Ученик

— Должно быть, ему было нелегко бросить ее там, в Стоуни-Брук.

— Да, для него это было испытанием. Он как будто прощался с любимой.

Она представила себе то место в лесу, где обнаружили тело. Деревья, отбрасывающие пятнистые тени. Вдали от жары, городского шума.

— Это не свалка, — сказала она. — Возможно, у него там священная могила.

Все посмотрели на нее.

— Я что-то не понял, — произнес Кроу.

— Детектив Риццоли в точности угадала мою мысль, — сказал Цукер. — Этот укромный уголок в лесу использовался не как свалка для трупов. Задайтесь вопросом: а почему он не хоронит тела, почему оставляет их открытыми, не боясь, что их обнаружат?

— Потому что навещает их, — тихо произнесла Риццоли.

Цукер кивнул.

— Это его любовницы. Его гарем. Он возвращается вновь и вновь, смотрит на них, трогает. Может, даже обнимает. Вот почему на нем остаются волосы с трупов. — Цукер перевел взгляд на Риццоли. — Тот посмертный волос соответствует останкам второй женщины?

Она кивнула.

— Сначала мы с детективом Корсаком предполагали, что убийца подцепил этот волос со своего рабочего места. Теперь, когда известен источник происхождения волоса, может быть, нет смысла дальше прорабатывать версию похоронных бюро?

— Смысл есть, — сказал Цукер. — И объясню, почему. Некрофилы привязаны к трупам. Они получают заряд сексуальной энергии от контакта с мертвецами. Им нравится бальзамировать их, одевать, наносить макияж. И, чтобы получить доступ к этому, они вполне могут устроиться на работу в похоронную компанию. Скажем, ассистентом по бальзамированию трупов или гримером в морге. Кстати, помните, тот неопознанный труп может и не быть жертвой убийства. Одним из самых известных некрофилов был психопат по имени Эд Гейн, который начинал с того, что выкапывал из могил женские тела и приносил их домой. Это уже потом он обратился к убийству как к способу добычи трупов.

— О боже, — пробормотал Фрост. — Час от часу не легче.

— Это всего лишь один аспект из широкого спектра человеческого поведения. Некрофилы кажутся нам извращенцами. Но они всегда были среди нас — люди, одержимые странными привязанностями. Да, некоторые из них психопаты. Но есть и те, которые ведут себя совершенно адекватно и производят впечатление вполне нормальных людей.

Уоррен Хойт тоже казался совершенно нормальным.

Следующим заговорил Габриэль Дин. За все время совещания он не проронил ни слова, и теперь Риццоли с удивлением вслушивалась в его глубокий баритон.

— Вы сказали, что преступник может вернуться в лес навестить свой гарем.

— Да, — подтвердил Цукер. — Вот почему следует продолжать скрытое наблюдение за территорией Стоуни-Брук.

— И что будет, когда он обнаружит, что его гарем исчез?

Цукер сделал паузу.

— Он может рассердиться.

От этих слов у Риццоли мурашки побежали по коже. Это его любовницы. А как поведет себя мужчина, если у него украсть любимую женщину?

— Конечно, он придет в бешенство, — продолжал Цукер. — Представляете, кто-то завладел его собственностью! Ему непременно захочется возместить пропажу. И это заставит его вновь выйти на охоту. — Цукер опять взглянул на Риццоли. — Вы должны обеспечить, чтобы как можно дольше не было утечки информации в прессу. Скрытое наблюдение за парком даст вам хороший шанс поймать его. Потому что он вернется, но только если будет уверен в собственной безопасности. И в том, что его гарем на месте и по-прежнему ждет его.

Открылась дверь, и в комнату заглянул лейтенант Маркетт. Все, как по команде, обернулись.

— Детектив Риццоли! — произнес он. — Мне необходимо поговорить с вами.

— Прямо сейчас?

— Если вы не возражаете. Пойдемте ко мне в кабинет.

Судя по выражению лиц присутствовавших, всех посетила одна и та же мысль: у Риццоли будут неприятности. Она понятия не имела, в чем дело. Вспыхнув, детектив встала из-за стола и вышла из комнаты.

Пока они шли по коридору, Маркетт не проронил ни слова. Вскоре они зашли к нему в кабинет, и он закрыл дверь. Сквозь стеклянную перегородку она видела, как на нее со своих рабочих мест таращатся детективы. Маркетт подошел к окну и резко задернул жалюзи.

— Присаживайтесь, Риццоли.

— Спасибо, я только хотела узнать, в чем дело.

— Пожалуйста. — Его голос заметно смягчился. — Садитесь.

Его внезапная учтивость напрягла ее еще больше. Их отношения с Маркеттом никогда не отличались особой теплотой. Убойный отдел все-таки оставался мужским клубом, и она знала, что любая женщина всегда будет в нем чужой. Провалившись в кресло, она почувствовала бешеное биение собственного пульса.

Какое-то время Маркетт молчал, будто собираясь с мыслями.

— Я хотел, чтобы вы узнали об этом первой. Потому что вам будет особенно тяжело. Впрочем, я уверен, что ситуация разрешится очень быстро, это вопрос нескольких дней, если не часов.

— Какая еще ситуация?

— Сегодня утром, примерно в пять, Уоррен Хойт сбежал из-под стражи.

Теперь она поняла, почему он так настойчиво предлагал ей сесть: видимо, предполагал, что ей станет дурно.

Но этого не случилось. Она сидела, не шелохнувшись, немая и бесчувственная к происходящему. Когда Риццоли наконец заговорила, голос ее зазвучал на редкость спокойно, она сама едва узнавала его.

— Как это случилось? — спросила она.

— При переводе в больницу. Ночью его госпитализировали в Фитчбург с острым приступом аппендицита. У нас нет полной информации о том, что там все-таки произошло. Но в операционной… — Маркетт запнулся. — Короче, живых свидетелей не осталось.

— Сколько трупов? — спросила она. Ее голос был по-прежнему ровным и бесстрастным. Все таким же чужим.

— Три. Медсестра и женщина-анестезиолог, готовившие его к операции. Плюс охранник, который сопровождал его при перевозке.

— «Соуза-Барановски» — объект высшей категории.

— Да.

— И они допустили его перевод в гражданский госпиталь?

— В обычной ситуации его бы перевезли в тюремный госпиталь Шаттак. Но речь шла об экстренной госпитализации, а в подобных случаях разрешается перевозка больных в ближайшее лечебное заведение. Таковым оказался Фитчбург.

— Кто принял решение об экстренной госпитализации?

— Тюремная медсестра. Она осмотрела Хойта, проконсультировалась с врачом из больницы. Оба пришли к выводу, что ему нужна срочная медицинская помощь.

— На чем они основывались? — Ее голос становился все резче, и в нем все отчетливее проступали эмоциональные нотки.

— Были симптомы. Боль в животе…

— У него есть медицинская подготовка. Он прекрасно знает, как можно симулировать боль.

— Но и анализы показали аномалию.

— Какие анализы?

— Ну, что-то там с лейкоцитами.

— Они хотя бы понимали, с кем имеют дело? Что, вообще не соображали?

— Но лабораторный анализ не подменишь.

— Он может. Он же работал в больнице. Он знает, как сделать липовый анализ.