Убийство Кирова. Новое расследование
Шрифт:
Было бы бессмысленно для рядового члена партии рекомендовать такого человека, как Владимир Слепков. Но, несомненно, это имело бы смысл, если бы Бухарин знал, что Слепков был соучастник заговора. Весь смысл тактики «двурушничества» состоял в том, чтобы «подтачивать изнутри», удержать как можно больше и как можно более влиятельных должностей в партии. Трудно объяснить поступок Бухарина как-либо иначе. Как минимум, это вызвало бы подозрение.
Именно в этом контексте мы должны рассмотреть письмо Бухарина с рекомендацией Котолынова Медведю. Настаивая на том, что он не знал его лично, Бухарин написал письмо, рекомендуя Котолынова на должность администратора в ленинградском НКВД, несмотря на то что Котолынов был ранее исключен из партии за оппозиционную деятельность. Здесь тоже Бухарин действовал через голову ленинградского партийного руководства, включая Кирова. Любой исследователь заинтересовался бы, с какой стати он это делал. Объяснение Бухарина,
Дальнейшие свидетельства о том, что Бухарин давно знал о Котолынове и его оппозиционных симпатиях, исходят от исследователя Владимира Боброва в его электронном письме ко мне от 31.10.2011:
Бухарин присутствовал и выступал на VII съезде комсомола, где Котолынов открыто выступил против Сталина и сталинской политики. Бухарин выступал позже Котолынова и, возможно, даже упоминал того в своей речи («VII съезд ВЛКСМ. Стенографический отчет» М.; Л., 1926; выступление Котолынова — с. 108 и где-то рядом; выступление Бухарина — с. 230–258). Точнее можно узнать, обратившись к тексту стенограммы съезда, чего я пока не сделал. Во-вторых, Котолынов, а также Румянцев и Левин были исключены из партии на XV съезде ВКП(б) как «активные деятели троцкистской оппозиции» среди таких деятелей, как Бакаев, Гертик, Радек, Дробнис, Евдокимов и др. (всего 75 человек плюс 23 человека из группы Сапронова).
Бухарин присутствовал на съезде, наверное, и голосовал за исключение, поэтому не мог не знать, кто такой Котолынов.
Интересно, что Котолынов назван среди «активных деятелей троцкистской оппозиции». Как представляется, именно этим объясняется то, что в первых документах и, в частности, в телеграмме Агранова Сталину и Ягоде от 5 декабря 1934 года говорится, что «Котолынов известен Наркомвнуделу как бывший активный троцкист-подпольщик».
Боброву удалось найти и проверить протокол VII съезда комсомола. Котолынов упоминается в протоколе этого съезда, как критикующий представления о том, что нужно быть «сталинистом», а не «ленинцем» [119] .
119
Слезин А.А. Молодежь и Власть. Из истории молодежного движения в Центральном Черноземье 1921–1929 гг. — Тамбов: Изд-во ТГТУ», 2002. С. 40. Заметка 150.
Котолынов:…У нас психология такая создается: ты на кого? Сталинец или не сталинец? Если не сталинец, — жми, дави, загоняй подальше, даже так, чтобы не пикнуть. Мы должны бороться с такой психологией. Это в нашем союзе ничего общего с ленинским воспитанием не имеет, и нужно разъяснить, что наш союз не сталинский, а ленинский [120] .
Ежов говорил, что эти два письма Бухарина являются «странным знакомством с террористами» — странным, то есть, если бы Бухарин был невиновен в подпольной оппозиционной деятельности, как он заявлял. Но с учетом всех доказательств, имевшихся к 26 февраля 1937 г. об участии Бухарина в подпольном заговоре правых, следователям, наверное, показалось маловероятным, что его рекомендация Котолынову, которого по его признанию он не знал, была просто очень странным совпадением.
120
VII Съезд Всесоюзного Ленинского Коммунистического Союза Молодежи. 11–22 марта 1926 года. Стенографический Отчет. — М.: «Молодая Гвардия», 1926. С. 108.
Показания, полученные на Январском 1937 г. и Мартовском 1938 г. московских процессах, указывали на то, что Бухарин был согласен с тактикой террора. На Мартовском 1938 г. процессе Ягода и Вышинский выразили недоверие по поводу того, что Бухарин мог не знать о том, что готовится план убийства Кирова. Однако вопрос о письме Бухарина в поддержку Котолынова, по-видимому, больше никогда не поднимался, ни на процессах (протоколы которых есть у нас), ни в тех немногих досудебных следственных материалах, которые были опубликованы для исследователей.
Таким образом, либо Бухарин не знал, что Котолынов состоял в секретной зиновьевской группе, которая готовила покушение на убийство Кирова, либо обвинение не смогло доказать, что он знал, и поэтому не поднимало этот вопрос на Мартовском московском процессе 1938 г. Это не означает, однако, что его рекомендация Котолынову не могла быть поставлена ему в вину.
У нас нет абсолютно никаких следственных материалов по Д. Л. Талмуду, от имени которого Бухарин, как он заявил,
написал письмо, о котором идет речь. Фамилия Талмуда не фигурирует в самом обширном списке «жертв сталинизма», списке, хранимом обществом «Мемориал». Биографическая информация, имеющаяся о нем, чрезвычайно поверхностна и не упоминает никаких репрессий [121] .121
http://www. ipme. nw. ru/mirrors/PRAN/www/info/44/4429. htm Лауреат Сталинской премии Давид Львович Талмуд подписал неопубликованное письмо в «Правду» в начале 1953 г., критическое в отношении Еврейского антифашистского комитета и Комитета совместного распределения.
Чуть более длинная биография Д.Л. Талмуда на полуофициальном сайте Александра Яковлева не упоминает о его сотрудничестве с НКВД (см. http: //www. alexanderyakovlev. org/almanah/inside/almanah-doc/person/1004070). Текст неопубликованного письма доступен во многих местах (см. например:almanah/inside/almanah-doc/55578).
Глава 17. Эссе Люшкова
Генерал НКВД Генрих Самойлович Люшков перешел на сторону японцев 13 июня 1938 г., перейдя через границу в Манчжурию. Он дал несколько пресс-конференций и написал статьи, критикуя Сталина, а также советские партию и правительство. Как минимум на одной пресс-конференции, отчет о которой был опубликован в «Асахи Симбун» 2 июля 1938 г. и в «Йомиури сим-бун» на следующий день, и в длинной статье в японском журнале «Кайдзо» в апреле 1939 г. Люшков рассматривал убийство Кирова. Будучи следователем НКВД, Люшков участвовал непосредственно в расследовании убийства Кирова и в более поздних допросах Зиновьева и Каменева до Августовского процесса 1936 г.
На с. 680–681 (документ 126) Лено приводит английский перевод пресс-заявления Люшкова за 3 июля 1938 г. Этот короткий документ давно уже доступен в русском переводе [122] . На с. 681–686 (документ 127) Лено публикует перевод той части статьи в «Кай-дзо», в которой Люшков рассматривает убийство Кирова гораздо обстоятельнее. Насколько мы можем определить, эта статья никогда не публиковалась полностью в английском или русском переводе. Мы договорились о полном переводе на английский язык статьи Люшкова в «Кайдзо» и будем ссылаться здесь на этот текст, в русском переводе.
122
См., например, статью на русском языке в Википедии http:// ru.wikipedia.о^Луікі/Люшков,_Генрих_Самойлович и на биографическом сайте http://www.hrono.ru/biograf/bio_l/ljushkov_gs.php
Лено заявляет, что рассказ Люшкова имеет первостепенное, даже решающее значение для наших знаний об убийстве Кирова:
Свидетельства Люшкова, которые игнорировались или недооценивались западными авторами в отношении убийства Кирова, являются фактически самыми важными в данном деле (Л 687).
В этой главе книги я рассматриваю подробно рассказ Люш-кова и делаю вывод, что Лено совершенно ошибается в его ценности для понимания убийства Кирова. Я продемонстрирую, что генерал-перебежчик Генрих Люшков намеренно лгал в своих статьях, чтобы сделать их антисоветской и, в частности, антисталинской пропагандой для японцев.
Люшков фактически «самое важное свидетельство» — но не убийства Кирова. Наоборот, оказывается, что Люшков — самое прямое антисоветское свидетельство того, что заговоры в 1936—
1938 гг. в СССР и особенно военные заговоры, известные в истории как «Дело Тухачевского» 1937 г., позже обсуждаемые обвиняемыми на Московском процессе 1938 г., действительно существовали. Лено замечает верно, что все мнимые заговоры, от Дела Кирова в 1934 г. до Дела правотроцкистского блока в 1938 г., были связаны друг с другом переплетением их руководства и внутренних связей. Вот почему в НКВД назвали их всех «клубком».
Наше исследование рассказа Л юшкова состоит из трех частей. Сначала я рассмотрю, что написал Люшков об убийстве Кирова в статье в журнале «Кайдзо» за 1939 г., часть которой не переведена Лено. Затем я сравню то, что Люшков писал для публикации, с тем, что, как мы знаем, он рассказал японцам конфиденциально. В конце я вернусь к точке зрения Лено и его оценки того, что написал Люшков.
Люшков писал в то время, когда не было никаких подробностей о деле Кирова за исключением того, что было опубликовано в советских газетах. Не были доступны никакие свидетельства — протоколы допросов, например. Свидетельства, которые мы имеем сегодня, позволяют нам сразу же распознать некоторые из фальсификаций Люшкова, просто прочитав его рассказы 1938 и 1939 гг. Например, в интервью в июле 1938 г. Люшков заявил: