Ученье - свет, а неученье - тьма

— Да! Пацаны тоже! Похоже, что трансляция идет на всю Академию!

— Дим, готовься, чую какую-то подставу!

— Мы всегда готовы, медицина! — в голосе пацана мелькнули хорошо знакомые нотки: бесшабашность, злая решимость идти до конца, фатализм…

А на показываемой нам картинке тем временем творилось что-то странное.

Алексей что-то говорит напряженным магам, а атмосфера, царящая в зале, напоминает пороховую бочку.

И в тот самый момент, когда Алексей обвиняюще указал на растерянного Мастера Диола, перед глазами вспыхнуло уведомление:

Внимание! Зафиксирована попытка ментального влияния!

Внимание! Зафиксирована попытка массового ментального влияния!

Внимание! Замкнуть ментальную атаку на себя?Осторожно! Высока вероятность попасть в Чертоги Разума!Принять? Да / Нет

Первым моим позывом было отказаться от самоубийственного задания, но в следующий момент в памяти всплыло задание «Доброе дело».

На что может пойти загнанный в угол менталист? Что случится если его ментальная атака сможет пробить защиту хотя бы десятой части студентов? Помочь или отойти в сторону?

Забавно, раньше бы я даже задумываться об этом не стал…

— Подчас бывает, — пробормотал я себе под нос, принимая устойчивое положение, — что для того, чтобы что-то найти для себя, нужно помочь другому…

И замкнул ментальную атаку на себя.

Глава 23

Когда на меня обрушились тысячи разных образов, я чуть не сошел с ума.

Детские переживания, навязчивые идеи, мнение общественности…

Эти образы накатывали волнами, и, если бы не моя ментальная защита, я бы в них утонул.

Но краткая беседа с Алексеем и Саней послужила тем самым фундаментом, на основе которого я принялся строить свою крепость ментальной защиты.

Ну а последующий ментальный удар был настолько мощен, что удержаться в сознании я сумел лишь благодаря пакетам, полученным за выполнение задания.

Начинающий менталист позволил мне сообразить, что хлынувшие в разум образы не мои воспоминания, а чужие, а Внушительный, несмотря на совершенно другую специализацию, помог удержаться от соблазна погрузиться в эти самые воспоминания.

…Разбитая чашка отца, конечно же любимая…

…Предстоящая порка за испорченную заготовку…

…Строгий выговор за нечаянно убитую служанку…

…Визг порося и его кровь, хлещущая из перебитой шеи…

…Мощнейшая оплеуха от кузнеца за шутку про горн…

…Обидный смех младшей сестры, у которой получилось создать Ледяной шип раньше…

И таких чужих воспоминай было много. Очень много. Настолько много, что мне пришлось представить огромную сеть, чтобы не позволить этим воспоминаниям просочиться сквозь меня.

Нет я бы мог дать им просочиться, но тогда бы все было зря.

И поимка зараженных, и оцепление, и помощь Алексею…

С одной стороны, я твердо понимал, что если приму все эти образы в себя, то сойду с ума, с другой, пропустив их, Академия разом станет походить на сумасшедший дом.

И единственный выход, который мне подкинуло мое воспаленное воображение, стала… темница.

Не знаю почему я выбрал именно такой формат — наверное, виной тому мысленный образ ментальной башни, которая в моем подсознании ассоциировалась с защитой.

А может подсознание просто подсунуло мне образ подвала Самди.

Так или иначе, все воспоминания и образы, подкрепленные мощной ментальной волной, оказались в наспех созданной темнице.

Правда из-за этого, мою башню пришлось увеличить, но мне так стало даже спокойней — больше не меньше, вреда не будет.

И я уже почти праздновал победу — ещё бы, сумел обмануть предателя-менталиста! — как собранные мной воспоминания взбунтовались.

Внутри меня как будто бы появилась чужая личность, собранная из тысяч комплексов и ограничений. Ну а когда я ударил в неё Копьем Тьмы, она… впитала его в себя!

— Брось, Саш, — нечто, принявшее форму человека, вцепилось в обсидиановую решетку темницы. — Ты нуждаешься во мне.

— С чего бы? — я только что находился где-то снаружи, с гордостью любуясь своей башней, переливающейся перламутровым светом, как внезапно оказался внутри, прямо у темницы. — Ты — морок. Жалкие потуги менталиста заставить студиозов плясать под его дудку.

— Ошибаешься, — нечто покачало головой, а я с ужасом заметил, как оно начинает принимать форму… моей мамы. — Мы ближе, чем ты думаешь.

— Эмм….

— Сашенька, как же я скучала… — передо мной действительно стояла мама. В том же самом платье, в котором поехала в театр в тот злополучный день.

И сейчас, в отличие от Загробного мира, я мог её спасти!

Моя рука сама легла на засов, и я, завороженный плещущимся в маминых глазах туманом, его практически поднял, как внезапно почувствовал острый дискомфорт.

— Ну же, сыночка, — губы мамы дрогнули в слабом подобие улыбки. — Здесь так страшно…

— Что ты хочешь? — я с трудом пошевелил пересохшими губами, — … мама.

— Просто выпусти меня, — от такой знакомой улыбки так повеяло теплом, что я чуть было… не поверил.

— Неплохая попытка, — холодно произнес я, опуская засов и, убрав руки за спину, сделал шаг назад.

Белесый туман, затаившийся в глазах того, кто сейчас маскировался под мою маму, брызнул во все стороны, и, сплетясь в гигантский кулак, ударил в решётку.

— Ка-ак? — проревело белёсое нечто раз за разом разбиваясь об обсидиан. — Как?!

Будь на месте этой твари мама, чего, конечно же, не могло быть, она бы никогда не попросила что-то для себя.

Моя мама, впрочем, как и остальные мамы на земле, сказала бы что-то типа: Я хочу, чтобы ты был счастлив. Ну или первым делом спросила бы у меня: Как дела?

К тому же я хорошо помню, как поступила даже не она, а её пустая оболочка в Загробном мире. И я до сих пор чувствую тот толчок, вытолкнувший нас с Самди из мира мертвых.

— А меня? — стоило мне моргнуть, как белесый туман куда-то испарился, а в темнице оказалась изможденная Фрейя. — Тоже не выпустишь?