Ученица олигарха

— Нет! Этого не может быть. Она не дочь Хозяина. Я бы заметил такой расклад по звездам.

— Ты ошибся, Пир. За ошибки надо платить.

Он махнул рукой одному из стоящих на сцене монахов.

Тот дернул торчащий из пола рычаг.

Двое других монахов положили ладони Пиру на плечи, не давая встать.

Пир заскрежетал зубами, пытаясь освободиться. Потом задергался и захрипел. Кровь хлынула у него ртом. Наконец, треснула и разошлась макушка черепа. Из спутанных волос показалось окровавленное острие железного кола. Пир дернулся еще пару раз и окончательно застыл. Под ним растекалась темная лужа.

Монахи отошли в сторону.

Сотни ряженых гостей сидели за столиками тихо, как мыши, боясь дышать и поднять глаза.

Верховный Жрец повернулся к ним и стянул с головы капюшон.

Валенсия едва успела зажать рот ладонью, чтобы не вскрикнуть.

Лицо у Верховного было серое, в струпьях и ошметках высохшей кожи, как у настоящей мумии. Провалившиеся щеки и черные глазницы, в которых горели красным огнем мертвые глаза дополняли картину. Было в его очертаниях что-то знакомое. Когда она поняла, что именно, голова пошла кругом.

Верховным жрецом был доктор Грант, погибший сто лет назад со своими выносливыми подопытными.

Грант прошелся вдоль ряда столиков, опираясь на корявый посох.

— Я не хочу вас-с убивать. Большая Охота закончена. Набранного нами мяса хватит для основного ритуала. Осталась только одна. Главная жертва.

На развешанных на стенах и колоннах больших экранах вспыхнула одна и та же фотография. Улыбающееся лицо Валенсии, вырезанное с одной из ее рекламных фоток.

Сотня ряженых зашевелились, забубнили.

— Тихо! — Жрец ударил посохом об пол. — Тому, кто приведет ее ко мне, я заплачу миллион долларов.

Один из монахов подсеменил к нему, положил на столик кейс и открыл его. В кейсе лежали плотно упакованные пачки банкнот.

— С-свободны!

Ряженные дворяне и пираты с космонавтами сорвались со стульев и рванули к дверям, расталкивая друг друга.

— Вот ублюдок, — прошептала Валенсия, отползая от края балкона. — Теперь придется… — ее взгляд скользнул по физиономии Бороды. — А ты чего уставился?

Она вдруг вспомнила, что Борода — это закодированный грабитель и маньяк-насильник. И миллион для него — приличный куш.

В голову ударила паника.

Валенсия медленно стала отползать подальше.

— Только не вздумай…

Борода вздохнул и потряс головой.

— Ладно. Не бойся, сладкая. Не сдам. Надо тебя обратно в серую зону отправить. Там теперь явно безопаснее.

Он отвернулся, но тут же захрипел и задергался, оседая на пол.

В его груди торчала рукоятка ножа.

Черная тень перешагнула через его тело и наклонилась к ней.

— Что, сука, не ожидала меня снова увидеть? — прошипел кто-то смутно знакомый, стаскивая балаклаву.

Валенсия отшатнулась, пытаясь встать.

— Нет, тварь, — осклабился лысый Мэттью-Мотя. — Стой на коленях. По твоей милости меня с работы выперли. Помнишь, что я обещал тебе в самолете? Драть буду пока не сдохнешь. Поправочка. Драть буду до полусмерти. А потом за миллионом спустимся.

Он схватил ее за волосы и прижал голову к своему паху.

— Сначала в рот выебу. Доставай. И соси.

Она уперлась, отворачиваясь, за что сразу получила кулаком в скулу.

— Не дразни дядю, сука. Иначе трахну полумертвую.

«Черт… Как это не кстати-то» — вылезла из чулана бабка.

Блок снимай!

«Какой блок?»

Не строй из себя дуру, старуха! Блок снимай!

«Полегше, полегше. Субординацию-то никто не отменял. Ишь че удумала. Блок ей сымать. По инструкции не положено. Легенду ломат. Отсоси ты этому пареньку лучше. Давно мечтат.»

Ты там в своем уме? Какое отсоси?! Он Бороду убил! Я без защиты здесь. А ты, дрянь, рискуешь всю операцию провалить.

Мотя тем временем, не дождавшись, сам вытащил свой писюн и принялся тыкать им ей в лицо.

— Давай хавальник разевай по-быстрому.

«Какой он у тебя настырный. А может?..»

Блок!!!

«Ладно, ладно… Не ори».

Словно горячий ветер пронесся по конечностям, делая их легче и в тысячу раз сильнее и проворнее.

— Хавальник, говоришь, разевай, — процедила она. — Зачем тебе мой хавальник, если тебе совать туда нечего?

— Чего? — состроил он тупую морду.

Валенсия брезгливо скривилась, вцепилась пальцами в его твердеющее достоинство.

И резким рывком выдернула его вместе с яйцами.

Сочащиеся кровью лохмотья повисли из получившейся рваной дыры.

Мотя сперва пискнул, схватившись за пах. Потом завизжал во все горло и свалился на пол.

Этот его визг пронесся по всему залу, отражаясь от стен и окон.

Все не успевшие свалить ряженые, монахи и охранники задрали вверх головы.

Валенсия уже пожалела, что выбрала такой громкий способ мести.

Но скрываться было уже поздно.

Она выпрямилась, подняла скорчившегося и продолжающего визжать Мотю за шиворот и пинком вышибла его с балкона.

Упитанное туловище разнесло деревянную балюстраду и рухнуло вниз.

Когда он приложился шеей о край столика, послышался тошнотворный хруст.

Валенсия не удержалась и заглянула за край.

Лысый Мотя лежал между столиками с неестественно повернутой головой.

— Это она… это она, — пронесся шепот ряженых.

— Держи девку! — заорал какой-то мордоворот в костюме пирата.

Вся толпа бросилась к лестницам.

Валенсия отпрянула, схватила помповое ружье Бороды и кинулась к выходу.

Самые проворные были уже на балконе.

Первый выстрел дробью снес первых трех.

Она перескочила через стонущие тела, выбила ногой тяжелую дверь и оказалась на лестнице.

Снизу лезли обезумевшие от жадности пираты, дворяне и космонавты с мушкетерами.