Убийственная красота

— Что-что? — не понял Саша.

— Я тебе сейчас все расскажу, — увлекая друга по коридору, прогудел Грязнов.

— Смотреть будете? — крикнул им вслед толстяк.

— Обязательно. Минут через пять подойдем, — откликнулся Грязнов.

Прохаживаясь с Александром по коридору, Грязнов рассказал историю последнего дня жизни гражданина Акопова — он же Танцор, он же Чечеточник.

— Нет, ты представляешь, что такое судьба? Старлей, которому Чечеточник обязан жизнью, находит его спустя десять лет. И начинает шантажировать. Секретарша Акопова показала, что шеф очень занервничал после звонка некоего Сидорчука. Чечеточник решает вопрос кардинально: убивает шантажиста на лавочке Измайловского сада. Это вчера, в двадцать с минутами. И что дальше? Дальше он попадается под руку некоему бдительному криминалисту, из ближайшего РУВД, который, прогуливаясь по аллее того же парка, рентгеновским взором просвечивает респектабельного гражданина и видит в его кармане оружие. «Стой, кто идет? Документы! Ах, у вас в руках пистолетик? У нас тоже есть!» Трах-бах-тарабах, и все. Четыре трупа возле танка дополнят утренний пейзаж. В нашем случае — два.

— Ты что так веселишься-то? Что вообще за странная история? Что за бдительный криминалист такой?

— Ой, Саня, Москва — город маленький. Все уже все знают и шепотом друг другу пересказывают.

Грязнов поведал другу историю дуэли из-за вероломной дознавательницы. История уже приобрела широкую известность в узких кругах. Не в курсе был только подполковник Рябой. Прямо как законная жена.

Турецкий оценил ее по достоинству.

— Да-а. Вот уж воистину шерше ля фам. Его уже опознали, Чечеточника?

— Нет. Скоро привезут жену. Теперь уже вдову. Ну что, пойдем, посмотрим?

— А что обыск?

— За одной из картин, коими, как ты заметил, увешаны стены нашего Танцора, обнаружен сейф. Вскрыли. Там «беретта», «макаров», баксы, драгоценности.

— Пластит?

— Ни пластита, ни тротила — ничего взрывоопасного в квартире нет. Увы. Обшарили все.

За разговором они вошли в зал.

— Сюда! — позвал их толстяк в переднике.

На двух расположенных рядом столах лежали двое: крупный, кряжистый дядя с полуседой шевелюрой и стройный господин (да-да, даже сейчас его невозможно было назвать трупом) с иссиня-черными волосами и по-итальянски красивым лицом. Турецкий с любопытством рассматривал работу доктора Нестерова. Интересно, это он умышленно придал Танцору черты лица «крестного отца» сицилийской мафии в исполнении Аль Пачино? Чтобы, так сказать, намекнуть на истинную профессию своего пациента?

Лицо убитого накрыли простыней, так как в зал вошла Татьяна Акопова. Ее сопровождали пожилая женщина и оперативник из МУРа. Находящиеся вокруг прозекторы оставили работу и все как один устремили взгляды на высокую молодую красавицу с выпирающим животиком. Женщины подошли к столу.

— Вячеслав Иванович! Вот, гражданка Акопова и ее мать, гражданка Горовец. Они прибыли на опознание, — доложил оперативник.

— Татьяна Андреевна, вы можете опознать этого мужчину? — спросил Грязнов.

Толстяк отдернул простыню, обе женщины вскрикнули, ухватились друг за друга.

— Да, это он, Женя! — всхлипнула Татьяна.

— Это ваш муж, Акопов Евгений Леонидович?

— Да.

— Гражданка Горовец, вы знаете этого мужчину?

— Это мой зять, Танечкин муж. Господи, какое го-о-о-ре-е, — завыла женщина.

Глава 20 В гостях и дома

Из морга завернули на Петровку. Вячеслав уговорил друга перекусить и передохнуть в его ведомстве. Симпатичная секретарь Грязнова засияла навстречу начальству прозрачными, как лесная речка, глазами.

— Зиночка, мы со старшим советником юстиции голодны и от этого свирепы, понимаешь?

— Да, Вячеслав Иванович! Здравствуйте, Александр Борисович! Я сейчас же вас накормлю!

— Верю! — отозвался Грязнов. — А какие вести с полей?

— Звонил Колобов. У него есть информация по опознанию. Сидит у себя в кабинете, ждет вашего возвращения.

— Один?

— Нет. Со своей свидетельницей, — чуть улыбнулась Зиночка.

— Тогда корми нас скорее!

Грязнов увлек Турецкого в кабинет. Зиночка тем временем выпорхнула из-за стола.

— Какие кадры! — вздохнул Александр.

— Ты еще способен реагировать на что-то кроме?..

Он не закончил, так как Зиночка уже отворила попкой дверь. В руках ее был поднос, на котором лопались от жара разогретые в микроволновке румяные охотничьи колбаски. Они были разложены по двум тарелочкам и окружены сложным гарниром из зеленого горошка, свеклы под майонезом, крошечных маринованных огурчиков и спаржи. В маленькой плетеной корзиночке лежали ломти свежайшего хлеба.

Водрузив поднос на стол, Зиночка разложила накрахмаленные салфетки, проворно расставила яства.

— Здесь горчица, — указала она на одну из двух маленьких баночек, — а здесь моя фирменная приправа. Александр Борисович, попробуйте!

— И что же это?

— Много-много зелени с чесноком и грецкими орехами. Все это в сметане.

— Очень вкусно, — заверил друга Грязнов. — Зинуля, спасибо. Если Колобов сунется сюда раньше, чем мы перекусим, держи его в приемной. Вместе с его Лисовской.

— Поняла, Вячеслав Иванович. — Зиночка упорхнула.

— Гос-споди, почему у меня нет личной секретарши? — вздохнул Турецкий.

— Да, пожалуй, это недоработка Меркулова. Причем серьезная, — без тени улыбки произнес Грязнов. — Личные секретарши снимают массу проблем. — Ну что ж, под такую закуску не грех и выпить! Возражения есть?

— Возражений нет.

Вячеслав достал из сейфа бутылку виски. Из холодильника — лед и минералку. Щедрой рукой плеснул в квадратные бокалы алкоголь, добавил лед. Налил в фужеры боржоми.

— Что ж, выпьем, друг мой Саня. Уж не знаю даже за что. За упокой души Танцора как-то не хочется.

— Давай за жизнь во всех ее проявлениях.

— Во всех, говоришь? — усмехнулся Грязнов. — Ладно, давай.

Они выпили и принялись за еду. Едва с колбасками было покончено, Зинуля через селектор сообщила, что готов и кофе.

— Неси, незабвенная, — разрешил Грязнов.

Она опять открыла дверь попкой, хотя на этот раз вполне могла бы обойтись рукой. Но, видимо, использование данной части тела для открывания двери начальника нравилось как самой Зинуле, так и ее начальнику.

Перешли к кофе и сигаретам. В кармане Турецкого заверещал мобильник. Он вздрогнул, поймав себя на том, что опасается услышать голос Насти. Не то чтобы он был не рад ее слышать, но это был бы уже четвертый звонок за день. На дисплее действительно высвечивался ее номер.

— Отключи ты его, — посоветовал Грязнов.

Турецкий так и сделал, не глядя на друга.

— Ну что, вызываем Колобова?

— Давай.

Тут же, словно рояль из кустов, в дверь просунулся Колобов.

— Куда вы, Василий Алексеевич? Я же просила вас подождать. — Зиночка пыталась оттащить от двери начальства осанистого опера.

— Зина, брысь! — отбивался опер.

— Вячеслав Иванович! Вы слышите, как он со мной?! — едва не плача, подпрыгивала за спиной Колобова секретарь. — Как не стыдно, Колобов! Поесть дай людям!