Убийство. Кто убил Нанну Бирк-Ларсен?

— Кто-то в мэрии взломал его почту, — сказала адвокат.

— В мэрии? — повторила Лунд.

— Я ведь вам уже говорил! — воскликнул Хартманн. — У меня были подозрения.

— А в квартиру мог попасть практически кто угодно, — добавила адвокат. — Ключи хранились в письменном столе. Любой служащий мэрии или даже посетитель мог сделать дубликат.

— Да бросьте! — начал Майер.

— Выслушайте меня! Я признаю, что пользовался услугами сайта знакомств. Но я не знаю, кто написал эти письма. Должно быть, кто-то узнал мой пароль. И писал от моего имени.

— У моего клиента алиби, — напомнила адвокат. — Он был с Риэ Скоугор в тот вечер. Все выходные они вдвоем провели на конференции.

Брикс стал бросать косые взгляды на Лунд и Майера, не скрывая своего настроения от Хартманна и адвоката.

— Так что? — настаивала женщина. — Вы по-прежнему считаете, что в данных обстоятельствах Троэльс Хартманн может быть подозреваемым?

— Если в прессу просочится хоть одно слово, — бросил полицейским Хартманн, — я привлеку к суду все ваше управление. И каждого из вас лично. Я не позволю, чтобы меня оклеветали марионетки Поуля Бремера…

— Достаточно, — остановил его Брикс. — Нам нужно поговорить.

— Какова вероятность того, что он говорит правду? — спросил Брикс, когда они вышли в коридор. — Что его страничку на сайте могли взломать?

— Чушь это все, — сказал Майер. — Там нужен пароль. И компьютер, с которого отправлялись письма, стоит в их служебной квартире.

Лунд через открытые жалюзи наблюдала за Хартманном.

— Что вы думаете? — спросил у нее Брикс.

— Сейчас мы больше ничего от него не добьемся. Чтобы проверить записи его телефонных звонков, нужен ордер. Но почему он думает, будто здесь замешан Бремер?

— Потому что он параноик, — быстро ответил Брикс. — Отпустите его. И я не хочу, чтобы это попало в газеты…

— Мы к этому не причастны, — перебила его Лунд. — Сколько можно повторять?

— Больше никаких утечек. Держите меня в курсе. Не делайте ничего, не поговорив сначала со мной. Я сам скажу Хартманну, что он может идти.

Когда Брикс ушел, Лунд и Майер вернулись в кабинет.

— Нужно обязательно поговорить с Риэ Скоугор, — сказала Лунд. — Да, и насчет той конференции. Кто проверял, что они были там?

Майер порылся в бумагах на своем столе, нашел нужный отчет.

— Свендсен. По информации от гостиницы при конгресс-центре, они оба зарегистрировались в девять утра в субботу. Сняли номер и большой конференц-зал. А выехали в воскресенье после обеда.

— Свендсен лентяй каких поискать. Как они расплачивались?

Шуршание страниц.

— Кредитной картой Риэ Скоугор.

Майер смотрел через стеклянную дверь, как Хартманн идет по коридору по направлению к спиральной лестнице. Лунд проследила за его взглядом.

— Значит, наш красавчик-кандидат — серийный донжуан, — усмехнулся Майер. — А я-то думал, что он должен быть стопроцентным джентльменом.

— Интересно, кто, помимо Скоугор, видел там Хартманна? Надо проверить.

— Да, я попрошу кого-нибудь заняться этим. Но вы понимаете, что газетам все станет известно. Кто-то сливает информацию прессе. Это не вы. И не я. — Он ткнул пальцем в сторону кабинета Брикса. — Но кто-то точно сливает.

У нее зазвонил телефон. Вибеке.

— Привет, мам. Я перезвоню тебе. И сегодня приду поздно. Не говори Марку про Бенгта и Швецию. Я сама.

— Пришел отец Марка, — сказала Вибеке.

Лунд не сразу смогла переключиться на то, что не касалось расследования. Хартманн. Марк. Тайс Бирк-Ларсен. Карстен.

— Если хочешь застать его, то поспеши, — сказала ей мать.

Тайс Бирк-Ларсен и Пернилле сидели рядом за столом под низко висящим светильником из муранского стекла. Сотруднице социальной службы, которую к ним прислали, было около сорока — хорошо одета, очень профессиональна. Ее вполне можно было принять за адвоката.

— У вас не было ранее подобного опыта? — спросила она.

— Нет, — ответил Бирк-Ларсен.

Пернилле с отрешенным видом смотрела в окно.

— Кто-нибудь из вас обращался за психологической помощью или за консультацией?

Он покачал головой.

— Появление общего ребенка обычно приводит к возникновению у пары очень прочной связи. Потеря этого ребенка неизбежно оказывает влияние на отношения между родителями.

Она словно читала учебник.

Пернилле встала и отошла к выложенной кафелем стене, сложила на груди руки.

— Сейчас меня волнуют не наши отношения, — заявила она.

— А что же?

У женщины были ярко-голубые глаза и слишком легкомысленная прическа для ее возраста и рода занятий.

— У вас есть дети? — спросила Пернилле.

— Это не имеет значения. Того, что случилось, уже не изменить. Вы должны думать друг о друге. И о вашей семье.

— Я не нуждаюсь в ваших советах! — отчеканила Пернилле.

Женщина полезла в сумку, достала оттуда буклеты.

— Эти проспекты дадут вам представление о том, что такое психологическая помощь и что она может вам дать. — Она положила буклеты на стол и встала, начала одеваться. — Особенно рекомендую обратить внимание на наши группы поддержки скорбящих. Бывает очень полезно поговорить с другими людьми, оказавшимися в той же ситуации.

— Нам есть чем заняться, — ответила Пернилле.

Женщина направила на нее твердый взгляд.

— Это не предложение, — сказала она. — Это условие, на котором ваш муж отпущен из-под стражи. Если вы не станете посещать ни одну из групп, он вернется в тюрьму. Ему крупно повезло, что после истории с учителем он вообще может ходить по улицам.

Бирк-Ларсен проводил ее, поблагодарил на прощание.

Вернувшись наверх, он увидел, что Пернилле стоит возле раковины с бессильно опущенными руками.

— Она сказала, что группа поддержки скорбящих собирается завтра.

Незадолго до визита соцработника ему позвонили из газеты. Он пока не рассказал об этом Пернилле, но знал, что молчание ничего не изменит.

— Они снова собираются писать о том политике, — добавил он, не дождавшись ответа.

— Что у них есть?

— Не знаю.

Она потянулась к телефону.

— Полиция ничего тебе не скажет, Пернилле. Как ты не понимаешь? Они считают, что нас это не касается.

Лунд не отвечала на звонок, Пернилле услышала только запись автоответчика.