Убитое счастье

Перебраться через двухметровый забор для тренированного человека труда не составит. Хотя, улыбнулся Игорь, вряд ли он в таком случае будет чувствовать себя так вольготно, как раньше. Убегать через забор гораздо труднее, чем через дыру в сарае.

Обратно Игорь решил выбираться тем же путем. Обходить к калитке было слишком далеко, да и не хотелось, чтобы кто-то из сельчан увидел его в перепачканном виде. Снова забрался в дыру, на мгновенье, ослепнув, оказавшись в темноте после яркого дневного света, зацепился за деревяшку и, в который уже раз, шлепнулся на колени. Во что превратились его брюки и думать не хотелось.

Когда поднимался, рука наткнулась, на что-то, отличающегося от острых осколков покрошенного угля. Что именно, разобрать было невозможно. Нечто нетвердое с округлыми формами и кажущееся гораздо теплее, чем уголь. Он зажал находку и с трудом выкарабкался наружу.

Юля, увидев мужа, не знала, веселиться ей или плакать. Судя по озорной ухмылке, больше склонялась к первому. И уже готова была рассмеяться вслух, но заметила выражение лица Игоря и даже рот рукой прикрыла, чтобы неуместный смех не вырвался наружу.

— Что это? — спросила, увидев, что Игорь рассматривает, какой-то предмет. — Свечка? Почему черная?

Игорь не ответил. Постепенно до него начало доходить. Все раньше непонятное складывалось в единую картинку. Внезапная болезнь матери, и столь быстрое ее выздоровление, ее толстая наглая подружка и потревоживший сон ночной звонок, о котором мать не хотела ничего рассказывать.

И самое главное — странная находка в шуфляде тумбочки.

— Игорь, тебе плохо?

— Нет, ничего, все нормально, — усилием воли он попытался прогнать наваждение и сбросить озабоченность с лица. — Устал, голова закружилась. Сколько там времени? Чтобы на работу не опоздать…

— Господи, уже половина восьмого. А ты еще и не завтракал.

Юля смешно засеменила к дому, а Игорь еще раз внимательно осмотрел находку и спрятал ее в карман.

* * *

Игорь даже не удивился, когда дверь ему открыла толстая квартирантка. Что-то подобное он и ожидал.

Его приход, похоже, стал неожиданным. Толстуха танком встала у двери, не желая пропускать в квартиру, однако, Игорь был настроен решительно. Отбросив деликатность, он с силой оттолкнул квартирантку. Та едва не на голову возвышалась над ним, но против напора не устояла. Схватилась рукой за косяк, чтобы удержать равновесие, а Игорь проскользнул в жилище.

Мать он нашел на кухне.

На столике стояли две чашки и ваза с печеньем. Родительница не успела согнать с лица благодушное выражение, так и застыла с улыбкой на губах.

Игорь опешил, он уже не помнил, видел ли раньше, как она улыбается?

Но мистерия продолжалась недолго. Мать взяла себя в руки, ее губы привычно сжались до узенькой щелочки.

— Ты? — спросила она.

— Да, мама, я, и мне очень хочется, чтобы ты мне кое-что объяснила.

— Как ты со мной разговариваешь?

— Перестань…

Равнодушие и усталость, с каким было произнесено слово, возымели свое.

— Что тебе надо?

— Знаешь, мама, — Игорь без приглашения присел на табуретку, где, судя по всему, недавно восседала квартирантка, брезгливо отодвинул подальше ее чашку со следами яркой помады на ободке, — мне от тебя больше ничего не надо. Единственное, чего я хочу, чтобы ты оставила нас с Юлей в покое. Можешь, если тебе так сильно хочется, даже забыть о том, что у тебя есть сын…

— Ха-ха! — толстуха стояла в дверном проеме, полностью его закрывая своим массивным телом и от этого казалась неестественно громадной. — У нее и так давно нет сына! Бросил больную несчастную женщину на произвол судьбы…

— А тебе… тварь, — Игорь разозлился, он долго не мог подыскать слова, каким ее назвать и, сейчас, когда «тварь» уже вырвалось наружу, считал, что оно слишком мягкое и не передает его истинного отношения к ней. — Тебе, тварь, хочу сказать. Мне тесть подарил ружье, и если ты еще хоть раз появишься на расстоянии выстрела, я раздумывать не буду. И за собачку ты еще ответишь!

Толстуха восприняла его слова серьезно. Она видела состояние Игоря, понимала, что он не шутит. Лицо ее стало бледным, нижняя губа мелко задрожала, а готовые вырваться слова, так и остались непроизнесенными.

Откуда ей было знать, что никакого ружья у Игоря нет.

— Игорь, что ты себе позволяешь?

— Мама, ты сама все прекрасно знаешь. Мне уже надоело все! И мне плевать, мать ты мне или не мать! Так и знай себе! Запомни, заруби на лбу или еще, где-нибудь. Если хочешь, чтобы все было нормально, прогони эту суку и смирись с тем, что твой сын взрослый и ни в чьей опеке не нуждается.

— Игоречек, тебе плохо, ты заболел? Тебе нужно к врачу.

— Мне, к врачу? Да это за вами психушка плачет!!!

Он поднялся.

— Да, — вспомнил, порылся в кармане, достал оттуда огарок свечи, — мне чужого не надо.

Сунул толстухе в руку и поспешил к выходу.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Глава восемнадцатая

Зима выдалась ранней. Еще не закончился ноябрь, а все вокруг завалило снегом. Дороги в деревне никто не расчищал, поэтому, к большому неудовольствию, пришлось отказаться от машины и пользоваться общественным транспортом.

Маршрутки из-за непогоды ездили нерегулярно, часто в них нельзя было протолкнуться. Чтобы поспеть на работу Игорь выходил из дому затемно, а возвращался домой поздней ночью.

Все это ужасно выматывало. Ушел, пришел, поспал, на остальное времени не оставалось. К тому же постоянное беспокойство за Юлю, как она там одна, выматывало и так истощенные нервы.

С матерью Игорь не общался, даже не пытался звонить ей и, как ни странно, совершенно не беспокоился по этому поводу. Правду говорят, что человек может смириться со всем. И он легко и быстро смирился с тем, что у него больше нет матери. Как будто похоронил ее в своей памяти. Наверное, ему было бы труднее, если бы мать пыталась помириться, покаяться. А так, она сама его отвергла, и чувство вины, которое иногда таки возникало, сразу гасилось более насущными проблемами.

Незаметно на смену ноябрю пришел декабрь. Начало зимы порадовало несколькими солнечными днями. И хотя мороз не унимался, яркий свет, отражающийся от девственной белизны снежного покрова, наполнял душу радостью, вливал в нее нечто праздничное, оптимистическое.

По улице несколько раз прокатился туда-сюда трактор местного фермера. Игорь расчистил дорожку от ворот, и хоть с трудом, пробуксовывая, смог добираться до трассы, где асфальт расчищали регулярно.

Пользуясь моментом, он сумел уговорить Юлю лечь в больницу на сохранение. До срока оставалось почти два месяца, но лучше перестраховаться. Тем более, случись что-то неожиданное, на помощь врачей в сельской глуши рассчитывать не приходилось.