Убийство Вампира Завоевателя

— Бесполезно предлагать мне ложные истины, Виви, — сказала она.

Мое сердце подскочило к горлу.

— Клянусь, моя богиня, я…

— Так же как бесполезно предлагать их себе. — Единственный палец скользнул вниз, по углу моего подбородка, приподнимая его. — Ты так боишься того, что бьется в твоей груди. Это не тот враг, дитя.

Мой рот закрылся. Акаэи выпрямилась, встав во весь рост. Свет ее глаз вспыхнул, а нити на пальцах дрогнули и перестроились, словно намечая путь к новой паутине.

— Твое предложение очень благородно, — сказала она, — но мне оно не нужно. Твоя смерть не имеет для меня никакой ценности. Но твоя жизнь… Я вижу, что из нее может получиться что-то очень полезное.

Я вздохнула с содроганием.

Но эта короткая, мощная волна облегчения резко схлынула, когда Акаэи повернулась обратно к Ньяксии и Атриусу. На долю секунды я подумала, что, возможно, сейчас стану свидетелем смерти Атриуса или битвы между богинями, которая уничтожит всех нас.

Однако голос Акаэи был спокоен, когда она заговорила снова.

— Я очень сочувствую твоей боли и горю, кузина. Поэтому я позволю тебе сохранить эти победы. Пусть у тебя останется голова моего служителя. Пусть у тебя останется это королевство. Но. — Ее лицо потемнело, свет ее глаз окрасился в синие тона. Небо над нами стало неестественно пурпурным, над звездами заплясали беззвучные трещины молний. — Знай, Ньяксиа. Сегодня ты переступила черту. Совершила то, что нельзя отменить. Я слишком долго и упорно сражалась за тебя, чтобы так пренебрежительно относиться к тебе. И ты знаешь, что если бы сейчас перед тобой стояла не я, а кто-то другой, наказание не было бы столь легким.

Ньяксиа сладко улыбнулась. Она до боли напомнила мне ту улыбку, которую я видела в видении Атриуса, — улыбку, которая удваивалась как предсмертное обещание.

— Я давно устала от мелких угроз Белого Пантеона, Акаэи, — сказала она. — Если Атроксус и ему подобные хотят прийти за мной, пусть приходят. Я буду сражаться сильнее, чем мой муж. У меня нет ни капли его сострадания.

Акаэи долго смотрела на Ньяксию. Нити на ее пальцах плясали и переплетались, расходясь веером за крыльями, словно перебирая тысячи вариантов тысячи будущих событий.

— Я пыталась, кузина, — тихо сказала она. — Ты этого не вспомнишь. Но пусть судьба покажет, что я пыталась.

А затем, взметнув облака, дым и крылья, Акаэи подняла голову к небу и исчезла.

Ньяксиа едва взглянула ей вслед.

— Какая катастрофа, — пробормотала она, откидывая на плечо усеянные звездами волосы. Затем она повернулась к Атриусу, и медленная, ночная улыбка снова растянулась на ее прекрасном рту.

— Атриус Кровнорожденный, — прошептала она. — Ты хорошо послужил мне. Ты превзошел все мои ожидания. Взамен я снимаю с тебя проклятие, которое наложила на тебя, как и обещала.

Она наклонилась и коснулась груди Атриуса.

С этим прикосновением мир погрузился во тьму.

В ушах зазвенел беззвучный крик. Прежде чем я поняла, что происходит, мои колени ударились о каменную землю, а тело обмякло. Вампиры, прикованные к столбам, скорчились, едва приходя в сознание.

Атриус обмяк и схватился за грудь, его боль доносилась даже сквозь хаос.

Ньяксиа не сказала ни слова на прощание. В этом водовороте ночи она исчезла. А когда все стихло и чувства медленно вернулись ко мне, я поднялась на колени и почувствовала, что Атриус лежит передо мной на земле, безжизненный.

Я выдохнула его имя и подползла к нему. Голова плыла, а конечности подкашивались. Тьма цеплялась за края моих чувств, готовая в любой момент утащить меня.

Но мне все же удалось добраться до Атриуса, и мои руки скользнули по его обнаженной груди.

В моей памяти промелькнули обрывки его воспоминаний — воспоминания о том, как Ньяксиа жестоко убила принца Кровнорожденных даже после того, как он выполнил ее величайшие требования. На один ужасный миг мне показалось, что она поступила так же и с Атриусом.

Если бы она так поступила, я бы…

Я не смогла закончить мысль. Я использовала последнюю энергию, которой у меня не было, чтобы проникнуть в ауру Атриуса так глубоко, как только могла позволить мне моя истощенная магия, до самой сердцевины его сердца.

И там я почувствовала его душу. Слабую. Но живую.

И здесь не было гнили. Ничто не поглощало его.

Я выпустила дрожащий вздох и прижалась к нему. Прилив адреналина покинул меня, как и остатки моей скудной энергии.

Атриус слабо пошевелился. Он приподнял голову и издал беззвучный хрюкающий звук. Одна его рука нашла путь к моей руке и на мгновение замерла, как будто он не был уверен в своих ощущениях.

Его глаза открылись, осознание вернулось к нему в тот же миг, как и ко мне.

Его пальцы сжались, и с этим давлением реальность наших отношений рухнула вокруг меня.

Я предала его. Он бы убил меня за это. Любой король поступил бы так же.

Эти истины укоренились в моем сердце.

Возможно, мне привиделось, как он произнес мое имя.

Я открыла рот, чтобы заговорить, когда Атриус поднялся, но темнота забрала меня прежде, чем я успела произнести слова. В любом случае они были бы бесполезны.

ГЛАВА 48

Я снова проснулась в своей комнате.

Я сразу же узнала это место. Если раньше я узнавала его по врожденной знакомости, то теперь — по неописуемой разнице: каждый из знакомых запахов и ощущений немного изменился, словно свет сместился каким-то необъяснимым образом.

Я лежала, не шевелясь. Сначала я подумала, что последний день — неужели это был всего лишь день? Сколько времени прошло? Это был сон. Конечно, мне снились предательства, признания, разрушенные проклятия и богини — богини — стоящие прямо передо мной.

Но вот моя рука поднялась и коснулась щеки, палец прочертил дорожку, которой касалась богиня. Кожа казалась такой обманчиво нормальной. И все же… совсем не нормальной.

Нити запутались, и я неловко ухватилась за них. Я села, восстанавливая хватку…

… И столкнулся лицом к лицу с завоевателем.

Он сидел в кресле в углу, опираясь пятками на журнальный столик, — зеркальное отражение его позы в тот момент, когда я впервые очнулась в его присутствии, несколько месяцев и целую жизнь назад. В его руках был кинжал.