Убийство деда Мороза
Шрифт:
Потом, к великой радости собравшихся, он затянул во все горло другую песню, пользовавшуюся успехом, и все подхватили хором знакомые слова:
Часовой, не стреляй!Из Франции летит эта пти-и-ица!А
11
Имеются в виду департаменты Нижний Рейн и Верхний Рейн, из которых состоит Эльзас, с 1871 по 1918 г. отнятый у Франции Германией.
В промежутке между здравицами кто-то попросил спеть и Катрин. Сперва она застыдилась, но барон шепнул ей на ухо несколько слов.
Тогда она поднялась и спела выразительным и свежим голоском:
Шла по тропке утром раноЯ в своих сабо,Шла по тропке утром раноЯ в своих сабо,Повстречала капитанаЯ в своих сабо,Так рано!О!.. О!.. О!..Я в своих сабо!Едва она допела, разразился гром аплодисментов. Тем временем открылся бал. Барон встал, и первый вальс подхватил и закружил маленькую швейку в объятиях владельца замка.
И только через час двое пятнадцатилетних пареньков, Жюль Пудриоле и его приятель, которые приняли этой ночью боевое крещение, пили и курили наравне со всеми, а потом вышли якобы размять ноги, а на самом деле подышать воздухом, потому что у обоих кружилась голова и к горлу подступала тошнота, ворвались в зал ресторана «У святого Николая-батюшки». С них совершенно слетел хмель. Оба побледнели, на лицах застыл ужас. Только что закончился танец, но пары не расходились и ждали следующего.
В наступившей неполной тишине один из мальчишек пролепетал бесцветным голосом:
— Деда Мороза убили!
Немец
Деда Мороза обнаружили возле входа в подземелье у подножия лесистого холма, над которым возвышался замок. Он лежал на спине. Его пурпурный балахон резко выделялся на снегу. Вокруг не было заметно ни единой капли крови.
— Не сомневаюсь, — проворчал Виркур, — что его хватил удар. Это было неизбежно. Слишком уж часто он закладывал за галстук.
Полевой сторож прикрикнул на мальчишек:
— Кто тут болтал про убийство? Да вы просто лыка не вязали, пьяные поросята!
— Поглядите на его шею, — сказал Пудриоле.
Хаген присел на корточки.
— Бог мой, вот это да! Беднягу задушили!
На шее фотографа запечатлелись следы пальцев. Душили с такой силой, что остались огромные синяки.
Толпа прибывала. Лампы окрашивали снег возле трупа в желтый цвет.
— Следует немедленно найти Рикоме, — распорядился г-н Нуаргутт. — Корнюсс мертв, это очевидно. И все же…
— Копф уже пошел за ним, господин мэр.
— Хорошо. Лучше всего подождать. Поскольку произошло преступление, не так ли?
«Поскольку произошло преступление…» Внезапный призрак Правосудия со всеми его атрибутами, последовательно запускаемыми в дело, — допросами, обысками и прочим — поверг каждого в состояние, схожее со столбняком.
В это мгновение раздался крик — к толпе бежал какой-то
человек, которого трудно было разглядеть в темноте.— Следы! — кричал он. — Не затопчите следы!
Круг раздвинулся. Но было поздно: два десятка человек уже вовсю утоптали снег. В незнакомце признали маркиза де Санта Клауса. Он в отчаянии махнул рукой.
— Вот досада! Здесь должны были остаться следы — четкие, как прописные буквы. Нужно найти их, теперь же найти. Это просто безумие то, что здесь наделали.
Он пожал плечами.
— Извините, сударь, — сухо возразил г-н Нуаргутт с той утроенной уверенностью, которую ему придавало его положение мэра, богатого землевладельца и хозяина игрушечной фабрики, — извините, сударь. Вы из прокуратуры? Или из полиции?
— Нет, разумеется! — оторопел маркиз.
— Какое же вам до всего этого дело?
— А! Превосходно, господин мэр. Если вы так полагаете…
Он резко развернулся и отправился назад в Мортфон.
Тюрнер спросил у Виркура:
— Что это, собственно, за субъект?
— Ты его знаешь не хуже моего. Некто господин де Санта Клаус.
Вернувшись в Мортфон, маркиз первым делом направился к Каппелю, но не застал его дома. В конце концов он обнаружил ризничего перед оградой у дома священника в обществе Копфа и доктора Рикоме, спешно приглашенного к аббату Фуксу. Сердце кюре, весь вечер сопротивлявшееся несчастью, уступило и билось едва слышно. Состояние священника внушало такое беспокойство, что решено было вызвать из Нанси машину «Скорой помощи». При всем том доктор прилагал все усилия, чтобы ободрить Каппеля, который потерял самообладание. Узнав от Копфа печальную новость, Рикоме вместе с ним торопливо удалился.
Погода угрожающе менялась. Вслед порывистому северному ветру поднялся настоящий вихрь, мощный и резкий, неистово свистевший в кронах. Катрин Арно почувствовала, что волосы ее заледенели. Она испуганно вскрикнула: пошел сильный снег.
Мэр терял терпение:
— Где же, в конце концов, Копф и Рикоме?
В тот же миг в темноте замелькал свет большого фонаря. Это были они.
Доктор осмотрел труп.
— Это убийство, — подтвердил он. — Типичное убийство! Нужно вызвать оперативную бригаду. Как бы то ни было, оставлять тело здесь нельзя. Будьте добры, помогите мне кто-нибудь…
Одна из женщин с беспокойством подняла голову.
— Ой! — воскликнула она. — Послушайте-ка!
Из лесу доносился прерывистый хруст. Ветер превращался в шквал и крушил ветви. Стремительно надвигалась буря.
— Побыстрей… Побыстрей…
Хаген и Виркур подхватили покойника под колени и под мышки. Женщины, подобрав юбки и придерживая шляпки, опередили мужчин и, спотыкаясь, пошли впереди.
В ушах звенел, нарастая с каждой минутой, беспрерывный гомон вспугнутых ночных птиц. Ураган приближался со стороны Вогезов. Он гудел и мчался по лотарингской равнине подобно скорому поезду. Ветер набросился сбоку на кучку людей; под его напором в снегу обнажились борозды, и взметенная вихрем пороша взмывала в небо, словно дым, смешиваясь с хлопьями, которые яростно неслись ей навстречу. Казалось, разверзлась пучина и поглотила все вокруг.
— Представляю, что творится сейчас в лесу, — заметил г-н Нуаргутт.
— Что вы сказали? — откликнулся доктор.
— Я говорю, что в лесу сейчас хуже некуда! — крикнул мэр.
Нужно было надсаживать горло, чтобы тебя услышали.
Из лесу доносились настоящие пушечные выстрелы: буря корежила и выворачивала с корнем деревья, ломала их, бросая одно подле другого и увлекая за собой оторванные ветви. На мертвенно-черном небе не было ни звезды. Погас один фонарь, потом другой. Женщины заголосили. Катрин Арно, испугавшись, схватилась за руку барона.