Убить миротворца

Русская Европа располагала четырьмя большими артиллерийскими кораблями и отдала для защиты Весты три из них: «Святого Андрея», «Святого Александра» и «Святого Филиппа». Собственно, Веста — территория России, но именно здесь должна была решиться судьба миттельшпиля; не стоит экономить на главном. Командор Елисей Нифонтов сделал своим флагманом «Святого Андрея».

Российская империя сосредоточила у астероида двадцать два корабля того же класса из тридцати двух имеющихся в наличии. Имперский вице-адмирал и великий князь Сергей Иванович держал вымпел на «Константине Леонтьеве».

Венерианские анархисты приличным флотом обзавестись не сумели. Зато они щедрой рукой отправили истребительный корпус «Черная смерть» — укрепить гарнизон Весты для отражения десанта. На случай, если все-таки придется…

Формально нейтральная Терра-2 тайно переправила на Европу очередную сотню офицеров и специалистов.

Русский мир выжал педаль до отказа. Но тень Женевы за спиной «буйных» могла перетянуть.

Все-таки… тридцать против двадцати пяти.

И на флагмане аравийцев готовился выложить «домашние заготовки» Али Хаджа, «владыка тигров», человек, сумевший пять лет назад разделать мощную эскадру латино как Бог черепаху, командовавший захватом Тефии и бомбардировкой Дионы, а еще того раньше принимавший капитуляцию Харона… Самый известный флотоводец среди всех ныне действующих. Живой раздел из учебника по тактике.

Русская эскадра попрощалась с орбитальным рейдом у Весты. Было бы совсем неплохо принять бой с аравийцами над самой Даниловской гаванью: форты с поверхности поддержат огнем. Но сколько стали и огня придется принять самому городу! Не приведи Господь. Так что драться предстояло в открытом пространстве.

На разводе вахты были посажены по боевому расписанию. На «Святом Андрее» в подчинении у Сомова была маленькая армия инженеров и техников. Тридцать человек. На главном инженерно-ремонтном посту у него был собственный экран внешнего обзора. Минуло три часа после выхода с рейда. Из рубки дальней разведки сообщили: противник… дальность… скорость… курс… состав — тридцать целей. Как и ожидалось. С центрального поста подали команду: «Старшим офицерам провести контроль функционирования всех систем. О готовности доложить!»

Виктор по очереди вызвал шесть своих аварийных команд. Старшие в командах проверили ремонтные автоматы и роботов, а еще, наверное, тихонько спросили у своих младших, мол, как, мужики, нормально все? — и доложили ему: есть готовность. Последним докладывал Яковлев, и здесь, на «Святом Андрее», попавший ему под начало. Сейчас он сидел рядышком, а чуть поодаль — мобильная группа из пяти человек. Резерв, который расходуется в самом пиковом случае.

Потом Сомов погонял на разных режимах аварийные датчики, запросил текущее состояние основных систем машинного отделения, резервной энергетики, пожарной защиты, экстренной эвакуации… и так далее и тому подобное, всего же двадцать два запроса. В самом конце вызвал узел самоуничтожение корабля, будь он неладен… в смысле, узел, а не корабль… Проверял серьезно, старался не пропустить какой-нибудь дурной гибельной мелочи, хотя в последние трое суток делал это бессчетное количество раз. Вроде, все в порядке, ничего подозрительного. Тогда и он сообщил на центральный пост:

— Инженерно-технические системы в норме. Ремонтные системы в норме. Аварийные команды готовы.

Теперь ему оставалось наблюдать и ждать. Его бой по-настоящему начнется после боя…

Сражения в открытом пространстве чаще всего скоротечны. Это азы. Их знает любой флотский офицер. Эскадры расходятся на контркурсах. Корабли находятся в зоне действенного огня на протяжении нескольких десятков минут. Самый короткий огневой контакт арткораблей продлился всего две минуты. Самый длинный — сорок минут: бой велся на черепашьих скоростях над планетоидом и не на контркурсах, а при почти параллельных векторах движения. Но когда эскадры разошлись, адмиралам никто не мешает, подсчитав потери, дать приказ на разворот. И тогда опять — контркурсы. Сомов считал, что это похоже на какой-то старинный танец: партнеры кружат, кружат, не касаясь друг друга, и лишь на краткое время берутся за руки… Четверть часа — огневой контакт, час — разворот, десять минут огневой контакт — два часа разворот. И так, пока одна из сторон не решит удирать, а не разворачиваться. Или… пока не погибнет вся до единого корабля. Китайцы и женевцы во время памятного побоища в поясе астероидов столкнули группы эскадр. Так вот, самые стойкие успели сделать по девятнадцать разворотов. До Виктора доходили слухи, будто после того боя на разбитых, но уцелевших кораблях потери измеряли сначала в сумасшедших, а уж потом — в убитых. Во время эскадренного боя в среднем тридцать процентов боезапаса расходуется мимо цели, еще двадцать процентов сбивают удачливые комендоры из службы противоракетной защиты. Если, конечно, служба поставлена, как надо… Все остальное попадает. У рейдерников статистика намного утешительнее. А тут и мишени поболе, да и калибры — тоже. Но главное, большие арткорабли, они же линкоры, они же броненосцы рассчитаны на взаимное уничтожение, и бои между ними ведутся только с одной целью: истребить противника. Не отогнать. Не повредить. Не напугать. И не блокировать. Только насмерть.

Сергей Иванович дал команду на снижение скорости. Его логика была ясна Сомову. Так поступает тот, кто уверен в своих силах и стремится продлить первый огневой контакт подольше. Вскоре стало известно время пребывания «взявшись за руки». Двадцать пять минут, плюс-минус самая малость.

Обе эскадры шли в строю косой плоскости. Собственно, самое распространенное изо всего, что рекомендовала тактическая теория. Этот курс училище проходило очень ускоренно. Его сократили чуть ли не в первую очередь. Командование исходило из практических соображений. Командовать флотами вчерашним выпускникам точно не придется. Если молодого офицера убьют — проблема отпала сама собой. Если не убьют, но и карьеры особой он не сделает, опять же тактика ему не нужна. На худой конец, пойдет в чины… что ж, тогда его доучат в Академии! Сомов получал от тактической теории неизъяснимое мальчишеское удовольствие. Он изучил ее в объеме, намного превосходящем изначальный, несокращенный курс. Он наизусть помнил все виды косых плоскостей, и уж конечно любимую трехлинейную схему Али Хаджи.

Собственно, что прежде всего нужно флотоводцу в эскадренном бою? Задействовать как можно больше своих огневых средств одновременно и сократить до минимума возможность попадания по своим. Для этого лучше всего строить корабли в одной плоскости, наклоненной под углом примерно сорок пять градусов к вектору движения. Опаснее всего момент, когда две плоскости проходят друг друга насквозь, и в наступающей мешанине возникает риск поразить собственные корабли…

Али Хаджа всегда строил плоскость из трех параллельных линий. Причем в той из них, которая должна была первой войти в огневой контакт с противником, ставились самые старые и слабые корабли. Во второй — получше. Арьергардную линию составляли новейшие линкоры с самой мощной артиллерией. Он и сейчас применил этот ход. В основе такого построения лежала здравая идея: решающие силы вступят в дело чуть позже прочих и нанесут удар по врагу, уже получившему повреждения, столкнувшись с авангардом. Когда-то именно третья линия Ходжи добила сатурнианскую эскадру латино.

Но великий князь отчудил нечто такое, чему Сомов не мог отыскать название в тактических анналах. В плоскости русской эскадры корабли были разбросаны совершенно беспорядочно. Для чего? Сомов поставил себя на место Хаджи: какой подвох почуял бы он? Пожалуй, трудновато будет распределить цели… кое-кто вступит в бой на несколько десятков секунд позднее.

Зуммер!

Огневой контакт.

Первые повреждения — в первую же минуту. Это не тот древний бой между неповоротливыми дредноутами, когда противники ловили друг друга в бесконечные артиллерийские вилки. Теперь попадают с самого начала. Четвертый арткомплекс… Носовой сантехнический узел… броневой лист, закрывающий артпогреба носовых арткомплексов — славен Господь, не пробило насквозь… один из спасательных шлюпов… Ерунда, пока одна ерунда… Но аварийные команды зашевелились, расползаясь к местам пробоин в обшивке и внутренних повреждений.

На экране внешнего обзора появились пунктирные линии, обозначающие вектора стрельбы с обеих сторон. Вот она, домашняя заготовка Хаджи! Просто, но эффектно. Двадцать два аравийских вымпела постепенно разбирали цели по схеме один-против-одного. А остальные восемь взяли на себя три корабля Нифонтова. Видимо, Хаджа рассчитывал найти слабое звено. А про флот Русской Европы после года войны доподлинно известно: экипажи там — сборная солянка…

Великий князь Сергей Иванович гнул свою линию. У него вся эскадра сконцентрировала огонь на трех аравийских линкорах — флагманах линий в косой плоскости Хаджи.

1 минута огневого контакта…

Сомов вызвал ремонтный макет, сейчас же появившийся над экраном внешнего обзора. Это три голографических копии «Святого Андрея»: целый корпус корабля, то же в разрезе сверху, то же в разрезе сбоку. Датчики фиксировали на ремонтном макете все попадания и все предполагаемые повреждения от них. Предполагаемые — потому что добрая четверть датчиков начинает нести чушь от сильного сотрясения и высоких температур. Какая действительно приключилась беда, сможет определить только аварийная команда, прибывшая на место.

Пока довольно чисто. Хотя «достают» их каждые пять-десять секунд.

— Один — ноль. Господин капитан-лейтенант, взгляните, — оторвал его от макета Яковлев.

На экране внешнего обзора флагман первой линии аравийцев фонтанировал пламенем и быстро разваливался на куски. Он напоминал веселый бенгальский огонь, выпавший из детской руки…

3 минуты…

Так. Чуть серьезнее. Ракета «буйных» превратила одиннадцатый арткомплекс в инвалида… Две аварийных команды туда.

Пока он разбирался с первой по-настоящему неприятной раной в теле «Святого Андрея», из строя аравийской эскадры выкатился линкор, как видно, потерявший управление. Корабль выходил из боя, скорее всего, не по воле капитана: его маневр выглядел странно.