Убийца

Можно было перемахнуть через ограду, вокруг которой никто даже ветви вырубить не удосужился, но у меня имелся другой план. Поэтому, обнаружив приоткрытые ворота, где лениво пускали дым из длинных трубок н=шестеро обнажённых до пояса легиней, я направился прямиком туда. Из-за ограды доносились вопли. Вроде бы – радостные.

Проклятье, так и все навыки потерять можно! Меня заметили лишь тогда, когда я приблизился на десяток шагов и принялся сбивать грязь, налипшую на сапог. Охранник встрепенулись, переглянулись и неторопливо отложили трубки. Потом начали подниматься, неспешно извлекая изогнутые сабли из ножен на поясе. Все – пьяные. Ничего нового.

– Хто такый? – самый толстый, единственный в расшитой жилетке, не сходящейся на пузе, сделал пару шагов вперёд и махнул оружием. – А ну, видповидай!

Идиотский диалект, терпеть его не могу!

– Мне к пану-атаману, - пояснил я, приближаясь так беспечно, словно никто из полупьяной шестёрки не тыкал в меня оружием. – вы сегодня поймали парочку олухов, так я хочу посоветовать, как на них можно срубить хороших денег.

Это их на некоторое время застопорило. Потом все шестеро сгрудились в кучу и принялись бормотать, взмахивая саблями. Я слышал только обрывки: «Гроши», «Пан-атаман», «Хай ёму грець» и прочая белиберда. Наконец они договорились и один, тощий словно скелет, с татуировкой летящей свиньи на груди подошёл ко мне. Свёл лохматые брови.

– Зброя е? – грозно спросил он и я молча поднял руки вверх. – Добре, бачу шо немае. Пишлы.

Я беззвучно выругался: если бы знал заранее, что обыскивать станут вот так – взял бы намного больше. Когда меня шмонали на входе в логово Пауков, то осмотрели всё, вплоть до рта и жопы, а тут: «Вижу, что ничего нет». Олухи!

За воротами меня встретил тот же пьяный ад, который уже довелось повидать в прошлый раз: дым, вонь палёной свиньи и толпы пьяных легиней. Кто лежал на траве, пуская дымные кольца изо рта, кто неуклюже танцевал в окружении собратьев, а кто просто зачерпывал кружкой из огромной деревянной бочки, коих я насчитал ровно пятнадцать и жадно хлебал коричневую бурду. Святая троица! Это же не ад, а рай для истинного пьяницы.

Однако, пока бандит вёл меня к своему атаману, я успевал замечать и другие вещи: у коновязи, среди множества неказистых конячек, ткнувшихся мордами в короб кормушки, присутствовали и две знакомые задницы, явно выделяющиеся на фоне неприметных собратьев. Выходит, я таки не ошибся и Вайолетта с балбесом-графом где-то здесь.

Пьяными всё же оказались не все. Лучники, болтавшие ногами в гнёздах секретов весьма бодро, а стреляли местные бандюки очень даже неплохо. Кроме того, у длинного срубного барака держали длинные чубуки рослые парни в шипованных кожаных куртках. Причёсками и оружием они так отличались от остального сброда, что это сразу бросалось в глаза. Парни Райнхарда. Какого дьявола они тут забыли?

Один из здоровяков ткнул локтем соседа в бок и кивнул на меня. Совсем нехорошо. Я пару раз имел счастье столкнуться с Разлучником, так что он хорошо знал род моих занятий. Я ткнул кулаком в спину проводника, который остановился около очередной группки легиней, чтобы, подкрутив ус, сделать попытку пошутить. Уже третий раз, если что.

– Чого тоби?

– Давай быстрее, - у меня прямо-таки спина чесалась от взглядов, а задница горела от приближающихся неприятностей. – Дело срочное, деньги могут и не дождаться.

– Та чого ты хвылюешься, - он добродушно ухмыльнулся и махнул рукой. – Як прыйшлы, так и пидуть.

Охрененная философия! Мои уже пошли, целых два раза, и я не горел желанием под конец жизни становится таким вот жизнерадостным вечно пьяным идиотом, который кончит жизненный путь в куче конского навоза.

Хорошо, хоть идти оставалось недолго: палатка, на входе в которую замер жирный парень в папахе, бессмысленно хлопающий прозрачными глазами, оказалась совсем рядом.

– Ось цэй намэт, - легинь гостеприимно откинул полог и нырнул внутрь. – Пан атаман, ось цэй прыблуда кажэ, що допоможэ нам грошей заробыть.

Какая невероятная удача! Мои подопечные оказались здесь, оба привязанные толстыми верёвками к двум брёвнам, вкопанным в землю. Рты у обоих завязаны тряпками, а у девчонки кто-то успел покопаться в нижней части одежды. Симон бледен до синевы, а Вайолетта напротив – красна, как вареный рак. Кроме моего провожатого внутри находились ещё трое бандитов. Все в широчайших штанах и жилетах, расшитых золотыми нитками. Усы каждого толстяка свисали до груди, а сабли в дорогих ножнах волочились по земле.

– Ось, - опять начал легинь, протягивая руку в мою сторону.

Я молча воткнул ему нож под левую лопатку и пока он шарил пальцами по спине, медленно опускаясь на пол, запустил два шогана в жиртрестов, пучивших на меня глаза. Не думаю, будто кто-то из этих свиноподобных салоедов ещё способен махать оружием.

И вновь я ошибся.

Одна звезда удачно отправила толстяка в рай, полный копчёных окороков, а вот второй лишь получил глубокую царапину на щеке. Теперь бандит зажимал рану рукой и осторожно шагал ко мне. Третий очень ловко выхватил оружие и заходил, с другой стороны. Хорошо держат оружие, мерзавцы, профессионально. И на помощь не зовут, значит уверены в своих силах.

Наверное, я старею, если стал допускать так много ошибок. Похоже, судьба разорванного собаками кота грозит даже раньше, чем я думал.

Я кувыркнулся вперёд, и тут же длинная сабля обрушилась на то место, где я только стоял. Второй клинок разрубил стол, под которым я прокатился и тут же оба жирдяя шустро рванули ко мне, явно намереваясь обратить в фарш. Вот только поцарапанный остановился и тряхнув головой, тяжело обрушился на пол. В этот раз промаха не было. Отлично. Остался один.

Последний бандит остановился и помахивая саблей, уставился на мою руку, поднятую для броска.

– Та ты не боець! – презрительно фыркнул толстяк. – Хиба ж так бьються справжни бийци?

– Тут ты прав, - я метнул шоган и встал. – Я и не говорил, что боец. Я – убийца.

Первым делом я освободил графа: простая предосторожность, на случай, если бы кто-то из легиней решил заглянуть внутрь. Шу тут же начал надувать щёки для гневной тирады, и я мгновенно закрыл ему рот ладонью. Сигон вытаращил глаза, напоминая дурачка из дома терпимости, которые обслуживают шлюх.

– Тихо, - веско сказал я и медленно убрал руку: вдруг укусит, от переизбытка чувств. – Освобождай принцессу, а я послежу за выходом.

Пока всё было спокойно. Граф неумело пилил верёвки огромной саблей. Вайолетта тяжело дышала, поглядывая на меня с каким-то ужасом. Я открывал сундуки, стоявшие у стены палатки и одним глазом следил за пологом на двери. Итак, всё было тихо. Тихо, чёрт бы меня побрал, чересчур тихо! Я не слышал пьяных воплей, хохота и бубнёжа разбойников.

Ага. Вот он. Я достал самострел и проверил механизм. Всё работает и даже можно сделать ещё пяток выстрелов. Запасные заряды хранил далёкий Уркаган.