Ученье – свет, а не захочешь светить – заставим

— Танечка, будь так любезна, повтори за мной: «Кон. Вылечи мне ногу».

А в ответ тишина и две особи, замершие статуями, держащиеся друг за дружку.

— Просто скажи: «Кон. Вылечи мне ногу. И всё», — не унимался экспериментатор, который во что бы то ни стало решил подтвердить или опровергнуть свои предположения.

Ответ был нулевой. Первая реакция последовала только через несколько секунд. Танечка медленно обвела взглядом зал, засыпанный песком, явно кого-то ища, но, не найдя, вновь тупо уставилась на Диму.

— Ты что, мазохистка? — не унимался уже закипающий молодой человек. — Тебе что, нравится терпеть боль? Ведь это так просто. Дай команду Кону, чтобы он тебя вылечил, и нога будет как новенькая.

Эта пламенная речь также не возымела успеха в уговаривании, но почти через минуту молчаливого противостояния Танечка нерешительно произнесла:

— Кон. Вправь мне голеностоп, пожалуйста.

И тут произошло сразу несколько событий. Причём все как одно громких. Первым раздался хруст вставленного на место сустава. За ним — душераздирающий визг Танечки, тут же рухнувшей в обморок. Без какой-либо паузы, практически параллельно — истеричный ор Веры, не успевшей поймать обмякшего тела подруги. И в заключение сзади послышался громкий всплеск падающей в воду массажистки.

Дима просто офигел от такой тупости бывшего преподавателя начальных классов. Рухнул обратно на кушетку лицом в дырку и страдальчески простонал:

— Дебилка. Если уж не знаешь, как подобные вещи лечатся, то просто дала бы команду Кону, чтобы сделал ноги такими, какими они были до травмы. И всё!

— Кон, — неожиданно сквозь слёзы запричитала якобы потерявшая сознание Танечка, — сделай мои ноги такими, какие они были до травмы.

То, что команда с успехом была выполнена, стало понятно сразу. Женщина, как сомнамбула, резко приняла сидячее положение, тупо уставившись на свои конечности, которые не просто обрели первоначальную кондицию, но и были обуты в туфли со шпильками, потерянными ей ещё в родовом гнезде Наполеонов.

Молодой человек, задрав голову и увидев сотворённое чудо, хотел было подняться с массажного стола, но, вовремя вспомнив, что голый, затребовал себе римскую тогу. Почему тогу, а не простынку на худой конец, он и сам не знал.

Появившееся одеяние противно прилипло к намазанной маслом спине, но выпендриваться с обезжириванием не рискнул. Фиг его знает, как Кон воспримет команду. Так можно и подкожного жира лишиться напрочь.

Пару минут потребовалось всем участникам учебного эксперимента для приведения себя в адекватное состояние. Танечка продолжала сидеть пятой точкой в песке, уперевшись на руки. Она, резко забыв о ноге, отчего-то с ненавистью зыркала на сидящую напротив голую тайскую массажистку.

Вера, как и излеченная подруга, тоже не излучала любезности, но, в отличие от первой, испепеляла обоих: и массажистку, и её клиента-кобеля, устроившего это аморальное представление.

— Может, объяснишь, что здесь происходит? — в прямом смысле сквозь зубы прошипела злющая брюнетка в коктейльном платье.

— А что тут непонятного, — устало, с видом, как ему все надоели своей тупостью, Дима сунул руку за отворот тоги на манер Наполеона, а второй, обведя тропический пейзаж, выдал заключение. — Перед вами рай, подруги мои. Самый настоящий рай со всеми вытекающими отсюда последствиями. Вот именно таким, наверное, он и существует на самом деле. Любая прихоть — по вашему желанию. И всё исключительно на халяву. Вы же уже освоили свои спальные апартаменты? Я так понял, в спальнях хозяйничает каждый персонально, а вот в главном зале, похоже, интерьер придётся согласовывать нам троим. Для начала я предлагаю то, что вы видите.

— И кто это всё делает? — не успокаивалась Вера, оглядываясь, а запрокинув голову, зажмурилась и прикрыла глаза ладонью от вполне естественного солнца.

— Кон, — пожал плечами Дима, как бы говоря о чём-то само собой разумеющемся.

— Да говори ты нормально, — вновь взъелась уже по-настоящему взбешённая брюнетка, забыв о своей эмоциональной защите, — что из тебя всё приходится вытягивать?

— Кон — это сокращение от слова «концлагерь». Я так назвал того, кто управляет этим виртуальным миром.

— Почему концлагерь? Ты же только что назвал это раем.

— Ну, — замялся молодой демиург, почесав затылок, — концлагерь под названием «Рай». Если тебе от этого станет легче.

— Что ты знаешь об этом месте? — неожиданно вклинилась в их диалог Татьяна, скидывая туфли, поднимаясь на ноги и осторожно шагая к Диме, по ходу прислушиваясь к ощущениям, которые даровал мелкий песок голым ступням.

Вера тоже скинула высококаблучную обувь и так же зашагала к возмутителю спокойствия, только в отличие от Танечки нахраписто. Даже сжав кулачки. Всем видом показывая, что сейчас кого-то будет бить. Но, подойдя вплотную, вместо драки брюнетка напористо зашептала, стараясь сохранить вопрос в тайне от подслушивающих:

— А он говорить с нами может?

— Кто? — недоумённо отшатнулся Дима от её напора.

— Кон твой.

— Во-первых, он не мой, а наш. А во-вторых, понятия не имею, — и тут же, задрав голову, громко спросил: — Кон, ты говорить можешь?

— Могу, — раздался с небес приятный баритон.

Дима ощутимо вздрогнул. Вера как подкошенная резко встала на четыре конечности, задрав голову с прогибом спины. У Танечки ноги тоже подкосились, но она приземлилась на попу.

— Вот ничего себе, сказал я себе, — тяжело выдохнул Дима и, переведя взгляд на догадливую брюнетку, продолжавшую стоять на карачках, похвалил:

— Молодец. А я об этой функции даже не подумал. Хотя ведь это вполне логично.

— Кон, — громко позвала Вера, поднимаясь на ноги и не отрывая взгляда от синевы неба, — ты кто — искусственный интеллект?

— Нет, — послышалось сверху, — я искусственный Разум.

— А это не одно и то же? — не успокаивалась она.

— Нет. Это разные понятия.

На этот раз в голосе проскочила эмоция веселья, уже не скрывающая издёвки над тупыми смертными.

— Подожди, — в задумчивости прервал их диалог Дима, приложив ладонь ко лбу, утирая мгновенно выступивший пот. — Так ты ангел, что ли?

— Что ли, — хмыкнул голос сверху. — Класс — ангел. Чин — второй. Разряд — Господство.

— Это мне ни о чём не говорит, — сознался молодой человек в невежестве по поводу ангельской иерархии.

— Зато мне говорит, — с придыханием, вытаращив глаза, пролепетала Танечка, продолжая греть задницу на песке. — Но этого же не может быть.

После чего судорожно принялась безостановочно креститься. А Дима с Верой уставились друг на друга, словно ища выход из безвыходной ситуации. По крайней мере, мимика соответствовала именно этому процессу. Единственно, кого эта новость нисколько не тронула, так это сидящую голой попой на кромке воды массажистки. Аборигенка, бессовестно раздвинув ноги, строила между ними песочную пирамидку, аккуратно сгребая мокрый песок в кучу.

Танечка, в очередной раз покосившись на развратницу в песочнице, бросила осенять себя крестным знамением, поднялась на ноги, отряхнулась и ревниво прошипела, впившись взглядом в создателя этой порнографии:

— Уберите эту дрянь. Она среди нас лишняя.

— Да, пожалуйста, — сдался он без сопротивления и, повысив голос, будто искусственный Разум мог его не услышать, скомандовал: — Кон, убери, пожалуйста, аборигенку и массажные причиндалы. И накрой нам на столе переговоров кофе с печеньками.