Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Убийство арабских ночей
Шрифт:

— Черт бы тебя побрал, — сказал сэр Герберт, — ты же купил этот ресто…

— Докажи, — в лицо ему ухмыльнулся старик. — Держись от этого дела подальше, Берт. Ты был мне полезен, и я не хочу тебе неприятностей.

— Предполагаю, позволительно осведомиться, — не моргнув глазом спросил генеральный прокурор, — прикупили ли вы что-нибудь еще вместе с рестораном?

— А вот вы и попробуйте осведомиться, — ответил Уэйд прокурору, укоризненно покачав головой, — и на руках у вас окажется такой потрясающий иск о клевете, которого вы и не видели. Ха! Хотя о чем речь? Тут есть человек, которого я уже поставил на место. — Он ткнул в меня пальцем. — И думаю, вы поняли, мистер суперинтендант Как-вас-там-зовут, что угрожать мне опасно для здоровья.

— Неужто? — сказал я. — Давайте-ка послушаем, что может сказать мистер Маннеринг. Итак, мистер

Маннеринг, вы утверждаете, что в пятницу вечером, от девяти до без пятнадцати одиннадцать, вы были в ресторане?

Маннеринг кивнул. На лице у него было выражение серьезной вежливости и неколебимой уверенности. Он одарил нас приятной улыбкой:

— Да, был.

— Пусть даже вы признавались инспектору Каррузерсу, а потом и мне, что в двадцать минут одиннадцатого были на Принс-Регент-стрит?

— Прошу прощения, — все с той же серьезностью возразил Маннеринг. — Думаю, вы не совсем правильно поняли меня. Когда в пятницу вечером я разговаривал с инспектором Каррузерсом, вы конечно же понимаете — я был в таком неадекватном состоянии, что не мог отвечать за свои слова. Не уверен, что именно я тогда говорил, да и инспектор не может предъявить мои показания, поскольку я ничего не подписывал и не ставил инициалов. Строго говоря, я почти уверен, что говорил ему то же, что сообщил вам в понедельник: хотя не скрываю, что в пятницу вечером действительно был на Принс-Регент-стрит, я не уточнял, когда состоялся этот визит. Я заявил только, что поднялся по черной лестнице, но безоговорочно отказался дать вам дополнительную информацию. Э-э-э… вы будете это отрицать?

— Нет. Именно это вы мне и сказали.

Он великодушно поблагодарил меня, слегка склонив голову.

— Тем не менее, — громогласно и торжественно заявил он, — ныне я готов рассказать вам, что на самом деле происходило в пятницу вечером — лишь чтобы предотвратить свойственные вам глупые заблуждения. До сих пор я молчал, поскольку не хотел ставить в неудобное положение мистера Уэйда.

— Мне довелось встретить мистера Уэйда, когда он выходил со станции Ватерлоо со своими двумя… э-э-э, приятелями, владельцами ресторана. Было девять часов вечера, и я принял его приглашение отобедать. После этого, как и было обговорено, мы собирались направиться в музей; мистер Уэйд проинформировал, что послал телеграмму доктору Иллингуорду с просьбой встретить нас в половине одиннадцатого. К сожалению, мистер Уэйд столь увлекся разговором о Персии с мистером Шатту, что решил — будем откровенны, джентльмены — решил пропустить встречу с доктором Иллингуордом. Но он не хотел причинять огорчение уважаемому доктору. Поэтому он попросил меня отправиться в музей, где его должен ждать доктор Иллингуорд, и принести ему подобающие извинения. Было без четверти одиннадцать, когда я покинул ресторан. Один из его владельцев, мистер Агуинопопулос, держал свою машину в гараже позади Пэлл-Мэлл-Плейс; в тот момент он как раз направлялся домой и предложил подвезти меня. И по пути мне вдруг пришло в голову, что произошла ошибка. Как вы знаете, сначала мы собирались организовать встречу в музее в одиннадцать часов. Но мистер Уэйд, послав телеграмму доктору Иллингуорду, в которой сообщил об изменении времени встречи, забыл проинформировать всех остальных, что встреча все же состоится, хотя утром он отменил ее. Они не получили никакой телеграммы, так что музей может быть пуст. Попасть в него не мог ни я, ни доктор Иллингуорд, который, должно быть, ждет у входа. Тем не менее я помнил, что Мистер Холмс живет в районе Пэлл-Мэлл-Плейс. Я попросил мистера Агуинопопулоса подъехать к гаражам, где он обычно оставлял машину, с тыльной стороны, а я пойду искать мистера Холмса. Покинув машину, я пошел по Принс-Регент-стрит, и у задних дверей здания встретил мистера Джорджа Деннисона, управляющего домом, который давал кому-то указания…

В этот момент сэр Герберт Армстронг грохнул кулаком по столу.

— Да здравствует лжесвидетельство! — рявкнул он. — Джефф, этот дом, как и ресторан, принадлежит тебе! Пруэн рассказал Каррузерсу…

— Докажи, — холодно ответил Уэйд. — Я тебя предупреждаю, Берт: держись от этого дела подальше. Продолжайте, молодой человек.

Маннеринг снова обрел подчеркнутое хладнокровие.

— Да, конечно. Итак, мистер Деннисон — он и есть тринадцатый свидетель, о котором упоминал мистер Уэйд, — впустил меня и вместе со мной по черной лестнице поднялся к дверям квартиры мистера Холмса. В ней никого не было, но я увидел

некоторые свидетельства, которые привели меня к убеждению, что компания тем не менее отправилась в музей. Было около одиннадцати часов. Я спустился вниз, поговорил с мистером Деннисоном и пешком направился в сторону музея. В нем стояла темнота. Все же я почувствовал, что все остальные находятся в здании, и стал громко стучать в двери. От этого занятия меня отвлек полисмен. Он неправильно истолковал мои действия, но я, естественно, не мог объяснить, что мистер Уэйд — прошу прощения, сэр, — некорректно поступил с уважаемым гостем доктором Иллингуордом, и послал меня извиниться перед ним.

Маннеринг снова улыбнулся, но брови его сошлись на переносице, и он смотрел с такой любезностью, что она была равносильна насмешке.

— Думаю, это все. Кстати… вы собираетесь меня арестовать?

— Эта формальность, — сказал комиссар полиции, с интересом глядя на него, — доставила бы мне большое удовольствие.

Старик наклонился вперед; лицо его сияло неподдельной радостью.

— И вы собираетесь это сделать? — спросил он. — Отлично! Итак — кто из вас, джентльмены, хочет заключить со мной пари?

И снова его идиотское хихиканье словно окатило нас холодной водой. Он позволил себе расхохотаться.

Через три недели Большое жюри отвергло представленное обвинение.

* * *

Итак, Фелл, я подошел почти к концу своего повествования. Теперь вы поймете заявление, которое я сделал в самом начале. Никто не собирался бить себя в грудь, проклиная несправедливость или глубоко сожалея о гибели Пендерела, хотя кое-кто из нас счел это убийство серьезным укором в адрес тех, кто воспользовался склонностью Мириам Уэйд к розыгрышам. Но в целом вся эта история стала для нас серьезным ударом, который нельзя было спускать. Вы понимаете, в каком мы оказались положении.

Мы не могли привлечь к суду ни Маннеринга за убийство, ни Уэйда за лжесвидетельство. Мы не сомневались, что рассказ о пребывании Маннеринга в ресторане был сознательным враньем от начала до конца. Мы были убеждены в этом — и, судя по вашему кивку, Фелл, вы тоже в этом не сомневаетесь. Тем не менее, все наши упорные старания не смогли опровергнуть показания единственного свидетеля. (Кстати, именно тогда Джефф выдвинул против нас обвинение — будто бы мы пользовались методами допроса третьей степени, включая избиение кусками резинового шланга. Это было асболютной неправдой, и первый раз в жизни мне жутко захотелось пустить в ход именно отрезок резинового шланга.) Имея под рукой целый полк адвокатов, заботившихся, чтобы он не оговорился, старик прозрачно намекнул газетчикам, что в основе обвинения лежит лишь наше злобное желание скрыть свою некомпетентность и заставить общество поверить, что такое дело вообще существует.

Что же мы могли предпринять? Маннеринг был практически выведен из дела, и мы не могли сделать поворот «все вдруг» и выдвинуть обвинение против девушки, пусть мы и не сомневались в ее сопричастности. Кто бы ни был виновен, все дело держалось на Маннеринге. Мы были связаны по рукам и по ногам — и старик это прекрасно понимал. Этот каркающий шарлатан, который никогда в жизни не признавал своих ошибок, просто перехитрил нас и обвел вокруг пальца. Даже сэр Герберт, его старый друг, был глубоко раздосадован.

Вот поэтому мы и потратили целую ночь на разговоры. Не то чтобы мы были озабочены желанием обязательно привлечь к суду убийцу Пендерела, хотя и он был живым и чувствующим человеческим существом. Но это старое исчадие ада открыто хвастается, что запросто может взять закон к ногтю, а это уже неприятно. Нам пришлось обратиться к вам как к последней надежде — пусть и без особой веры в успех. Ведь вы, как и мы все, не сомневаетесь, что Маннеринг совершил убийство, а Уэйд пошел на лжесвидетельство. Но каким образом их можно загнать в угол?

Все это происходило более трех месяцев назад, и не осталось почти ничего, что можно было бы прибавить к нашим выводам. Мы продолжали внимательно следить за всеми участниками этой истории и знали, чем они занимаются. И вот что может заинтересовать вас. Через месяц после того, как Большое жюри отказалось направить дело в суд и шум вокруг него стих, Мириам и Маннеринг расстались. Скорее всего, по обоюдному согласию. Маннеринг отправился в Китай — на этот раз достаточно богатым человеком. С помощью тайных источников мы выяснили, что старик пополнил его счет чеком ровно на двадцать тысяч фунтов. Это вам о чем-то говорит?

Поделиться с друзьями: