Убийственно жив

Ничего не поделаешь. Каждый раз, входя в этот кабинет, он теряет самообладание, как в детстве, когда его вызывали к директору школы. Он сильно нервничал, поскольку Элисон не желала обращать на него внимание и демонстративно читала. Слышно было, как за окном плещет дождевальная установка, а в соседней комнате дважды прозвонил мобильный телефон.

Первой целью атаки, естественно, будет Мюнхен, но он готов к защите, хотя она кое в чем хромает. Когда Элисон в конце концов на него посмотрела, на лице ее, как ни странно, играла приветственная улыбка.

– Прошу прощения, Рой. Пришлось прочесть чертову директиву Европейского союза по стандартизации лечения психически больных преступников. Не хотелось терять нить. Полный бред! Даже не верится, сколько денег налогоплательщиков – ваших и моих – тратится на подобную белиберду.

– Абсолютно верно, – пожалуй, с излишней поспешностью согласился Грейс, с опасением ожидая перемены настроения и упреков.

Элисон взмахнула кулаком:

– Вы себе не представляете, сколько уходит времени на чтение дурацких бумаг, которое отвлекает от прямых обязанностей. Я начинаю по-настоящему ненавидеть Европейский союз. Есть любопытная статистика. Вы знакомы с Геттисбергским посланием? [25]

25

Геттисбергское послание – короткая, из десяти фраз, знаменитая речь президента Линкольна на открытии 19 ноября 1863 г. национального кладбища в Геттисберге, близ которого произошло одно из решающих сражений Гражданской войны.

– Да. Больше того, наверно, могу процитировать наизусть, заучил еще в школе.

На начальницу это практически не произвело впечатления. Она обеими руками схватилась за стол, как бы ища опоры.

– Когда Авраам Линкольн произнес эту речь, в мировой истории возникли два священнейших принципа свободы и демократии, запечатленные в американской Конституции. – Элисон помолчала, выпила воды. – В этой речи меньше трехсот слов. Знаете, сколько слов в директиве Европейского союза о стандартных размерах кочанной капусты?

– Не знаю.

– Шестьдесят пять тысяч!

Грейс, усмехнувшись, тряхнул головой.

В ответ Элисон улыбнулась с такой теплотой, какой он от нее никогда раньше не видел. Не наглоталась ли каких-нибудь таблеток?

– Ну и как там в Мюнхене? – Элисон резко сменила тему, но осталась по-прежнему дружелюбной.

Рой снова насторожился.

– По правде сказать, похоже на норвежских омаров.

– Что это значит? – нахмурилась начальница.

– Да я так говорю, когда не совсем оправдываются ожидания.

– Не понимаю.

– Пару лет назад был в одном ресторане в Лэнсинге, где в меню значился «норвежский омар». Я заказал в надежде на кусок деликатеса, а получил три маленькие креветки размером с мизинец.

– Предъявили претензии?

– Да. Но метрдотель предъявил мне в свой черед старую поваренную книгу, где сказано, что эти самые креветки иногда называются «норвежскими омарами».

– Пожалуй, этот ресторан лучше обходить стороной.

– Особенно если не хочется пережить жестокое разочарование.

– Вот именно. – Элисон вновь улыбнулась, чуть-чуть холоднее, словно поняв, что с этим человеком они всегда находятся на разных планетах. – Значит, как я понимаю, вы не нашли в Мюнхене свою жену?

Грейс покачал головой, не понимая, откуда ей стала известна цель его поездки.

– Давно она пропала?

– Чуть больше девяти лет назад.

Кажется, начальница еще что-то хотела сказать, но вместо этого налила в стакан воды.

– Не хотите воды? Чаю, кофе?

– Нет, спасибо. Как вы провели выходные? – Грейс старался перевести разговор на любую другую тему, кроме Сэнди, по-прежнему недоумевая, зачем его сюда вызвали.

– Была на совещании в Бейсингстоке по поводу улучшения деятельности полиции или, скорее, общественного восприятия деятельности полиции. Одно из очередных косметических мероприятий Тони Блэра. Куча скользких специалистов в области маркетинга учила нас, как подавать результаты, разрабатывать стратегию и тактику процесса. – Она раздраженно пожала плечами.

– И в чем же секрет? – спросил Грейс.

– Сначала срывать плод, который висит ниже всех. – Зазвонил мобильник, Элисон взглянула на дисплей и прервала вызов. – В любом случае сейчас на первом месте у нас убийства. Что нового? Кстати, я собираюсь присутствовать на утренней пресс-конференции.

– Вот как? – искренне удивился Грейс, с облегчением понимая, что не вся ноша свалится на его плечи. Он предчувствовал, что сообщение о втором убийстве на пресс-конференции, назначенной на одиннадцать, нелегко будет сделать.

– Можете быстренько описать мне положение дел? – спросила Элисон. – Какие косточки можно бросить журналистам? Имеются подозреваемые? Что насчет обнаруженного вчера трупа? В вашей бригаде людей достаточно, Рой? Что вам еще требуется?

Теперь, когда она перестала расспрашивать о Мюнхене, он почти физически почувствовал облегчение и кратко обрисовал ситуацию. После сообщения, что «бентли» Брайана Бишопа был зафиксирован видеокамерой на шоссе, ведущем в Брайтон, в четверг в двадцать три сорок семь, и подробного рассказа о страховом полисе, Элисон жестом остановила его:

– Этого вполне достаточно, Рой.

– Два человека твердо подтверждают его алиби. Допрошен финансовый консультант, с которым он ужинал и который точно помнит время. Тут мы ничего не выиграли. Если он говорит правду, Бишоп не мог доехать до видеокамеры в одиннадцать сорок семь. Второй свидетель – консьерж из его лондонской квартиры, мистер Оливер Даулер, – тоже был опрошен и подтвердил, что рано утром, около половины седьмого, помогал Бишопу погрузить в машину клюшки для гольфа.

Элисон помолчала, задумавшись, потом заключила:

– Дело труба.

Грейс мрачно усмехнулся.

Зазвонил телефон, она, извиняясь, подняла палец и ответила.

Через секунду зазвонил и его мобильник. Надпись на дисплее «частный номер» означала, что звонят, возможно, по делу. Он встал, отошел от стола.

– Рой Грейс слушает.

Это был сержант Гай Батчелор.

– Рой, по-моему, мы нашли кое-что существенное. Мне только что звонила Сандра Тейлор, аналитик из службы наблюдения, которую прикрепили к этому делу. Вы знаете, что у Брайана Бишопа криминальное прошлое?

73

Пол Пакер сидел за столиком под открытым небом у бара «Ха-ха» перед входными воротами в Королевский павильон и, прихлебывая пиво, наблюдал за жизнью на белом свете. С улыбкой на лице. В половине одиннадцатого, в жаркое солнечное августовское утро в мире есть много мест и похуже, рассуждал он. Черт возьми, для работы вполне подходящее место! Это была шутка, потому что он действительно работал.

Чего вовсе не думали официантка и прохожие, глядя на двадцатилетнего молодого человека, невысокого, крепкого, с выбритой головой и козлиной бородкой, небрежно одетого в серую бесформенную футболку, перед которым лежала открытая тетрадка, где он вроде бы делал заметки, подобно другим студентам, околачивающимся в городских кафе.