Ученик мясника (сборник)

— Я действительно тороплюсь и не хочу, чтобы мне мешали. Вернитесь к своей жене–корове и поросятам–детям и скажите, черт побери, что припугнули меня.

Портерфилд несколько ослабил нажим, и рот очкарика открылся, он беспомощно хватал ртом воздух.

— Убирайтесь! — шепотом приказал Портерфилд, последний раз хлопнув его по плечу.

Очкарик отступил на два шага. Постепенно самообладание вернулось к нему, и до семейства он добрался вполне развязной походкой.

— У вас есть билет на имя Портерфилда?

В ответ молодой человек в голубом блейзере со словами «Да, сэр» подал Портерфилду конверт. Внутри оказался билет на Сан–Диего через Лос–Анджелес. Долгая предстоит ночка.

— Зарегистрируйте багаж, сэр.

— Прекрасно, — пробормотал Портерфилд, получая две багажные квитанции.

— Выход номер семьдесят восемь, поторопитесь, сэр.

Портерфилд быстро прошел вестибюль, миновал детекторы металла и, не оглядываясь, поспешил к коридорам, ведущим в самолеты.

В полете он коротал время, читая журналы. В самолете не оказалось ничего, кроме ежедневников для финансистов — мучительные экономические расчеты каких–то людей, сфотографированных без пиджаков, в выглаженных рубашках с безупречными воротничками и при галстуках. Причины их шатаний из одной компании в другую были представлены как любовь к риску и новизне. В салоне также находились рекламные проспекты с фотографиями неимоверно дорогих изделий ручной работы, высоко оцененных европейскими специалистами. Можно было прочесть и специальные подписные журналы с ограниченным тиражом. Всюду валялись рекламы прекрасных отелей в городах, где Портерфилд когда–то провел немало времени — преимущественно в тропиках на океане, где огромные сооружения из стекла и стали загораживали неразбериху чумазых лачуг из металлолома и бросовой фанеры. Последний час полета Портерфилд проспал и проснулся свежим и отдохнувшим. Во время приземления он разглядывал трепещущие огни в бухте Лос–Анджелеса. Согласно билету, у него было лишь несколько минут, чтобы успеть на самолет в Сан–Диего.

В аэропорту хотелось позвонить Элис, но шантажисты — здешние и наверняка все время следят за ним. К тому же миссис Гуде оповестила Элис несколько часов назад.

Спускаясь к двери, люди налетали друг на друга. Портерфилд подождал, пока толпа рассосется, и вошел. Он прекрасно знал международный аэропорт Лос–Анджелеса, багаж уже отправился на самолет, следующий в Сан–Диего, поэтому он спокойно плыл по воле волн. Все должно кончиться через сорок пять минут — столько занимает полет туда. Видно, они разыскали способ избежать ловушки, которую он вполне мог для них приготовить, только вот какой — это возбуждало любопытство. Портерфилд надеялся, что его убивать не потребуется.

Зевая, он изучил расписание полетов на большом экране посреди вестибюля, затем направился к девятнадцатому выходу и сел подальше от толпы. Вдруг по радио прозвучал голос:

— Мистера Портерфилда просят взять трубку ближайшего белого телефона.

Голос в трубке звучал в точности как вчера в Вашингтоне:

— Мистер Портерфилд?

— Я.

— Пройдите к стойке «Американских авиалиний» у семьдесят второго выхода.

— Иду.

Способ избежать ловушки оказался проще простого. Ему куплен новый билет на рейс в другой город. Неплохо, однако. Значит, багаж переправят с изменениями в бронировании. Теперь Портерфилд уверился, что за ним следят, — другого способа узнать, куда он собирается, у них нет. В конце коридора был вход в другой холл — зеркальное отображение того, из которого он вышел. Подойдя к выходу семьдесят два, он сообразил, что что–то не так. Там не было служащего в голубом блейзере, а стоял лишь еще один пассажир — девушка с темными длинными волосами и красивой фигурой. Когда она обернулась, он увидел большие светло–зеленые глаза. Неожиданно девушка распахнула объятия и приблизилась к Портерфилду с радостным восклицанием:

— Папа!

Портерфилд стоял неподвижно, пока девушка обнимала его, ее руки методично двигались по спине.

— Вы могли бы и не накидываться на меня с обыском, — флегматично сообщил Портерфилд, — я все–таки сошел с самолета.

— Все так, но у вас наверняка есть маленькое удостоверение, на котором написано, что вам можно стрелять людей в самолетах, если вы в настроении, и какие–нибудь электронные подштанники, блокирующие детекторы металла.

— Интересная мысль, — пробурчал Портерфилд, поворачиваясь в женских объятиях так, чтобы ей удобнее было закончить обыск.

Из заднего кармана девушка извлекла конверт с билетом, который внимательно изучила.

— Ладно, пора идти. — Она прошла через вестибюль к очереди, ожидающей посадки на рейс в Сан–Диего. Портерфилд покорно проследовал за ней.

— Мы собираемся лететь? — поинтересовался он. — Вы со мной?

— Да, и не только я.

В узком коридоре, ведущем в самолет, Портерфилда дважды ненароком толкнули. Он решил пока ей не говорить, понимая, что в давке она не ответит. У самого входа она схватила его за руку и оттащила в сторону.

— Что–то не так?

— Идемте, все в порядке.

Портерфилд заметил, что она больше не держит его билета. Значит, отдала его кому–то в толпе. Он проследовал за ней через вестибюль, сопротивляясь искушению обернуться, чтобы увидеть, кто полетит вместо него.

— Я заметила, что вы не носите пуленепробиваемый жилет, — светски прощебетала девушка.

— А что, надо? — В его куртке были защиты панели «Дюпон Кевлар», способные остановить любую пулю меньше сорок пятого калибра.

Девушка пожала плечами:

— Дело ваше, но я думала, что вы и вам подобные всегда так одеваются при исполнении служебных обязанностей.

— И вы тоже так одеты?

— О нет, я слишком мелкая сошка. Ну, так что, вы ведь не камикадзе? Не испытываете страстного желания умирать за правое дело?

— Предпочитаю этого не делать. Так что же?

— Мы предположили, что вы успели кое–что предпринять по поводу случившегося.

— О нет, если деньги — это все, чего вы хотите, я полагаю, нам особенно не о чем беспокоиться. Я не расставлял вам ловушек. Я не предполагал, что придется лететь. Если бы и предполагал, то не знал куда. Честно говоря, Лос–Анджелес пришел бы мне в голову в последнюю очередь.

Через большие стеклянные окна девушка проследила, как самолет отрывается от взлетной полосы, и потушила сигарету в пепельнице.

— Надеюсь, что вы говорите правду, но через минуту мы это узнаем точно.

Они вместе подошли к эскалатору и встали на движущиеся ступеньки. Вскоре их разъединила какая–то семья, одетая в гавайские рубашки, но девушка не беспокоилась. Портерфилд понял, что они пройдут через ряд детекторов металла. Здесь его подстерегает опасность: вооруженные люди могут спокойно проникнуть в эту часть аэропорта от парковочной стоянки. Он тихо попросил:

— Сделайте мне любезность — закажите обратный билет.

Она порылась в кошельке:

— Вот.

Это оказался билет в Вашингтон.

— Он вылетает через сорок пять минут, я что, полечу на нем?

— Будучи вашим агентом из бюро путешествий, я вам отвечу: надеюсь, да. Если, конечно, вы не сподобились сообщить кому–либо о своем маршруте.

— Интересно, как бы я мог это сделать?

— В самолете есть радио, а у вас наверняка имеется разрешение везде и всегда пользоваться радио.

— Увы, мои, как вы выразились, электронные подштанники работают только на земле.

Пара в гавайских рубашках перед ними зашепталась. Мужчина покачал головой, но женщина громко произнесла:

— Нет, я слышала, он сказал «электронные подштанники».

Наконец, миновали все эскалаторы, прошли через главный вестибюль и вышли на тротуар. В здание аэропорта входили и выходили сотни людей, подъезжали и отъезжали такси и пухлые маршрутные автобусы.

— Что дальше? — поинтересовался Портерфилд. — Меня повезут в хижину в пустыне и продержат тридцать минут заложником?