Участковый: Назад в СССР 2

— Артём Абрамович, ты чего такой взъерошенный?

— Саша, сегодня днём, я опять видел ту самую скорую помощь — выпалил Кац и, услышав шум в ванной комнате, перешёл на шёпот.

— Где именно?

— Скорая ехала в сторону дома инженеров.

— Док, а это точно та самая машина?

— Там фара новая стоит. По цвету сильно отличается. И несколько вмятин на крыле, оставленных крупной дробью.

— Кто за рулём?

— Тот же водитель, что заезжал в аномалию.

— Значит, оклемался мой приемничек — проговорил я, и док закивал.

— Да, водитель выглядит нормально. А ещё, мне кажется, они что-то снова замышляют.

— Надеюсь, не этой ночью.

В этот момент из-за неплотно прикрытой двери послышался возглас Зины, и я виновато пожал плечами. Среагировав, Кац ухмыльнулся и погрозил мне пальчиком.

— Ладно, Саша, ты тут разбирайся. Если что-то надумаешь, я у себя в морге. Сижу, готовлю оборудование, жду инструкций.

Кац ушёл, а я направился в ванну, уже понимая, что прямо сейчас предстоит сложный разговор, по итогу, которого мне придётся свалить.

У Зины на эту ночь были грандиозные планы. Если честно, разрушать их особо не хотелось, но пришлось. Быстро перекусив принесёнными ею деликатесами, я оставил девушку в квартире одну, и только пообещав поскорее вернуться, смог улизнуть.

К этому моменту снаружи окончательно стемнело. Сначала я собирался выдвинуться к дому инженеров на разведку, но увидев, что машина секретарши директора комбината по-прежнему стоит там, где я её оставлял, решил проверить всё ли нормально.

Когда я подошёл ближе, в салоне загорелся свет, позволив увидеть сидевшую внутри Леночку.

Неужели она так быстро созрела для разговора? — немного удивившись, подумал я и, забравшись на заднее сидение, поймал в зеркале заднего вида сосредоточенный взгляд девушки.

— Хочешь поговорить? — предположил я, и она кивнула.

— Да. Давай прокатимся, я расскажу немного про себя.

Машина тронулась, и мы покатили по микрорайону. Леночка начала просто объезжать комбинат, явно не собираясь куда-то конкретно ехать. А свою историю жизни начала выдавать, только после наводящих вопросов.

— В каком году ты родилась?

— Вообще, у девушек такое не спрашивают, но, пожалуй, тебе это знать необходимо. Я родилась в тысяче восемьсот восемьдесят втором году, во времена правления российского императора Александра третьего.

— Хорошо выглядишь, для столетнего возраста — сделал комплимент я, но в ответ Леночка возмущённо фыркнула.

— Мне пока только девяносто восемь — тут же поправила она.

— И каково это, никогда не стареть?

— Саша, а кто тебе сказал, что я не старела? После революции произошли некие события, из-за которых почти все порталы надолго запечатались. А так как прежний хранитель нашего портала бесследно исчез, открыть его снова было некому.

— А ты сама пробовала?

— Конечно же, нет. Я же говорила, убийство людей, даже ради выживания — это не моё. Я так и продолжала жить рядом с комбинатом, ожидая своего конца. После революции устроилась работать учительницей в школу и проработала там до войны.

— Учительницей? — удивился я. — Значит, вокруг каждый день до сих пор ходят твои ученики?

— Да. Одну из моих учениц ты даже знаешь. Это твоя соседка Кондратьевна. Бойкая была девица. Впрочем, она и сейчас, никому спуску не даёт.

— А почему она тебя не узнаёт?

— Я же говорю, тогда хранителя не было, так что выглядела я намного старше.

— А давай-ка, начни рассказывать всё с самого начала — предложил я.

Среагировав, Леночка тяжко вздохнула.

— Хорошо, Саша. Как скажешь. Всё началось, когда мне было семнадцать. Тогда я только недавно окончила Московское Императорское театральное училище, по классу балерина. Поступила служить в труппу одного из самых известных имперских театров. Саша, надеюсь, тебе не надо объяснять, через что пришлось пройти девушке, из обнищавшего дворянского рода, чтобы пробиться из кордебалета в примы балерины.

— В этих кругах всегда был знатный гадючник. Так что я ничему не удивлюсь.

— Гадючник — это подходящее слово. Мне пришлось стать официальной любовницей, московского обер-полицмейстера. Одновременно с этим за мной настоятельно ухаживал его заместитель, полковник Вяземский. Именно он и решил, видимо для того, чтобы произвести впечатление, ввести меня в одно тайное общество.

— Организацию вечноживущих?

— Не совсем. Вечноживущие, всегда прикрывались обществами почитателей всяких тайных истин. Прятались в псевдо-мистических клубах высшего света. Девяносто девять процентов организаторов всего этого, шарлатаны, мистики, гипнотизёры и лживые прорицатели. Они научились через них влиять на экзальтированных особ и легко внушаемых личностей, с целью их дальнейшего использовать. Вот в этом супе и варились вечноживущие, выцепляя только тех, кто им нужен.

— Значит, ты им чем-то очень сильно приглянулась?

Леночка кивнула.

— Да. Только меня не собирались делать членом клуба вечноживущих. Молоденькую балерину собирались использовать в качестве жертвы. Я должна была стать донором жизненной энергии.

— Раз ты до сих пор жива, что-то пошло не так — догадался я.

— Поначалу всё шло нормально. Меня провели по потайным клубам Московского бомонда. Сделали участницей дюжины мистических ритуалов. В процессе участники вызывали духов и смотрели представления искусных факиров. Видимо, во время этих действий меня выбирали. Вечноживущие предложили полковнику в обмен на мою жертву, ввести его в круг приближённых.

— И, разумеется, он согласился.

— По-иному и быть не могло. После заключения договора полковник Вяземский позвал меня принять участие в красочном представлении. И для этого меня привезли на окраину Москвы. Прямо вот сюда. — Леночка указала на центральную проходную комбината, мимо которой проезжал автомобиль. — Тогда хранителем порталов был владелец швейной мануфактуры. Он-то и должен был устроить сеанс подпитки, для круга своих близких. Разумеется, за счёт моей жизненной энергии.

— Я только одного не пойму, зачем такие сложности? Привозить начинающую балерину? Ведь на пропажу сто процентов среагировал бы твой любовник, обер-полицмейстер. Он бы учинил расследование. Зачем привлекать так много внимания? Не проще ли взять кого-то из молоденьких работниц мануфактуры?

— Обычно эта группа так и поступала. Но есть такое понятие, как подпитка самого перехода, особенными жертвами. Понимаешь ли, Саша, любой из тринадцати обнаруженных проколов реальности, ведущих во тьму, постепенно затягивается. При определённых условиях их можно надолго потерять. А для взлома запечатавшегося прокола понадобятся слишком большие усилия.

— Значит, ты особенная?

— Как оказалось, да. Это и проявилось в катакомбах десятого августа, тысяча восемьсот девяносто девятого года. После того как мне пустили кровь, прокол повёл себя необычно. Войдя со мной в контакт, портал начал словно ярко пылающий маяк, привлекать скитающихся во тьме пустышек. В итоге группе истинных членов тайного общества, вместо участия в пиршестве, пришлось сражаться за свою жизнь и выбирать жертву среди своих, чтобы закрыть портал.