Ученица Ледяного Стража. Избранница Стужи. Книга 2

Мы увидели другу друга почти сразу. Парень тут же оказался рядом и процедил мне в лицо:

– Что ты здесь делаешь?

– Запирала на ночь своего байланга, – спокойно сообщила я. – Скоро отбой. Не пора ли тебе вернуться в общежитие, Чейн?

– Подслушивала? – тут же догадался он.

Я фыркнула:

– Ты выбрал неудачное место для разговора.

– Тебя это не касается, ясно?

В его голосе прозвучала угроза. Но я не испугалась и саркастично ответила:

– Я и так знаю, что ты спишь и видишь себя обладателем этой силы. Наверняка твои родственнички тоже замешаны. Новое правило создали не без участия рода Ольсон, верно?

По тому, как блеснули его глаза в свете луны, я поняла, что попала в самую точку.

– Не лезь не в свое дело, Скау, – рыкнул Чейн на прощание и ушел.

А я отправилась к своему домику. Придется держать ухо востро. Кто знает, что еще выкинет Чейн? Тем более что скоро его ждет еще один неприятный сюрприз. Пока никто не знает, что меня берут на бал. И я была уверена, что этого Чейн хочет меньше всего.

За выходные дело приручения байланга так и не сдвинулось с мертвой точки. Стужа делала все, что я говорю, но желания признать меня хозяйкой не изъявила. Поэтому на общем сборе в понедельник я испытывала легкое разочарование.

Пока зевающие адепты выстраивались перед куратором, от Мистивира пришла волна сочувствия. Мечу собака явно пришлась по душе. Но он ничем не мог мне помочь.

Вестейн прошелся вдоль шеренги и неспешно заговорил:

– Как вам известно, в конце недели в Северном дворце состоится бал. По традиции, вместе со мной на него отправятся пятеро адептов. На этот раз едут Чейн, Гест, Бранд, Нильс и Анна.

Я стояла в конце шеренги. Но несмотря на это, чувствовала, что теперь все адепты пытаются скосить глаза на меня. Я же старалась смотреть только вперед и слушала стук собственного сердца. На этом балу я могу что-то узнать, найти следы своих настоящих родственников. Во всяком случае, мне хотелось верить, что мое сердце так часто бьется именно из-за этого.

Я ждала, что после тренировки Чейн выльет на меня свое негодование. И безмерно удивилась, когда он промолчал. Даже злобным взглядом не удостоил. Но в течение дня я не раз замечала, что он на меня как-то странно смотрит. У остальных хватило ума не оспаривать решение куратора вслух. Я не сомневалась, что Нильс и Орм обязательно перемоют мне кости, как только окажутся в общежитии. Дружки Чейна иногда хуже базарных бабок…

В тот день я снова провозилась со Стужей до самого вечера. А когда вышла из загона, за спиной ощутила движение. Чужие пальцы сжали мое плечо. Мистивир снова оказался быстрее меня. Меч вылетел из ножен и едва не засветил ночному гостю промеж глаз набалдашником на рукояти.

Пальцы на моем плече тут же разжались, и я услышала голос Чейна:

– Ты спятила, Скау?!

Световой шар выплыл из-за угла и осветил наши лица. Чейн шевельнул пальцами, приказывая ему застыть, и раздраженно уставился на меня. Я пожала плечами:

– Ты же увернулся. И зачем подкрадываешься?

Меч со стуком влетел в ножны и согласно завибрировал. А еще от него шло отчетливое злорадство. Я рассеянно погладила черный камень, внимательно разглядывая своего одногруппника. Он, в свою очередь, посмотрел на меня и продолжил:

– Знаешь, Скау, я тебя терпеть не могу.

– Спасибо, заметила, – фыркнула я и скрестила руки на груди. – Так что тебе надо?

Чейн шагнул вперед и понизил голос:

– Обычно я не говорю людям, что они идиоты и только наблюдаю за последствиями их глупости. Но тебе в виде исключения скажу. Ты полная дура, если собираешься идти на этот бал. Таким, как ты, там делать нечего.

Я скривилась:

– Ничего, высший свет Запада одну внебрачную дочь герцога как-то вынес. Ваши аристократы тоже справятся.

Он фыркнул и ушел, не прощаясь. А за ним полетел световой шар. Я отправилась в свою комнату.

Остаток недели прошел в суете. Избранные адепты готовились к балу. Старшие курсы – к испытанию в Лабиринте. Я стойко удерживалась от глупостей и старалась вести себя тише воды, ниже травы. Чейн после вечернего разговора меня подчеркнуто не замечал.

В пятницу после обеда все тренировки были отменены. Я накормила Стужу и налила ей побольше воды. За несколько дней отощавшая дикарка превратилась в лощеную красотку, и я не могла налюбоваться на густую белую шерсть. Но свой выбор собака так и не сделала. Выпускать ее мне не разрешали, а слуги боялись подходить к загону.

Я погладила ее на прощание и терпеливо пояснила:

– Сегодня больше не приду. Уезжаю на бал. Веди себя прилично, хорошо? Увидимся утром.

Закрывать собаку на весь вечер в сарае было жалко, и я оставила его открытым. В конце концов, сеть над загоном прочная и усилена магией, никуда не денется. С этими мыслями я заперла ворота и отправилась в свою комнату. Мне еще предстояло собраться на бал.

И это оказалось не так легко, как я ожидала. Платье у меня с собой было одно – голубое и довольно милое. Но именно сегодня оно казалось мне недостаточно торжественным. А я себе в нем казалось недостаточно красивой. После часа, проведенного перед зеркалом, я поймала себя на мысли, что первый раз в жизни меня так заботит внешний вид. Я всегда прохладно относилась к светским мероприятиям. А тут…

Но я попыталась убедить себя в том, что виной всему возможная встреча с родственниками. А вовсе не один беловолосый мужчина древних кровей, к несчастью, являющийся моим куратором.

Громкий стук в дверь заставил меня вздрогнуть. Это оказался Сигмунд, и выглядел он встревоженным.

– Что случилось? – тут же напряглась я.

– Стужа, – выпалил он. – Она бесится и пытается порвать сеть или разнести ворота. Знаешь, я почему-то уже не уверен в их прочности.

Больше ему ничего не пришлось говорить. Я накинула меховой плащ поверх платья и понеслась к загонам.

Возле временного пристанища Стужи уже начала собираться толпа. Учителей среди них пока не было, и это меня порадовало. Собака носилась как бешеная. То рычала и терзала зубами сеть, то пыталась с разбега вынести ворота. Я испугалась, что она поранит себя, и припустила еще быстрее.

Стоило мне распахнуть ворота, как Стужа тут же оторвалась от сети и застыла передо мной. Я ждала, что она попытается вырваться на волю, где взволнованная толпа уже вовсю обсуждала происшествие. Но собака застыла передо мной, тяжело дыша.

– Ты чего? – улыбнулась я. – Просила же вести себя прилично. Я вернусь к утру, понимаешь?

С этими словами я протянула руки, чтобы погладить белую морду. Но Стужа качнулась вперед. Острые зубы разорвали рукав платья и вонзились в мое запястье. То, на котором не было повязки.

Глава 7. Девушка в алом

Вместе с болью накатило головокружение. Сознание словно разбилось вдребезги и теперь собиралось обратно, прочно сплетаясь с еще одним. Стужа разжала зубы, но боль не ушла, а проникла глубже, выворачивая душу наизнанку, растворяясь и утихая внутри. Это было одновременно восхитительно и пугающе.