Ученик чернокнижника

Шарика с того памятного дня будто подменили. Едва пса спускали с цепи, как он мчался к аптеке и терпеливо ждал появления старика. Как только тот показывался на пороге, Шарик то с яростным лаем, то с угрожающим рычанием прыгал вокруг, подыскивая момент для нападения. И Сергей, и отец несколько раз с трудом его оттаскивали, а аптекарь теперь не появлялся на улице без увесистой палки. В конце концов пес однажды вечером убежал и не вернулся. Сережа, очень привязанный к четвероногому другу, придумал даже для себя утешительную легенду, что Шарик напал на след Миши и отправился за ним и что однажды они оба вернутся в город. Мальчик каждый вечер засыпал с этой утешительной фантазией, но дни шли за днями, а никто из пропавших, ни человек, ни животное, так и не объявился.

Недовольство же стариком в городе тем временем все возрастало. Старухи в открытую говорили, что аптекарь – колдун и что он сжил парнишку со света. Волнение было столь велико, что в один прекрасный день они даже, под предводительством отца Тихона, местного попа, отправились к аптеке с намерением освятить ее и, возможно, разобраться с аптекарем, но эта попытка была быстро пресечена милицией. Пионеры тогда тоже встали на защиту столь нелюбимого ими старика.

Но аптекарь, видимо почувствовав атмосферу, решил, что в городе ему больше делать нечего, вышел на пенсию, собрал свои нехитрые пожитки, большую часть которых составляли приборы и книги, и выехал в известном только одному ему направлении. По стечению обстоятельств Сергею довелось в день отъезда загадочного аптекаря оказаться на железнодорожной станции. И он на всю жизнь запомнил пронзительный взгляд черных глаз, от которого его будто обдало холодом. Им одарил его на прощание старик, залезая в вагон отходящего поезда.

Несмотря на то, что Сергей Федорович старался стереть из памяти эту историю, взгляд таинственного аптекаря не давал ему покоя многие годы. И вот сейчас, по прошествии стольких лет, он снова встретился с ним. К старой тайне добавилась новая. Сколько Сергей Федорович ни убеждал себя, что это невозможно, что это всего лишь случайное сходство, беспокойство и странное ощущение от соприкосновения с прошлым не отпускали его и не давали уснуть до самого утра.

Глава VII Брат-близнец?

АМаксима ночью мучили кошмары. Ему снилось, что он лежит связанный в какой-то аптеке, причем не в обычной, современной, вроде той, что расположена в соседнем доме, а старинной, средневековой. Царил полумрак, его рассеивали только несколько свечей, светивших как-то слишком тускло. Лекарств там, естественно, было немного. На почетном месте стояла касторка и баночки с пиявками. На самом видном месте, над дубовым прилавком, висело распятие; видимо, для того, чтобы хозяина ни в коем случае не заподозрили в чернокнижии. Но все это мальчик лишь смутно видел через полуприкрытую дверь. Сам же он находился во внутреннем помещении аптеки, там, где жил сам хозяин.

В этой, еще более темной комнате по аккуратным полочкам было расставлено полным-полно всяких склянок, пустых и с разноцветными жидкостями, выглядевших очень старыми. Среди цветов явно преобладал красный. Вдоль стен стояли шкафы с книгами, сплошь толстенными фолиантами в темных переплетах. На веревочках висели сушеные змеи, мыши и жабы. А в глубине комнаты виднелись скелеты и просто черепа, ухмыляющиеся мертвым оскалом и аккуратно расставленные по размеру. Афанасий Семенович, а хозяином был именно он, совершенно такой же, как в жизни, но очень возбужденный и со странным, прямо-таки безумным взглядом, ходил, почти бегал взад и вперед в какой-то черной мантии с большим ножом в руках. Старик оживленно жестикулировал, и его здоровенный кинжал в такт движениям то опускался, то поднимался, готовый в любую минуту совершить свою кровавую работу. Сам аптекарь обращался к Максиму резким, каркающим голосом на незнакомом языке, хотя мальчик, как ни странно, его прекрасно понимал. «Ты моя очередная жертва. Я поступлю с тобой, как с Мишей», – выкрикивал аптекарь и хищно улыбался. Как коршун, с каждым кругом приближающийся к беззащитной перед острыми когтями и клювом жертве, старик кружил над мальчишкой. Он уже занес свое смертоносное оружие…

Максим проснулся с криком, весь в поту. Несколько секунд ушло на то, чтобы успокоить себя, что это всего лишь сон. А потом Максиму стало очень стыдно за свой беспричинный страх. «Наслушался на ночь страшных историй, а потом перепугался как маленький ребенок!» – ругал он себя. Но тем не менее перед походом к Афанасию Семеновичу в нем на этот раз постоянно росло какое-то внутреннее напряжение. Рассказ дедушки произвел на него большое впечатление. Сразу вспомнились и галлюцинации. «А ведь Миша мог бы сказать то же самое, что и те ребята! – думал Максим. – Он тоже ходил в гости к старому аптекарю. А я хожу в гости к Афанасию Семеновичу, который так на него похож». На душе у него стало совсем скверно. Когда он подошел к двери соседа, сердце уже бешено колотилось, а рука, нажимавшая на звонок, подрагивала. Кто-нибудь другой, быть может, и отказался бы от своего намерения, но Максим привык не обращать внимания на сны, предчувствия и прочую дребедень. Он бы потом презирал себя, если бы сейчас отступился.

Афанасий Семенович встретил его приветливо, даже радостно, и Максиму стало очень стыдно за свои сомнения и мрачные фантазии. Они с соседом проделали некоторые опыты, но он никак не решался задать вопрос о том аптекаре, боясь обидеть старика. Наконец, уже когда пора было уходить, Максим все-таки собрался с мужеством.

– Афанасий Семенович, – тихо начал он. – Вчера вас видел мой дедушка, и вы ему очень напомнили одного человека, которого он знал очень давно… – Максим осекся. Ему показалось, что и без того бледный старик побледнел еще больше и что он сейчас упадет. Но это продолжалось всего секунду.

– И кого же я ему напомнил? – спросил старик заинтересованным голосом. Он уже был таким, как всегда, и даже слегка улыбнулся. Правда, руки чуть заметно подрагивали.

– Одного аптекаря. – И Максим назвал место и примерное время событий, о которых поведал дедушка. Разумеется, он ничего не сказал о таинственном исчезновении мальчика.

– Это был брат моего деда, близнец, – кивнул Афанасий Семенович. – А я поразительно похож на покойного деда. А дедушка тебе не говорил, почему ему пришлось уехать? Мне рассказывали эту историю.

– А что это за история? – С одной стороны, Максиму не хотелось врать, но, с другой стороны, ему хотелось услышать описание странных событий и в другом изложении, с другой точки зрения. Поэтому-то он не ответил на вопрос прямо. К тому же можно было опасаться, что старик обидится за родственника.

– Он был аптекарем в этом городишке, – начал тем временем Афанасий Семенович. – Его не любили. Люди всегда плохо относятся к тем, кто хоть чем-то выделяется из толпы. – Он скривился словно от зубной боли. – Так вот, в этом городишке случилось несчастье. Пропал мальчик. И что же ты думаешь? В исчезновении ребенка обвиняли дедушкиного брата. Только потому, что тот иногда заходил в аптеку немного помочь. Случись такое лет за сто до того, его могли бы запросто убить всем скопом. Но в то время, к счастью, уже имели некоторое представление о законе. Так что аптекаря не тронули. Но из города пришлось уехать: слишком агрессивно были настроены тупые обыватели! – Афанасий Семенович вложил в этот монолог столько страсти, ненависти и презрения, что можно было подумать, будто речь идет о нем самом, а не о дальнем родственнике, причем события произошли не много лет назад, а совсем недавно.

Максим несколько оторопел от такого напора. Такие резкие отзывы были ему неприятны, тем более что в число «тупых обывателей» попадал и дедушка. Но, с другой стороны, не заслуживали ли они этих слов? Ополчились всем городом на одинокого старика из-за необоснованного подозрения.

– Не обращай внимания! – заметив состояние собеседника, Афанасий Семенович перешел на примирительный тон. – Это моя больная тема. Приходится либо подлаживаться к толпе, либо быть одиноким. «Тэрциум нон датур!» Третьего не дано! Хорошо еще, если не мешают одиночеству!

На прощание Афанасий Семенович просил передать дедушке приглашение зайти к нему вместе с Максимом или отдельно. Он объяснил, что ему хотелось бы побольше узнать о родственнике, который был человеком очень скрытным и почти ничего не рассказывал о своей жизни. «Это у них наследственное!» – мысленно усмехнулся Максим и живо себе представил, до какой же степени нужно быть скрытным, чтобы показаться таковым даже Афанасию Семеновичу. «Наверное, даже имени своего никому не говорил!» – пошутил он про себя, окончательно развеселившись.