Ученица Ледяного Стража. Избранница Стужи. Книга 2
Шрифт:
Йоран расхохотался и печально вздохнул:
– Вы друг друга стоите.
– Я ей не нужен, – напомнил Вестейн, скрипнув зубами. – За мной слишком много проблем. И она была не в себе. Колючки иглоспина…
Страж хотел сказать что-то еще, но Вест оборвал его:
– Мне нужно посетить родовой источник. Поговорим утром.
Старший товарищ не стал спорить и ушел. Вестейн набросил плащ и отправился на улицу.
Там бушевала метель. Куратор коснулся разума своего байланга. Свейт выполнил его приказ и отправился под навес. Пес беспокоился об Анне. Но Вестейн пообещал, что
Пока он брел сквозь ночь и снег, вспоминал события недельной давности. Он виноват перед Анной. Девушка явно была не в себе, и пользоваться этим было неправильно. Но в тот момент, когда она повернулась к нему, сдержаться стало невозможно. Вестейн был вынужден признаться хотя бы самому себе, что также потерял голову от этой девушки, как и его байланг. И что с этим делать, совершенно непонятно. Ясно только то, что никто не должен об этом узнать.
Правда, Йоран оказался слишком прозорлив. Ему пришлось рассказать.
Вестейн кое-как добрался до домика на горе. Долго топтался в коридоре. Снег на ботинках таял, пока он прислушивался к тишине, которая царила в комнате Анны. По крайней мере, девушка спит, а не варит зелье для очередного приключения. И даже прожила неделю без поиска неприятностей. Лишь бы Лейф ее больше ни на что не подбил, а Правящий герцог не потребовал дочь на очередной бал. Одно прошение Правящей герцогине – и Анну придется отпустить. А потом не находить себе места и выплескивать злость в тренировках.
С этой мыслью Вестейн вошел в ванную и коснулся дальней стены. Родовая сила тут же откликнулась, и потайная дверь открылась. С надеждой, что родовой источник поможет ему избавиться от мыслей, Вестейн шагнул вперед.
… Из домика он вышел ближе к утру. На душе царило умиротворение, и патруль в компании Йорана и пары других стражей помог сосредоточиться на текущих делах. Возвратились они уже после полудня, когда занятия в академии закончились. На дальнем плацу теснились люди и байланги. Стоило Вестейну спешиться, как к нему тут же подбежал слуга и скороговоркой выпалил:
– Господин Ааберг, вас просит к себе господин Густафсон!
Только тогда куратор сообразил, что это экспедиция Скалы вернулась от Лабиринта. И что же нужно прославленному инспектору от опального мастера мечей? Но идти придется. Краем глаза он заметил среди кучки адептов фигурку Анны. Оставалось надеяться, что причина этого сборища – не проделки его ученицы.
Анна
В ночь на пятницу спала я плохо. Проснулась среди ночи от жжения под повязкой. Вяло хлопнула в ладоши, зажигая лампы, и сорвала черную полосу ткани. Затем я медленно приоткрыла один глаз. Никаких изменений в метке я не заметила. Вторым хлопком погасила свет и попыталась снова уснуть.
Жжение мешало, и какое-то время я ворочалась. Пока мне под бок не подкатился меч. От него шла успокаивающая пульсация. Я обняла свой клинок и пробормотала, не открывая глаз:
– Что мне делать, Мист?
“Замуж!” – довольно выдал он.
Я тут же оттолкнула древнюю железку и отвернулась со словами:
– Что мне сделать,
чтоб уснуть побыстрее? И почему эту штуку так жжет?Меч снова ткнулся в бок, на этот раз виновато и заискивающе. Я сердито фыркнула. Но ровная пульсация чуть притупляла ощущения от метки, поэтому я все же снова обняла меч.
“Источник, – пришло от него. – Спи.”
Связь метки с родовым источником Аабергов больше вопросов не вызывала. Поэтому я только снова закрыла глаза и постаралась уснуть. Но помимо воли в голове начали крутиться мысли.
Надежда на то, что дерево на руке превратится в прямоугольник, таяла с каждым днем. Думать о том, что творится с меткой куратора, тоже не хотелось. Всю учебную неделю я успешно увиливала от разговора. На занятиях Вестейн вел себя, как обычно, а стоило мне увидеть его после, как я нагло уходила в другую сторону.
Наверное, этот ход был ужасно глупым, но ничего поделать с собой я не могла. Сомнения продолжали меня грызть. Несмотря на помощь Мистивира, спала я тревожно, и еле содрала себя с постели утром. Клинок и тут мне помог – самым наглым образом спихнул на пол.
За завтраком, пока я старательно глотала омерзительный супчик, Чейн объявил:
– Тренировка переносится на вечер. Куратор Ааберг улетел в дополнительный патруль. Сразу идем на словесность.
Парни как будто повеселели. Но Гест спустил всех с небес на землю:
– Значит, сначала тренировка с мечом, потом на байлангах. Он же сегодня ночную обещал…
На этом месте Бранд издал стон, а лицо Нильса стало совсем несчастным. Эйнар, наоборот, повеселел. Котик любил сбегать после отбоя. А теперь появился шанс, что уставший байланг хотя бы утро выходного проведет под навесом, пока его хозяин будет отсыпаться.
А у меня внезапно испортилось настроение. Вот у них снова тренировки, а меня никуда не берут! Тоска… Правда, это позволяет мне избегать разговора с куратором. Но все равно, с каждым днем я все больше чувствовала себя обделенной. Не знаю, правда, чем больше – тренировками или вниманием Вестейна.
После завтрака мы отправились на словесность. Рассветные лучи окрашивали снег в розовый. Ночью мело, и нам приходилось протаптывать к корпусу новую тропинку. Чуть в стороне от нее меня ждал неприятный сюрприз. Крон лениво привалился к наполовину занесенному снегом каменному фонарю. Я сразу поняла, что ждет он именно меня.
И не ошиблась. Стоило мне поравняться с ним, как страж скрестил руки на груди и негромко позвал:
– Скау. На два слова.
Я нехотя развернулась к нему, но шагать в сугроб не стала. Сигмунд и Эйнар остановились рядом со мной, но Крон рявкнул на них:
– Вас я не звал.
Братья переглянулись и пошли в сторону Академии. Но я увидела, что вдали они замерли и продолжили наблюдать за нами. Крон ругнулся, а я безмятежно спросила:
– Что вы хотели, господин Крон?
Он смерил меня недовольным взглядом и сухо проговорил:
– Ты, наверное, чувствуешь себя очень умной, да? Талантливой. Белые волосы, чутье гор… Древняя кровь затмевает разум, или ты и правда считаешь себя всесильной?
– Вы это к чему? – ровным тоном спросила я.