Участок
Шрифт:
Он заглянул к Вадику и сказал:
– Ну, есть что-нибудь? На тебя вся надежда!
Вадик ответственно сказал:
– Спасибо, но стопроцентно причину возгорания в данный момент установить невозможно!
– Это я понял еще до пожара, извини! А могут Терепаев и Лев Ильич уцепиться за что-то?
– При желании уцепиться можно за что угодно. Горючее, например, хранилось не как положено.
– Ты-то откуда знаешь?
– А и знать нечего.
Кравцов не стал вникать в типичный образец анисовской логики, его волновало другое:
– Ступина могут в этом обвинить?
– Вполне. Как начальника мастерских.
– Так. Дальше.
– Дальше? Вот, видите, – указал Вадик на черные обрывки проводов, разложенные на газете. – Провода обгорели по всей мастерской. Но вот тут они не просто обгорели. Характер обрыва и оплавления свидетельствует о коротком замыкании! – торжественно заключил Вадик. – Которое могло произойти и во время пожара, но могло и стать его причиной! Ветхие провода были. И проведены с нарушениями, открытым способом.
– Интересно! А в этом кто виноват?
– Да никто. Или советская власть. При ней еще мастерские строили, и провода пустили как попало. Между прочим, я к Мурзину сбегал и спросил насчет проводки, так он даже разозлился. Говорит: сто раз предлагал Шарову-старшему электричество и в мастерских, и на винзаводе поменять. Везде старые провода. А Лев Ильич жмется, денег жалеет.
– Вадик! – воскликнул Кравцов. – Да ты сам не представляешь, какую ты мне замечательную вещь сказал!
– Почему не представляю? Представляю, – улыбнулся Вадик.
– Тогда за мной! С уликами!
Кравцов выскочил из медпункта и побежал к дому Ступиных.
Он побежал к дому Ступиных, а там уже сидели Терепаев и Лев Ильич. Людмила не сказала им, что Виталий собрался в город. Сказала, что вышел.
– Подождем, Илья Сергеевич? – предложил Терепаеву Лев Ильич.
– Придется подождать.
Они сели. Людмила, понимая, что это невежливо, не в силах была предложить им чаю или молока. Наоборот, она сказала им обидные слова:
– Насколько я понимаю, вам надо на кого-то свалить вину?
Лев Ильич хотел было ответить, но Терепаев взял его за руку:
– Я думаю, на свежем воздухе подождать можно.
Он не любил вмешательства постороннего гражданского населения в ход следствия.
Они вышли на свежий воздух, а тут как раз и Виталий идет.
– Это как понимать, Виталий? – спросил Лев Ильич. – С вещами, я смотрю? Уезжать собрался?
– Наоборот, приехал.
– Нет, вещи – это хорошо! – одобрил Терепаев. – Пригодятся. В район поедем, Ступин!
– Зачем? Свидетелей нашли?
– Свидетелей полно! – уверенно и привычно сказал неправду Терепаев. – Но дело не в них. Там, может, все побывали,
все село! Оказывается, туда легко пролезть можно, ты это знал?– Я говорил Льву Ильичу...
– Не говорить надо было, а делать! – отреагировал мгновенно Лев Ильич.
А Терепаев нагнетал:
– По-любому, друг дорогой, таких мотивов, как у тебя, ни у кого нет! Тебе Лев Ильич ревизию обещал? Обещал. Уволить тебя обещал? Обещал! Очень веские причины! Поэтому садись-ка в машину, а то устал я у вас тут ерундой заниматься!
Но в это время на крыльцо вышла Людмила. Услышав последние слова Терепаева, она подошла к Виталию, взяла у него сумку и сказала:
– Никуда он не поедет!
– Извините, поедет! Иначе – сопротивление при задержании, а это особая статья!
– А он и не сопротивляется! Это я сопротивляюсь! И не только сопротивляюсь, а могу вообще вам такое тут устроить! Доказательства есть? Нет! Ну и мотайте отсюда! – Людмила взяла велосипедный насос, лежавший на перилах крыльца, другого ничего не нашлось. И взмахнула им: – Мотайте, это мой дом, мой двор, вы вообще без санкции не имеете права! Сейчас вот офигачу по лбу – и мне ничего не будет! – распаляясь, кричала Людмила.
Виталий невольно усмехнулся: странно ему было видеть свою насквозь городскую и насквозь интеллигентную жену в роли бунтующей деревенской бабы, на которую она сейчас, по правде сказать, была очень похожа.
А Лев Ильич тем временем как бы случайно сделал шаг, другой – и оказался в стороне от Терепаева. Терепаев стоял теперь один, но его это не смутило. Возмущенный нападками на себя, он отчеканил:
– Ступин, официально сообщаю: вы задержаны! А вы, – обратился он к Людмиле, – если будете продолжать свое поведение, тоже подвергнетесь!
– Минуточку! – послышался крик.
Во двор вбежали запыхавшиеся Кравцов и Вадик.
– Минуточку! Хотелось бы понять, что происходит? – задал вопрос Кравцов.
– Я тебе потом объясню, – ответил Терепаев.
– Да нет, у нас свои объяснения есть! Вадик, прошу!
Вадика уговаривать не надо было. Он разложил на земле газету и повторил то, что сказал Кравцову относительно проводки, короткого замыкания и т.п.
– Ты что хочешь сказать, фельдшер? – возмутился Лев Ильич. – Ты хочешь вообще на меня вину свалить? Я сам, получается, собственную машину сжег?
И тут Мурзин, оказавшийся тут то ли случайно, то ли нарочно, подал голос:
– А я вас сколько предупреждал, Лев Ильич? И о проводах говорил. И рубильники давно надо было за территорию вынести, в ящик железный поместить с замком, для аварийного отключения. Да и много чего переделать надо. А то так и будет гореть.
– Уже сгорело, – заметил Хали-Гали, который тоже стоял здесь, у забора. И вообще довольно много народа собралось. И слышался в этом народе какой-то ропот, который Терепаева раздражал.