Убийца Шута
Шрифт:
– Они не перекованные, - решил я.
– Стоят вместе слишком по-дружески. Если бы они были перекованы, то немедленно бы занялись поисками того, что им нужно: еды, напитков или тепла. Они колеблются, не желая показаться незваными гостями, и им не по себе от того, что они не знакомы с нашими обычаями. Поэтому они точно не перекованные, тем не было бы дела до подобных тонкостей.
Я внезапно осознал, что мои попытки проанализировать их звучат слишком похоже на помощника убийцы Чейда. Они были гостями, а не объектами разработки. Я прокашлялся.
– Не знаю, откуда они пришли. Ревел сказал мне, что они появились у двери как музыканты на праздник. Или, может быть, как акробаты.
Уэб все еще смотрел на них.
– Ни те, ни другие, - сказал
Я наблюдал, как эта троица совещается между собой: женщина и более молодой из мужчин коротко кивнули, соглашаясь со словами высокого. Затем они резко, будто были пастушьими собаками, получившими приказ вернуть овец в стадо, отошли от него и целенаправленно двинулись через толпу. Женщина держала руку у бедра, будто пытаясь нащупать меч, которого там не было. Они вертели головами, а глаза обшаривали комнату по пути. Что-то ищут? Нет, кого-то. Женщина привстала на цыпочки, пытаясь посмотреть над головами собравшихся посмотреть на смену музыкантов людей. Их вожак потихоньку отступил назад к двери. Пытается ли он прикрыть их пути к отступлению после набега? Или у меня разыгралось воображение?
– На кого они охотятся?
– услышал я свой тихий вопрос.
Уэб не ответил. Он уже начал перемещаться по направлению к ним. Но когда он отвернулся от меня, раздалась барабанная дробь, сопровождаемая громкими голосами и трелью труб, и танцоры опять хлынули на площадку для танцев. Пары кружились и отплясывали как волчки под живой мотив, загородив нам путь и обзор. Я положил руку на широкое плечо Уэба, оттаскивая его от опасности быть затоптанным танцующими.
– Обойдем вокруг, - сказал я ему и пошел впереди, показывая дорогу. Но и тот путь изобиловал множеством задержек, так как нужно было поздороваться с гостями, а избежать разговора, не показавшись при этом грубым, было практически невозможно. Уэб, как всегда быстро увлекающийся и словоохотливый, казалось, уже потерял интерес к странным незнакомцам. Он полностью концентрировал свое внимание на каждом человеке, которому его представляли, и очаровывал их просто проявляя заинтересованность тем, кем они являлись, чем занимались и хорошо ли они проводят время сегодня. Я осматривал зал, но больше не мог обнаружить чужестранцев.
Они не грелись у камина, когда мы проходили мимо него, и я не видел их возле еды и напитков или среди танцующих, или наблюдающими за праздником со скамеек. Когда музыка закончилась и волна танцующих схлынула, я решительно извинился и ушел от беседующих Уэба и леди Эссенс, чтобы пройти вдоль зала к месту, где я их видел в последний раз. Сейчас я был уверен, что они не музыканты, и это место было выбрано ими не случайно. Я старался не дать своим подозрениям одолеть меня, так как полученное мною в детстве образование не всегда было применимо к социально-бытовым ситуациям.
Я не смог найти ни одного из них. Я понапрасну выскользнул из Большого зала в ответвляющийся от него тихий коридор и искал их. Исчезли. Я сделал вдох и решительно избавился от любопытства. Без сомнения, они были где-то в Ивовом лесу, пытаясь переодеться в сухое, либо пили вино, или, вероятно, просто затерялись в толпе танцующих. Я их еще увижу. А сейчас я был хозяином этого собрания, да и Молли оставалась одна слишком долго. Мне нужно было встретить гостей, потанцевать с моей прелестной женой и насладиться отличным праздником. Если они были музыкантами или акробатами, то они еще объявятся, так как однозначно постараются завоевать расположение либо получить щедрое пожертвование от собравшихся гостей. Также была вероятность, что они искали именно меня, так как я являлся обладателем кошелька, из которого платились деньги за развлечения, и если бы я подождал, то они сами бы подошли ко мне. Да даже если они попрошайки или путники, то им рады здесь. Почему я всегда должен видеть угрозу своим любимым?
И я снова погрузился в водоворот веселья, танцевал
с Молли, пригласил Неттл на жигу, но Риддл обошел меня, оторвал Хирса от подсчета того, из скольких медовых пирожных он сможет построить башню на одной тарелке, развлекая хорошенькую служанку Ивового леса, дал себе волю в поедании имбирного печенья и наконец был пойман Уэбом рядом с бочкой эля. Он наполнил кружку после меня, а потом подтолкнул нас в сторону скамьи рядом с камином. Я поискал Молли, но они с Неттл совещались, склонив друг к другу головы, и пока я смотрел, дружно двинулись к Пешенс, чтобы разбудить ее, поднять из кресла, в котором она задремала, и проводить в ее покои.Уэб начал разговор, не ходя вокруг да около:
– Это неестественно, Том, - пожурил он меня, не обращая внимания, что нас могут подслушать.
– Ты такой одинокий, что звучишь эхом для моего Уита. Ты должен открыться возможности снова быть связанным. Для человека Древней Крови не нормально быть так долго без партнера.
– Я не чувствую потребности в этом, - честно сказал я ему.
– У меня отличная жизнь здесь, с Молли, Пейшенс и мальчиками. Я занят честным трудом, а свободное время провожу с теми, кого люблю. Уэб, я не сомневаюсь в твоей мудрости и опыте, но я также не подвергаю сомнению то, что чувствую сердцем. Мне не нужно ничего свыше того, что у меня уже есть.
Он посмотрел мне в глаза, и наши взгляды встретились. Мое последнее высказывание было почти правдой. Если бы я мог вернуть своего волка, то, конечно, моя жизнь стала бы намного приятнее. Если бы я открыл дверь, а на пороге обнаружил ухмыляющегося Шута, то тогда моя жизнь была бы на самом деле полной. Но вздыхать по тому, что я не мог иметь, смысла не было. Это только отвлекло бы меня от того, что было моим сейчас, и этого у меня было больше, чем когда бы то ни было. Дом, моя леди, подростки, достигающие зрелости под моей крышей и моя собственная удобная постель по ночам. И вполне достаточное количество просьб о помощи из замка в Баккипе, чтобы я чувствовал себя еще нужным, но в то же время немногочисленных, чтобы я знал, что они могут справиться без меня, и мог обрести свою толику спокойствия. И у меня были свои годовщины, которыми я гордился: почти восемь лет, как Молли стала моей женой, почти десять лет с тех пор, как я кого-то убил.
И почти десять лет с тех пор, как я последний раз видел Шута.
На этой мысли мое сердце упало, как камень в колодец. Я постарался, чтобы это не отразилось ни на моем лице, ни в выражении глаз. В конце концов, эта пропасть не имеет отношения к тому, сколько времени я провел без связанного со мной животного. Это был совершенно другой вид одиночества. Правда же?
А может быть и нет. Пустота, которую не может заполнить никто, кроме того, чье отсутствие ее образовало; что ж, возможно, это было одно и то же.
Уэб до сих пор смотрел на меня, и я понял, что уставился поверх его плеча на танцоров, хотя площадка уже опустела. Я опять вернулся взглядом к нему:
– Мне хорошо так, как есть, старый друг. Я доволен. Так зачем что-то менять? Ты бы предпочел, чтобы я тосковал по чему-то большему, когда у меня и так уже столько есть?
Это был идеальный вопрос, чтобы остановить приставания Уэба, пусть даже и с благими намерениями. Я видел, что он задумался над моими словами, а затем на его лице появилась сердечная улыбка:
– Нет, Том, такого бы я тебе не пожелал, правда. Я умею признавать свои ошибки, и, возможно, мерил тебя на свой аршин.
Обсуждение внезапно предстало передо мной в другом свете, и у меня вырвалось: - Твоя чайка, Рииск, она еще хорошо себя чувствует?
Он криво усмехнулся:
– Настолько, насколько возможно. Она уже стара, Фитц. Двадцать три года со мной, плюс ей уже было года два или три, когда мы встретились.
Я промолчал; мне всегда было интересно, сколько могут прожить чайки, но я не задал этот вопрос. Если не задавать вопросы, которые бы прозвучали слишком жестоко в этот момент, то оставалось только промолчать. Он покачал головой и посмотрел в сторону.