Участковый. Назад в СССР

— Мой старый учитель, бывший судмедэксперт Артём Абрамович Кац, перед выходом на пенсию, рассказал об этом старом, таинственном деле. Так что я знаю много о так и непойманном серийном убийце. Кстати, про нашего неуловимого маньяка, в микрорайоне ходят настоящие городские легенды. А ещё учитель оставил номер, который нужно набрать, если в арке снова найдут труп.

— Артём Абрамович, как же, помню. Он один из тех, кто выдвигал самые невероятные версии и был склонен к фантастическим теориям. Верил в мистику и перемещение во времени и пространстве. — Горюнов вспомнил добрым словом старого судмедэксперта, так как именно с ним он множество раз вёл долгие беседы в предбаннике местного морга ещё в девяностые. В подсознании сразу появились картинки со стопками, наполненными неразбавленным медицинским спиртом.

— Да, мой учитель, он такой. До последнего своего дня утверждал, что мы чего-то не видим, а он это подсознательно чувствует. Впрочем, с первого зарегистрированного убийства в арке, до сегодняшнего дня прошло сорок три года. Это слишком большой срок для действующего серийного убийцы. После такого и правда можно поверить во всё что угодно.

Горюнов указал на жертву.

— Вы её уже осмотрели? Все ли детали совладают?

— Да. Судя по тому, что я знаю из записей и рассказов учителя, это стопроцентно идентичный прошлым эпизод — подтвердил эксперт.

— А ведь девять лет прошло. Я надеялся, что маньяк больше не появится.

Подойдя ближе, Горюнов поднял сигнальную ленту и вошёл под сень арки. И вновь, как и в прошлые разы, почувствовал неприятный сквозняк, будто идущий из кладбищенского склепа и пронизывающий тело буквально насквозь.

Странно это всё. Холодные мурашки пробегают по спине, но вместо озноба, со лба начинает капать пот. При этом немного повышаются давление и температура.

На Горюнова так накатывало каждый раз, когда он прибывал сюда, после обнаружения очередного трупа. Подполковник скидывал всё на нервы, ведь при посещении этого же места в другое время, подобные ощущения проявлялись редко. Вблизи других мест преступлений, на него накатывало всего два раза. А ещё Иван Николаевич знал: завтра у него будет болеть голова.

Быстро осмотрев тело, он не обнаружил ничего выбивающегося из привычной картины преступления, и принялся исследовать внутренности арки. Теперь стены покрывали паршивенькие граффити, практически скрывшие выцветшую краску. Створка древних ворот, когда-то давно закрывающих въезд во внутренний дворик, уже давно намертво приварена к массивным кольцам, торчавшим из стены.

Иван Николаевич в очередной раз удивился тому факту, что покрытая жестяным железом кованая решётка, украшенная вензелем первого хозяина комбината, так долго продержалась и её никто не додумался снять и увезти на приёмку металлолома.

Чтобы рассмотреть всё подробно, пришлось включить телефонный фонарик. Ведь несмотря на то, что переулок залит апрельским солнышком, внутри арки неестественно сумрачно. Горюнов вспомнил, как истекающий кровью старшина милиции указывал наверх и на решётку. Подполковник направил луч света выше, и ему показалось, что сгустившиеся тени расступаются на пару мгновений медленнее, чем должны.

Ну вот, разволновался сегодня, накрутил себя, и опять мерещится всякая хрень — проговорил про себя Иван Петрович и постарался выкинуть всякую мистическую пургу из головы. Подняв ленту, с другой стороны, он вошёл в квадратный дворик колодец. Сразу стало полегче дышаться.

Здесь ему тоже приходилось бывать множество раз, так что одного взгляда хватило, чтобы понять, за последние четыре года тут ничего не изменилось. Однако сейчас Ивана Петровича интересовали не минимальные изменения, а единственное окно небольшой кухни, находящееся на третьем этаже.

Особо не надеясь, увидеть того, кого не раз видел раньше, Горюнов взглянул на закрытое окно и обнаружил за стеклом белёсое лицо старика. Выходит, что его прежний свидетель до сих пор жив.

А ведь Антону Львовичу Воронцову уже далеко за семьдесят. Бывший военный медик. Инвалид. Ветеран афганской войны. А раз он по-прежнему здесь, то у убийства наверняка появится главный свидетель.

Поприветствовав старика взмахом руки, Иван Петрович заметил ответный кивок и повернулся к эксперту, который ходил за ним по пятам.

— А местные опера поквартирный обход уже сделали? — поинтересовался он тихо, не собираясь отвлекать внимание своего преемника, продолжавшего беседовать с полицейскими.

— Да, сразу, как только прибыли на место, они пробежались по подъездам. Только как-то ребятки подозрительно быстро управились. Говорят, никто ничего не видел.

— Ясно — буркнул Горюнов и выругался про себя.

Короче, раздолбаи. Наверняка весь обход квартир занял минут пятнадцать, не больше. Спросили только у тех, кто открыл дверь, и на этом успокоились. Кстати, знакомого ему местного участкового, среди полицейских, Горюнов не обнаружил.

Развернувшись на месте, Иван Петрович подошёл к нужному подъезду и по памяти нажал три цифры на древнем домофоне. Магнитный замок послушно щёлкнул. После этого подполковник проник внутрь и стремительно поднялся на третий этаж. Затем постучал в деревянную дверь, ибо знал: звонок в квартире ветерана, скорее всего, не работает.

— Иван, входи. Там открыто.

Услышав приглашение, Горюнов распахнул скрипучую створку и войдя, прикрыл её за собой. Затем прошёл по длиннющему коридору, попав внутрь крохотной кухоньки.

— Антон Львович, здравствуй. Ну как ты тут поживаешь? — спросил подполковник, у свидетеля двух прошлых убийств.

Седой старик сидел на инвалидной коляске и с укором смотрел на него.

— Как видишь, пока жив.

После этого Горюнову стало неудобно. Четыре года назад он заезжал в переулок самый последний раз, после того как нанятая им охранная фирма, в очередной раз, устанавливала камеру наружного наблюдения, на соседнюю общагу. Но тогда он к старику зайти не решился. Побоялся не найти его в живых. А Львович, оказывается, жив и выглядит почти так же, как в те времена, когда они первый раз встретились.

— Антон Львович, скажи, неужели ты в третий раз всё видел? — спросил Горюнов, уже предполагая каков будет ответ. После этого он подошёл к закрытому окну и посмотрел на отлично просматриваемую арку.

— Ну ты же знаешь Иван. Мне по ночам не особо спится. Так что да. Я всё видел в подробностях, уже в третий раз подряд.

— Значит, всё повторилось. Антон Львович, может, заметил какие-нибудь различия?

— Когда девушка вошла со стороны переулка, на часах было без пяти минут три часа ночи. Она остановилась в арке, будто кого-то поджидая. Её нагнал мужчина в светлом плаще и шляпе. Они обнялись и поцеловались. А затем в его левой руке сверкнул клинок. Он ударил жертву не менее десяти раз в правый бок. Она хотела закричать, но он зажал её рот ладонь и держал до тех пор, пока жертва не прекратила биться в агонии. А едва она затихла, убийца опустил на асфальт тело и сразу ушёл.

— Значит, третий раз одно и то же.

— Да. Первый, в две тысячи первом. Второй в пятнадцатом и вот сегодня опять «двадцать пять». Иван, мне иногда кажется, что я проклят и обязан всё это видеть до самой смерти — печально проговорил старик.

— Первое появление нашего серийника состоялось в восемьдесят первом — напомнил Горюнов о эпизоде насильственной смерти собственной матери. В момент второго своего появления, маньяк после принесения жертвы, вынужденно убил старшину Харченко. Всего было пять эпизодов, на одном и том же месте, за сорок три года. Возникает вопрос: не долговат ли стаж у нашего серийника. Да ему сейчас, даже по самым скромным подсчётам, больше шестидесяти.