Убийство в особняке Сен-Флорантен

Николя не сумел скрыть своего изумления.

— Я рад, что ваша наука совпала с моими предположениями. Но все же, нельзя ли сказать точнее? Полагаю, вы понимаете, что от вашего заключения зависит спокойствие невинных людей.

— Юнец дерзает учить нас нашему ремеслу, — проворчал Семакгюс. — А ведь мы сами когда-то приобщили его к хирургии, поставленной на службу правосудию!

Все расхохотались. От смеха Бурдо выпустил несколько клубов дыма, а Николя так расчихался, что долго не мог успокоиться. Он был прав: соприкосновение с насильственной смертью, жуткой своей осязаемостью, порождало непредсказуемые взрывы хохота, отчасти наигранного и вымученного. Пользуясь передышкой, каждый старался унять свои чувства, а порой и страх.

— Увы, — ответил Сансон, — ваш вопрос содержит в себе ответ. Низкая температура в помещении, без сомнения, замедлила некоторые естественные процессы. Это усложняет нашу задачу и не позволяет вынести более определенного вердикта.

— Относительно времени, — уточнил Семакгюс.

Доставая из деревянного, покрытого лаком чемоданчика сверкающие инструменты, он перехватил любопытный взор Николя.

— Любуетесь моим сундучком? Его вы еще не видели. Я привез его из Голландской Индии. Это единственный экземпляр, вырезанный из цельного куска гнилостойкого железного дерева.

— Полагаю, — промолвил Николя, предвосхищая объяснения друга, — он пересек немало морей и океанов, ведь его стенки не боятся ни соли, ни сырости.

— Совершенно верно, я приобрел его, чтобы предохранить инструменты от ржавчины. В остальном, как я уже сказал, если вы хотите знать причину смерти, то она налицо. Вы согласны, дорогой коллега?

При этом обращении Сансон радостно улыбнулся, и они вновь склонились над телом. При каждом вскрытии Николя невольно сравнивал обоих анатомов с двумя воронами, которых в детстве он однажды увидел на тропинке, бегущей по берету Вилена: птицы трудились над трупом сдохшего животного. Согласно сложившемуся ритуалу, некоторое время хирурги обменивались репликами, не переставая при этом ощупывать рану на шее и производить замеры.

— Николя и вы, Пьер, подойдите поближе, — сказал Семакгюс. — Что мы видим? У основания шеи зияет рана в форме воронки, глубокая и несовместимая с жизнью. Посмотрите, у нее рваные края, а мягкие ткани раздавлены и примяты. Какой вы делаете вывод?

— Можно исключить применение режущего инструмента, — ответил Николя.

— Использованный предмет обладал необычной формой, — добавил Бурдо, — ибо оставленное им отверстие больше всего напоминает грушу!

— Да у вас просто талант анатома!

Придвинувшись к корабельному хирургу, Сансон что-то прошептал ему на ухо.

— Согласен, — произнес тот, — но сомневаюсь, что наши друзья согласятся на такой эксперимент!

— Мы согласимся со всем, что приведет нас к истине, — заявил Николя, — ибо по сравнению с вами мы всего лишь жалкие школяры и подмастерья.

— Табак Бурдо и крупная соль, которая, полагаю, найдется в кармане комиссара, помогут вам перенести испытание.

Семакгюс намекал на один из способов защиты от козней демона, к которому нередко прибегала Фина, кормилица Николя в Геранде. От этих воспоминаний у него посветлело на душе. Совершив необходимые приготовления, он, сжав пальцы в кулак, решительно погрузил руку в рану на шее. Отверстие соответствовало форме мужского кулака. Организаторы эксперимента заинтересованно следили за его действиями. Первым нарушил молчание Бурдо.

— То есть мы хотим сказать, что несчастное создание убили голыми руками?

Сансон покачал головой.

— Мы не станем утверждать столь безапелляционно. Какой бы сильной ни была рука, она не в состоянии размозжить мягкие ткани, разорвать их и вдавить внутрь.

Николя задумался.

— Насколько я понял, убийство совершено предметом в форме руки, достаточно прочным, чтобы пробить мышечные ткани.

— Пробить — не главное, — заметил Семакгюс. — Не будем забывать: рана размозженная. И заметьте, господа, неизвестный предмет вошел в шею справа. Из этого я делаю вывод, что на жертву напали спереди, что не соответствует описанию места преступления, или же сзади, но в таком случае…

Встав позади Сансона, левой рукой он прижал его к себе, а правой попытался воспроизвести удар.

— …следует признать, что нападавший был вооружен неизвестным нам предметом. В таких условиях даже согнутой рукой нельзя нанести удар подобной силы. Если, конечно, рука, как в нашем случае, не вооружена соответствующим орудием.

— Послушайте, — задумчиво проговорил Бурдо, — а не может ли такая рана появиться в результате нескольких ударов ножом, нанесенных один за другим?

— Разрезы выглядят совершенно иначе.

— Неведомое орудие напоминает мне деревянную затычку, какими у нас затыкают бочки.

— Слова истинного уроженца Турени!

Корабельный хирург отпустил Сансона, и тот принялся приводить в порядок фрак сливового цвета, изрядно пострадавший от крепких объятий приятеля.

— Так пусть наши анатомы, наконец, вынесут свой вердикт! — нетерпеливо воскликнул Николя.

— Молодая женщина скончалась от смертельного удара, нанесенного в основание шеи. Роковой удар разорвал подключичные сосуды, ответвляющиеся от дуги аорты. Произошло внутреннее кровотечение, ставшее причиной немедленной смерти.

— Кою мы и установили, — завершил Николя.

— Обратите внимание: кровотечение именно внутреннее, — произнес Сансон, — и именно оно стало причиной смерти жертвы, задохнувшейся из-за сжатия плевральной полости. У жертвы не было ни малейшего шанса выжить, — подвел итог Семакгюс.

— И это все? — спросил Николя.

— О! Девица вела веселый образ жизни, причем накануне гибели, и тому есть веские доказательства.

— То есть в тот вечер, когда было совершено преступление?

— Нет, за день или несколько до гибели. На теле имеются следы, свойственные девицам для утех самого низкого пошиба, обслуживающим клиентов буквально одного за другим.

— Вы хотите сказать, что она предавалась разврату?

— Безудержному. Мы обнаружили эрозию, сопутствующую такого рода занятиям, и остатки вяжущей мази, густого бальзама, позволяющего устранить последствия частого и грубого введения мужского члена.

— Мазь изготовляют из корня растения семейства розоцветных, именуемого «львиной лапкой», — с ученым видом сообщил Сансон. — Она в ходу у девиц, желающих скрыть последствия кое-каких злоупотреблений.