он сам… с ним что-то не в порядке?

— Он превратился в груду говорящего мяса. Простите за прямоту, но это самый точный ответ на ваш вопрос.

Сомов застыл с открыты ртом. Убит и ранен мог быть любой офицер на рейдере, но только не Вяликов. Он казался Сомову, да и многим другим, неуязвимым существом, гарантированным от любых случайностей. Сообщение Медынцева потрясло Виктора. Сколько времени он провел в глубоких рейдах, а только сейчас до конца понял и прочувствовал незамысловатое правило: война может вонзить зубы в любого, никаких неуязвимых нет.

— Значит, летать уже не..?

Медынцев покачал головой, источая равнодушие:

— Если и поднимется, то нескоро. И командовать кораблем не будет уже никогда.

— Как это произошло?

— Исключительно неаппетитно.

Капитан-лейтенант разозлился:

— Что, нельзя без уверток?

У его собеседника краешек губ с правой стороны медленно пополз книзу. А взгляд оставался пустым. Ни гнева, ни досады, ни раздражения. Словно за зрачками комендора простиралась ровная, как взлетно-посадочная площадка, пустыня — до самого горизонта… знойная, равнодушная пустыня, и ни песчаные смерчики, ни миражи нимало ее не оживляли.

— Виктор… Ей-богу, вам не стоит сердиться. Я не говорю о том, что погибли и мои друзья. Не поймите меня неправильно, но сейчас я хочу избежать никому не нужных глупостей. Я оставался единственным относительно боеспособным старшим офицером в экипаже «Бентесинко ди Майо». И мне Вяликов передал командование. Это был его первый приказ, после того, как он смог членораздельно говорить. А вот второй: он вспомнил о вас, вы должны вернуться в команду. Разумеется, экипаж сейчас будет расформирован, нас разошлют по другим кораблям. Может быть, даже отправят обратно на Терру. Но сейчас формально — он сделал акцент на слове «формально» — я считаюсь вашим капитаном. Капитаном, а не старшим корабельным комендором.

— Виноват.

— В этом нет необходимости.

— Извините.

— Хорошо. Теперь я отвечу на ваш вопрос. Вяликов имел в критический момент возможность первым войти в маршевый шлюз, но пропустил вперед себя четверых. А он, как вы помните, крупный человек… Створки шлюзовых ворот отрезали ему левую руку по локоть, и вырвали два куска плоти — из бедра и выше, из бока.

— Кажется… он передал мне что-то… вроде благословения…

Медынцев ничуть не переменил выражение лица. В его пустынной бездне не утратила покоя ни единая песчинка. Звенящий жар, сезонные ветра и безначальные пути его мира подчинялись законам, чуждым здравого смысла и обыкновенных человеческих эмоций. Наверное, он навсегда остался в том бою, где непобедимый командор растерял свою удачу, многие его люди — жизнь, а биография рейдера — смысл. Медынцеву мало было того, что оставшиеся в живых выполнили свой долг и не дали врагу победить.

Укрывшись пустыней от чужих голосов и взглядов, он вновь и вновь вводил в артсистему данные на поражение, все пытался найти варианты получше… Внешне он выглядел абсолютно нормальным человеком, надо полагать, десять или двадцать процентов Медынцева работали на поддержание видимости, но душа его превратилась в огарок. Все происходящее во внешнем мире, не беспокоило его; для настоящего он был тенью, да и само настоящее стало тенью для него.

— Не вижу смысла оспаривать это утверждение, Виктор…

Глава 6

Свидание с обожаемой

20 мая 2125 года.

Московский риджн, Чеховский дистрикт.

Дмитрий Сомов, 32 года, и Мэри Пряхина, 32 года.

…Мэри делала тенсегрити. То есть с решительным лицом взмахивала руками, ловила воздух, наносила удары какому-то прозрачному противнику, шикарно выворачивала невидимые лампочки из пространства прямо перед носом, змеевидно шипела и выкрикивала слово «интенд». [6] А Дмитрий сидел в двух метрах от нее и вяло жевал банан.

6

6 — Intend — намерение (англ.).

Она избрала путь воина, и вот уже пять лет официально состояла в магической партии неокастанедчиков. А неокастанедчики говорят: никакого дела не стоит делать, если не можешь его сделать безупречно; безупречно его можно сделать, только если в тебе достаточно энергии и намерения довести работу до конца; так что, леди и джентльмены, заряжайтесь энергией и намерением. И не тратьте ни то, ни другое на всякую ерунду. Концентрируйтесь. Выбирайте главное. Кастанеда-йога хинаяна, по словам Мэри, — безмозглые враги, извратители истинного учения. Они какую глупость и ересь вещают? А такую, что заряжайся — не заряжайся, а если нет в тебе особенной энергетической структуры, ты ни на что не годный лох. И после смерти душу твою вместе со всем жизненным опытом слопает жуткое верховное существо. Спасение касается только заранее избранных. Как еще может вещать тамошнее дурачье? Зато умные люди, подлинные сторонники чистоты учения, собрались в московской общине Кастанеда-йога махаяна, и они-то понимают, в чем фишка. Надо тренироваться. Надо стремиться к психофизиологической трансформации. Видоизменять и душу, и энергетику. Заряжаться, как уже было говорено. А для зарядки как раз очень хорошо помогают магические пассы тенсегрити, особенно если делать их с должным упорством и постоянством. И ты изменишься. Станешься сильным и способным противостоять негативным энергетическим воздействиям со стороны. Тогда после смерти нетрудно будет надуть жуткое верховное существо. Оно, конечно, ошибаться не способно, однако безупречно измененный человек всегда сумеет уйти от его внимания…

Понятно, где еще может быть Мэри, как не там? В смысле, среди неокастанедкиков-махаянистов?

— Я закончила милый. Нам пора в душ. Давай-давай, живенько.

После тенсегрити у нее всегда появлялся этот тон — командно-пренебрежительный. Как раз такой, чтобы в один миг безнадежно испортить Сомову настроение. Один раз он спросил у Мэри, какого ляда, поделав свои пассы, она становится такой злой, колючей и такой… омерзительно-снисходительной, словно мамочка, отчитывающая непослушного карапуза. Конечно, не из таких слов он составил свой вопрос. Из таких — не осмелился бы. Пряхина ответила: «Просто меня переполняет энергия. Суть наших отношений становится прозрачнее под ее напором». Она никогда не щадила его. Просто обожаемая не умеет — щадить.

— Секундочку! Я только доем…

— Рыбка моя, ты, как обычно, нетороплив.

Она стянула с себя все, кроме трусиков, и зашлепала босыми ногами к санблоку. Сомов судорожно повторил эту процедуру. Мэри уже стояла в синем пластиконовом контейнере с водой и пыталась заставить душевой раструб ограничить его, раструбовую деятельность минимумом выплескивающейся жидкости. «Водяные расходы» за год выросли на треть, то ли еще будет… Она с неудовлетворением посмотрела на Дмитрия. Сколько денег сейчас стечет по его туше!

Поделиться с друзьями: