Убить ворона

Такие рекламные фанерные фигуры во многих аэропортах России: красавица стюардесса приглашает в полет. Где-то здесь и красавец летчик должен быть. Ага, есть!

Вот где он видел эту женщину. Один из таких щитов и в новогорском аэропорту. Только там его задвинули в угол, и потому Турецкий не обратил на него внимания раньше.

Он продолжал смеяться, так что носильщик, кативший мимо пустую тележку, остановился.

– Нравится баба? – кивнул ему Турецкий на муляж и снова засмеялся. – Я ее полмесяца уже ищу. Цирк!

Теперь с Сабашовым они обнялись почти по-дружески.

– Душ, кофе и в прокуратуру? – вопросительно глянул на Турецкого Сабашов.

– Давайте-ка сразу по кофе где-нибудь здесь в буфете, – предложил Турецкий.

Они сели за столик в буфете аэропорта.

– Как обстоят дела с поиском цирковой женщины Савельева?

– Ох уж эти цирковые артистки! – молодецки воскликнул Сабашов и принялся обстоятельно рассказывать о проделанной в этом направлении работе.

Турецкий слушал его с серьезным выражением лица, даже переспрашивал какие-то детали. И когда Сабашов с горечью резюмировал, что все отработанные версии по этому вопросу не вывели его даже на какую-нибудь зацепку, Турецкий выдержал внушительную паузу и спокойно сказал:

– А я вот нашел эту женщину!

Александр с улыбкой наблюдал за реакцией Сабашова. Тот вначале смотрел с недоверием, пытаясь понять, не шутят ли с ним.

– Где? – спросил он, наконец. На него жалко было смотреть.

– В Москве. Но вы не расстраивайтесь, в Новогорске есть точно такая же. Хотите взглянуть?

Турецкий водил Сабашова между рекламными щитами в новогорском аэропорту и, подмигивая коллеге, заговорщически приговаривал: «Сейчас, сейчас вы ее увидите!»

Реакция Сабашова была прямо противоположной реакции Турецкого. Ему совсем не было смешно. Он побледнел, на лбу выступили капельки пота, а взгляд растерянно переходил с муляжной женщины на Турецкого и обратно.

Турецкий и Сабашов рассматривали фотографии «циркачки» в кабинете прокуратуры. «Женщина» была снята издалека, и на некоторых снимках в кадр попал лишь ее фрагмент.

– Не расстраивайтесь, Валентин Дмитриевич. Такое бывает, когда замыливается взгляд. Это все от нашей следовательской скрупулезности и тяге к точности. А иногда к материалу нужно подойти с легкостью.

Сабашов расстроенно кивал ему в ответ.

– Как мы не обратили внимания, что на всех фотографиях «женщина» в одной позе и с одним выражением лица? – иронично посмеивался Турецкий.

– Мы же решили, что она цирковая артистка. А у них все улыбки заученные, – оправдывался Сабашов. – Да и позы всегда одни и те же.

– Да, Валентин Дмитриевич, заработались мы с вами – уже женщину от муляжа отличить не можем. Разве что на ощупь!

Турецкий похлопал Сабашова по плечу. Но тому сейчас было не до шуток.

– Тогда зачем ему нужно было снимать эту муляжную бабу? – серьезно спросил он.

– А вот это уже хороший вопрос, – перестал подтрунивать Турецкий. – Вы, Валентин Дмитриевич, занимались когда-нибудь фотографией?

– Да так, щелкал семью на память.

– Я, конечно, тоже дилетант, но, по-моему, здесь фокус не на «женщину». А на птиц.

– Похоже, похоже, – оживился он.

– И композиционно все на фотографии так…

– Как будто бы его женщина не очень интересовала, – перебил Сабашов.

– Еще бы! Кого может заинтересовать муляж?

– Тогда получается, что его интересовали голуби, – Сабашов снял очки и протер платком линзы.

– Как заядлого голубятника его, конечно, могли интересовать голуби. Но, наверное, не такие вот – обычные, как эти.

– Верно. Здесь действительно не декоративные голуби. А у Савельева всегда были только редкие, породистые.

Звоня в дверь Савельевой, Турецкий был рад тому, что имелся для визита деловой повод. После той ночи они больше не виделись. И хотя Турецкого так и подмывало позвонить, он вначале решил повременить, им обоим надо было подумать.

Он не был уверен, что в ту ночь Елена не поддалась всего лишь минутному желанию. А значит, после мог быть момент раскаяния. Он знал, что в таких вопросах спешить нельзя. Женщине нужно дать время опомниться.

Когда Савельева открыла дверь, Турецкий уловил, что в первую секунду она не знала, как ей себя вести. Елена вежливо предложила ему войти. И Турецкий понял, что она решила держать дистанцию.

«Хорошо», – принял ее правила игры Турецкий.

– Вот, дела снова привели к вам, – сказал Турецкий, доброжелательно улыбаясь.

– Попробую вам опять помочь, – усмехнулась Елена.

В этой фразе было столько женского обаятельного сарказма и ядовитости, что Турецкий с восхищением подумал: «Все-таки она потрясающая женщина!»

– У меня есть для вас некоторые новости, – сказал он вслух.

Александр увидел, как Елена напряглась, как испуганно посмотрела ему в глаза.

– Не буду вас томить, – он сделал паузу. – И начну с главного. Я нашел эту женщину с голубями.

Савельева глубоко и судорожно выдохнула.

– Кто она? – с трудом задала Елена вопрос, хотя в эту минуту ее интересовало другое.

– Во-первых, она оказалась не женщиной.

Елена не обратила внимания на последнюю фразу Турецкого.

– И он с ней? – задала она то, что ей хотелось узнать в первую очередь.

– Нет, он не с ней, – ответил ей Турецкий.

– Вы в этом уверены? И не был у нее?

– Может быть, вас перестанут волновать эти вопросы, если я еще раз повторю, что она оказалась не женщиной. В буквальном смысле.

Савельева с непониманием взглянула на Турецкого и странно усмехнулась. Это была замечательная усмешка. Губы Елены дрогнули чувственно и вызывающе.

Турецкий тяжело сглотнул и принялся рассказывать ей о том, как была найдена муляжная женщина. Он закончил со смехом, но увидел, что Елена вовсе не улыбается. Она о чем-то напряженно думала.

Турецкий правильно понял ее мысли и потому без предисловий задал следующий вопрос:

– У вас есть какие-нибудь соображения по поводу того, где он еще может быть?

Она покачала головой:

– Чтобы были какие-то соображения, нужно понять хотя бы причины, по которым он скрывается!

– Скрывается? – заинтересованно переспросил Турецкий. – А почему вы думаете, что он именно скрывается?

– Нет, я не хотела так сказать. В общем, я не понимаю, почему он не хочет меня видеть, почему никому не сообщил, где он сейчас.