Убийства в алфавитном порядке

– Моя теория о таинственной «черной руке», настигающей преступников, подтвердилась еще раз, – заметил поручник Анджей Стефаньский. – Сначала погиб насильник, потом процентщица, последним – вор. Интересно, до чего ты докопаешься у Червономейского.

– Это значительно более трудное дело. Человек богатый, жил тут относительно недолго, – рассуждал Зигмунт Полещук. – Мы знаем о его больших доходах. Но деньги он зарабатывал почтенным способом. Мы знаем также, что ни на какие махинации с заведующими государственными магазинами, которые получали у него товар, он никогда не шел.

– А может, в жизни этого человека были какие-нибудь темные пятна, появившиеся в то время, когда он жил во Франции? – вступил в разговор подпоручник Жешотко.

– Тогда бы его убили там, а не в Забегово.

– Убийца мог приехать к нему и сюда.

– Убийца наверняка житель нашего города. Человек, который ориентируется здесь лучше нас, – уверенно сказал майор. – Даже для нас двойная жизнь Делькота или Боженцкой была тайной. Адамяка мы считали обычным хулиганом. А убийца все обо всех знал.

– Три человека пали жертвой убийцы только потому, что он хотел убить четвертого и ввести в заблуждение следствие, – настаивала на своем Барбара. – У меня не хватает важных улик для доказательства того, что этим четвертым является Делькот или Боженцка. Трудно добраться до сути и по делу Адамяка. Остался последний из четверки, Владислав Червономейский. У меня какое-то внутреннее убеждение, что в жизни и смерти этого садовода и есть разгадка нашей загадки, по крайней мере ее половины.

– Как это? – удивился Жешотко.

– Недостаточно ответить на вопрос «почему?». Нужно еще узнать – кто.

– Нам все еще надо охранять этих, на «Е»? – спросил капитан Полещук. – Как ты думаешь, Бася?

– Теперь мне это кажется очень важным, – ответила девушка.

Майор с удовлетворением кивнул. Пожалуй, в первый раз у этих двоих мнения полностью совпали.

– Зачем? – подпоручник Жешотко славился тем, что постоянно задавал вопросы. Стефаньский назвал его как-то почемучкой.

– Затем, – объяснил майор, – что наш преступник хорошо знает, что делается в Забегово. Знает об успехах нашей коллеги, о том, что она выяснила самые темные стороны жизни Адамяка, Боженцкой и Делькота. Ему нетрудно прийти к выводу, что теперь Шливиньска займется Червономейским. Этот человек, который не остановился перед четырьмя убийствами, хладнокровен и имеет стальные нервы. Но и они в конце концов могут его подвести. Ведь он видит, что опасность его разоблачения близится с каждой минутой. Поэтому он может решиться убрать еще одну жертву, теперь уже человека с незапятнанным прошлым. Хотя бы для того, чтобы поставить перед следствием новую задачу, а самому выиграть время и лишний раз попытаться внушить как жителям города, так и милиции, что действует невменяемый, сумасшедший.

Барбара смотрела на коменданта с уважением. До сих пор она явно недооценивала майора. Теперь она пришла к убеждению, что это умный, опытный офицер милиции. Но прежде всего человек, умеющий признавать собственные ошибки и исправлять их.

– Я такого же мнения, что и гражданин майор, – сказала она, – и потому боюсь за этих людей.

– А я боюсь и за вас тоже, – добавил Зайончковский. – У преступника есть по крайней мере два варианта. Или попробовать повторить убийства в алфавитном порядке, или убрать того, кто наступает ему на пятки. Поэтому я еще раз предостерегаю вас – будьте бдительны.

– Мне кажется, он так самоуверен, так верит в свою безнаказанность, что будет сидеть тихо вплоть до того момента, пока его Баська не накроет, – утешал коллег Полещук.

Где отпечатки пальцев?

Поручник Барбара Шливиньска отдавала себе отчет в том, что изучить биографию Владислава Червономейского будет гораздо труднее, чем биографии и образ жизни других жертв «алфавитного убийцы». Садовод, человек богатый, ни с кем в городе не поддерживал товарищеских отношений, по пивным не ходил, покупок в городских магазинах лично не делал, жил на окраине. Многие жители Забегово лучше знали его элегантную «симку», [12] чем его самого. Даже мечтать не приходилось, чтобы найти подходящего информатора. Поэтому пани поручник снова занялась изучением томов дела и вставленного в него конверта с фотографиями и различными документами.

12

Марка легкового автомобиля.

Лишь после третьего внимательного прочтения толстой папки девушка заметила очень важный брак в работе следствия. В папке не было карты с отпечатками пальцев убитого. Есть такое правило, в соответствии с которым в каждом случае смерти от несчастного случая или убийства следственная группа, в которую всегда входит техник-дактилоскопист, фотографирует место происшествия, а также берет отпечатки пальцев у трупа.

Шливиньска разыскала старшего сержанта Лемского, который должен был это обеспечить.

– Почему вы не включили в дело отпечатки пальцев Червономейского? – спросила она. – Прошу это сделать.

Старший сержант покраснел.

– Зачем вам отпечатки? Он же не стрелял сам в себя. Известно, что его застрелил «алфавитный убийца», который никаких отпечатков не оставил. Я работал там часа два и ничего не обнаружил.

– Меня интересует не убийца, а его жертва, Червономейский.

– Его отпечатки я вообще не снимал.

– Почему? – удивилась поручник.

– Ну, было столько работы. Теплица большая, как костел. С двумя входами. Отпечатков там было до черта, но все или сына, или старика и его помощников.

– Раз вы знаете, что там не было отпечатков пальцев Червономейского, значит, они вам знакомы, вы взяли их у мертвого?

– Нет, я взял только у остальных, старик же имел такую характерную двойную петлю, что ее сразу, на глаз можно было распознать. А когда я закончил работу, тело уже унесли в дом, прокурор разрешил. Потом весь материал, как ненужный, я уничтожил.

Выхода не было, и Шливиньска пошла со своей проблемой к майору.

– Значит, вам нужны эти отпечатки? – удивился Станислав Зайончковский.

– В биографии умершего, которую я нашла в деле, есть очень существенные пробелы.

– Вы так считаете? – Майору очень не понравились ее слова. Ведь он сам вел следствие.

Барбара поняла, что снова задела амбиции коменданта, и постаралась смягчить сказанное.

– Естественно, следствие велось тогда под другим углом. Тогда не фиксировали внимание на частностях, лишь ориентировочно изучали жизнь убитого садовода. Но сейчас, когда можно предположить, что и он имел на совести какие-то преступления, к этому нужно подойти иначе. Что же касается промахов, то я вижу следующее: мы опираемся на показания Янины Червономейской, жены Владислава, о том, что они в 1935 году эмигрировали из-под Чешина во Францию. Однако это не удалось проверить. Все документы той деревни пропали в годы войны. Этим следствие в Чешине удовлетворилось. Подтверждения фактов не искали через свидетелей, которые еще, несомненно, живут в том районе. А может, фамилия его была вовсе не Червономейский?

– Вы думаете? – Зайончковский в душе признавал, что упрек девушки справедлив. Действительно, он не проконтролировал расследование этих обстоятельств.

– Я пока ничего не думаю. Так как не знаю фактов. А должна знать. Второй промах гораздо существеннее. Постоянно опираясь на биографию садовода, рассказанную нам его женой, мы узнали, что Червономейского взяли в гитлеровскую армию и отправили на восточный фронт. Но мы не знаем, как он вел себя там. Не был ли случайно эсэсовцем или другим военным преступником. Кроме того, факт его пребывания в плену после Сталинграда не подтвержден. А может, наш герой находился совсем в других местах и выполнял совершенно другие функции? Я не обвиняю его жену в сознательной даче фальшивых показаний. Она просто может ничего об этом не знать.