Убийство в проходном дворе: четыре дела Эркюля Пуаро (сборник)
Шрифт:
– Беспокоило и угнетало?
– Я бы не сказал, чтобы угнетало, сэр. Но беспокоило, да.
– У вас есть какие-то мысли на этот счет?
– Нет, сэр.
– Например, было ли это связано с каким-нибудь конкретным человеком?
– Совсем ничего не могу сказать, сэр. В любом случае это только мое личное впечатление.
Пуаро снова взял слово:
– Вас удивило его самоубийство?
– Очень удивило, сэр. Для меня это было ужасным потрясением. Я о таком и подумать не мог.
Сыщик задумчиво кивнул. Риддл бросил на него взгляд, затем спросил:
– Ладно, Снелл, думаю, мы узнали от вас все, что хотели. Вы уверены,
Дворецкий встал и покачал головой.
– Ничего подобного не было, сэр.
– Спасибо. Вы можете идти.
– Спасибо, сэр.
Двинувшись было к двери, Снелл подался назад и отошел в сторону. В комнату вплыла леди Шевенэ-Гор. Она была одета в платье в восточном стиле из пурпурного и оранжевого шелка, туго облегавшего ее стан. Лицо ее было безмятежным, она вела себя собранно и спокойно.
– Леди Шевенэ-Гор, – вскочил майор Риддл.
– Мне сказали, что вы хотите поговорить со мной, и я пришла, – сказала она.
– Может, нам перейти в другую комнату? В этой вам, наверное, слишком тяжело находиться.
Леди Шевенэ-Гор покачала головой и села на один из чиппендейловских стульев.
– О нет, разве это имеет значение? – прошептала она.
– Очень любезно с вашей стороны, леди Шевенэ-Гор, что вы оставляете в стороне ваши чувства. Я понимаю, какой это ужасный шок для вас, и…
Женщина перебила его.
– Поначалу это действительно был шок, – согласилась она, говоря просто и непринужденно. – Но такой вещи, как смерть, не существует, понимаете; есть только перемена. Кстати, – добавила она, – Жервас сейчас стоит у вас прямо за левым плечом. Я четко вижу его.
Левое плечо майора Риддла чуть дернулось. Он с некоторым сомнением посмотрел на леди Шевенэ-Гор. Та улыбнулась ему неопределенной, счастливой улыбкой.
– Конечно же, вы мне не верите! И мало кто захочет поверить. Но для меня духовный мир не менее реален, чем здешний. Однако задавайте ваши вопросы и не бойтесь причинить мне страдание. Я вовсе не страдаю. Понимаете, это судьба. Никто не может уйти от своей кармы. Все сходится – и зеркало, и все остальное.
– Зеркало, мадам? – спросил Пуаро.
Она рассеянно кивнула в сторону зеркала.
– Да. Оно треснуло, сами видите. Это знак! Вы читали поэму Теннисона? Я любила читать ее в детстве – хотя, конечно, не понимала ее эзотерического смысла. «И в трещинах зеркальный круг. Вскричав: «Злой рок!» – застыла вдруг леди из Шаллота…» [30] . Именно это и случилось с Жервасом. Это проклятье его поразило так внезапно. Я думаю, вы знаете, что в большинстве старинных семей есть свое родовое проклятье… зеркало треснуло. Он знал, что обречен. Проклятье сбылось!
30
А. Теннисон «Леди из Шалотта», пер. В. Лунина.
– Но, мадам, зеркало треснуло не от проклятия, его расколола пуля!
Леди Шевенэ-Гор продолжала в той же нежной рассеянности:
– На самом деле это все равно… Это Рок.
– Но ваш супруг застрелился.
Леди Шевенэ-Гор снисходительно улыбнулась.
– Конечно, ему не следовало этого делать. Но Жервас всегда был нетерпелив. Он не умел ждать. Его час
пробил – и он пошел ему навстречу. На самом деле это все очень просто.Майор Риддл, раздраженно кашлянув, резко спросил:
– Так вы не были удивлены, узнав, что ваш муж покончил с собой? Вы этого ожидали?
– О нет! – Она распахнула глаза. – Никто не может предвидеть будущего. Жервас, конечно, был очень странным человеком. Очень необычным. Он ни на кого не был похож. Он был из Махатм [31] , родившихся вновь. Я уже некоторое время знала это. Думаю, и он сам это сознавал. Ему было очень трудно подстраиваться под глупые мелочные стандарты нашего обыденного мира. – Глядя майору Риддлу за плечо, она добавила: – Он улыбается. Он думает, какие мы глупцы. Таковы мы и есть. Как дети. Делаем вид, что жизнь реальна и что-то значит… Жизнь – лишь одна из Великих Иллюзий.
31
В эзотерическом учении Махатма, или Великий Учитель, – возвышенное существо, достигшее совершенного контроля над своими низшими проявлениями, освободившееся от гнета «плотского человека».
Чувствуя, что он ведет бесполезное сражение, майор Риддл спросил безнадежным голосом:
– Вы не могли бы помочь нам понять, почему ваш супруг покончил с собой?
Она пожала хрупкими плечами:
– Нами двигают разные силы… Вам не понять. Вы перемещаетесь лишь в материальном плане.
Пуаро прокашлялся.
– Кстати, о материальном плане… Вы не знаете, мадам, кому ваш супруг оставил свои деньги?
– Деньги? – Она уставилась на него. – Я никогда не думала о деньгах. – В голосе ее звенело презрение.
Пуаро сменил тему:
– Когда вы сегодня спустились к ужину?
– Когда? Что значит время? Время бесконечно, вот мой ответ. Время бесконечно.
– Но ваш супруг, мадам, – проговорил негромко Пуаро, – был весьма педантичен в вопросах времени, особенно, как мне говорили, в отношении времени ужина.
– Милый Жервас, – снисходительно улыбнулась она. – Он был в этом отношении таким глупым… Но это делало его счастливым. Потому мы никогда не опаздывали.
– Вы были в гостиной, мадам, когда первый раз ударили в гонг?
– Нет, я была в тот момент у себя в комнате.
– Вы помните, кто был в гостиной, когда вы туда вошли?
– Да почти все, как мне кажется, – рассеянно ответила леди Шевенэ-Гор. – А это имеет значение?
– Может, и нет, – согласился Пуаро. – Остается еще один вопрос. Ваш супруг никогда не говорил вам, что подозревает, что его ограбили?
Похоже, что леди Шевенэ-Гор этот вопрос не особенно интересовал.
– Ограбили? Мне так не кажется.
– Ограблен, обманут, каким-то образом ошельмован…
– Нет-нет, я так не думаю… Жервас был бы очень зол, если бы кто-то позволил себе такое.
– В любом случае он вам ничего не говорил?
– Нет-нет. – Леди Шевенэ-Гор покачала головой, по-прежнему не выражая интереса. – Я бы запомнила…
– Когда вы в последний раз видели супруга живым?
– Он, как обычно, заглянул ко мне, спускаясь к себе перед ужином. Там была моя горничная. Он просто сказал, что спускается.
– О чем он больше всего разговаривал последние несколько недель?