Убийство по-министерски

Я присвистнул.

— А с чего вы это взяли?

— Я же говорил, что тема разговора неординарная. Крыша может съехать. Поэтому и предложил выпить пива.

Мы уже отошли от того места, где я уцепил Шагалова за плечо, и теперь медленно брели по улице. Я остановился, посмотрел на Алексея и сказал:

— Ладно, пойдемте.

Через пять минут мы с Алексеем уже сидели в только что открывшемся летнем кафе напротив нашего Управления. Я редко заходил сюда — нормально пообедать здесь было сложно, поскольку ассортимент кафе ограничивался в основном прохладительными напитками, мороженым и легкими закусками. Пива, правда, было несколько сортов, но я все-таки поостерегся пить его в рабочее время, да еще практически на глазах, считай, подполковника Герасимова.

Шагалов присел за столик и устроился на краю стула, положив на колени свой небольшой плоский портфельчик. Сейчас я смог рассмотреть его хорошо. У Алексея было добродушное продолговатое лицо, небольшие серые глаза со смешинкой, такие же густые, как и борода, усы. В ухе болталась серьга. По лицу чувствовалось, что парень этот остряк и балагур, что за словом он в карман не полезет, и что только непривычность обстановки и какая-то внутренняя растерянность мешают ему проявить эти качества.

Вот сейчас он сидел напротив меня и с легким беспокойством ерзал на стуле и сжимал портфель, не зная, куда деть свои большие руки. То, что он хотел мне рассказать, явно его тревожило.

— Так что там с Варварой? — решил я ему помочь начать. — Почему она Гайворонская, а не Рыбина?

Алексей усмехнулся в усы.

— Она считает себя сверхвыдающимся человеком, сверходаренным, просто уникальным. Уверена, что она одна на свете такая, а все остальные — обычные, серые люди. И посудите сами — у нее будет фамилия Рыбина! Это же просто нонсенс! — с иронией проговорил Шагалов. — К тому же она глубоко презирает своего родного отца. Поэтому она наплевала на все условности, на соблюдение формальностей и сама назвала себя Гайворонской. Якобы это девичья фамилия какой-то ее прапрабабки. Кстати, по-дружески вам скажу — если вы ненароком назовете ее Рыбиной, то она вас автоматически занесет в разряд персон нон-грата.

— Это как?

— Ну, просто она сочтет вас фигурой, недостойной ее общества.

— Ладно, оставим в покое этот нюанс с фамилиями. Вы ведь пришли, чтобы рассказать мне что-то интересное. — Я вопросительно посмотрел на него.

Шагалов все мямлил, тянул, не зная, как начать, потом вдруг решился и заговорил без пауз.

— То, что у Варвары проблемы с головой, я знал… Просто не подозревал, что до такой степени, — начал он свой рассказ.

…Уже несколько дней подряд Алексея Шагалова мучили сомнения. Он все время возвращался в памяти к той самой ночи, когда был убит Георгий Скоробогатов. Не то чтобы эта смерть сильно взволновала его — Скоробогатов, по сути дела, был ему никто, да и особого расположения к нему при жизни не выказывал. Странным показалось то, что, не будучи сильно уставшим в тот день и встав, как и полагается богемному человеку, около двенадцати дня, в районе полуночи Алексей жутко захотел спать. Обычно такое желание наступало у него намного позже.

Но даже после того, как его сморило, Алексей смутно ощущал, что происходит нечто непонятное. Это было на уровне всего лишь подсознания, не больше. Он вспоминал, что как будто, когда он нечаянно проснулся под утро, Варвары рядом с ним не было. И вообще, периодически разлепляя глаза, он не ощущал сквозь сон ее присутствия рядом. А потом вдруг она появилась и, взглянув в его открытые глаза, сказала что-то успокаивающее. Шагалов отрубился снова.

В принципе, в этом не было ничего необычного, но потом, когда Алексей узнал о трагических событиях с отчимом Варвары, этот момент его насторожил. Да и поведение самой Варвары с каждым днем становилось все более неадекватным.

Была масса странностей в ее поведении, а то, что Алексей увидел два дня назад, повергло его в самый настоящий шок. По спине поползли мурашки, он опустился на кровать и задумался…

Разговор с Варварой вышел бестолковым, и Алексей понимал, что ему придется искать какой-то выход из создавшегося положения самому. И, промаявшись два дня, он отправился в городское Управление внутренних дел. Благо, от Варвары он знал, что делом ее отчима занимается некий капитан Синицын. Так что отыскать оного капитана оказалось несложно — оставалось лишь уточнить в дежурной части, так ли это на самом деле. Убедившись, что именно так, Шагалов и направился ко мне в кабинет.

— Значит, вы предполагаете, что она подсыпала вам снотворное? — уточнил я, выслушав начало истории Шагалова.

— Я просто уверен в этом! Хотя никаких склянок и упаковок я не находил, но состояние-то было такое, что ни с чем не спутаешь. Это я вначале не придал значения, а потом…

— Так, а что конкретно вам кажется странным в ее поведении? — развил я тему.

— Ох, столько… Даже не знаю, с чего начать. Ну, мы встречаемся с ней уже полгода, я успел узнать ее привычки. А тут она вдруг начала меняться. Ну, настроение у нее и раньше менялось, и я знал о проблемах в ее психике, но что-то она совсем расклеилась. То плачет, то смеется, то одно требует, то другое, хотя раньше особо не капризничала. Вечно на недомогание жалуется, придет, разляжется… Весь вечер может проваляться, ноги задрав, а потом засыпает. По утрам вообще требует завтрак в постель, а сама не ест даже. В ванной на полтора часа запирается, чего она там делает — непонятно.

— Разбаловали вы ее, Алексей, — констатировал я.

— Да она не была такой!

— Не была, говорите?

— Ну, ленцой-то она всегда отличалась, — признал Шагалов. — Поспать любила, поваляться без дела, но чтобы такие капризы устраивать…

— Слушайте, Алексей, — неожиданно осенило меня. — Подождите! А она у вас, часом, не беременна?

Шагалов опешил. Потом он, оценивая услышанное, потер бородатый подбородок и развел руками:

— Нет… Нет, не думаю. Ну, она бы мне сказала.

— А может быть, она вам такой своеобразный сюрприз хочет сделать? — предположил я. — Учитывая, мягко говоря, неординарность ее натуры?

— Какой сюрприз! — хмыкнул Алексей. — Вы что, думаете, Варвара обрадовалась бы этой беременности и собралась рожать? Да она в тот же день, как узнала, побежала бы аборт делать! Да мы с ней обсуждали эту тему, и в компании она не раз поднималась, и Варвара всегда уверяла, что не собирается иметь детей, пока не наживется вдоволь для себя. А возможно, что и никогда.

— Ну, говорить — это дело одно, — не сдавался я. — Это все голословные заявления. А когда доходит до дела, люди могут и круто поменять свое мнение.

— Нет, нет. — Шагалов раздумывал над моими словами и мотал головой. — Да она знает, что и я не собирался от нее детей иметь. Это же, в конце концов, рискованно — с ее-то психикой! Так, встречаться с ней иногда по приколу, но чтобы детей — нет! Но это все так, ладно. Вот я вам сейчас кое-что другое расскажу.

Шагалов, покончив с одной бутылкой пива и порцией салата, купил еще. Потом он закурил сигарету и, стряхивая пепел, заговорил:

— Я из-за нее спать не могу по ночам. Понимаете, просыпаюсь и вижу — она на меня смотрит. Пристально так, внимательно… И улыбается при этом. А улыбка такая… жуткая прямо. Словно ведьма рядом лежит.

— Может, вы слишком впечатлительны, Алексей? — улыбнулся я.

— Вы дальше послушайте, — отмахнулся Шагалов. — Вы ее картины видели?

Я вспомнил шокирующий эротический абстракционизм на стенах Варвариной комнаты и кивнул.

— Так вот, — продолжал Алексей. — Мне они и раньше-то казались… сомнительными. Но у Варвары все не как у людей, поэтому я и значения не придавал. Пусть, думаю, пишет, если ей прикольно. А когда увидел, что она без меня у меня дома творит…